140 А.К.Судаков

суждению подданного, отступает от условий артикулированного в конституции изначального государственного договора. О праве на сопротивление власти, по суждению подданного, юридически нелигитимной. Скажем сразу: это право, подобно вышерассмотренному, Кантом также оспаривается.

Присмотримся к аргументам, которые выдвигает кенигсбергский философ. Первый из этих аргументов таков: "при уже существующем гражданском устройстве народ не имеет правомерного суждения в определении того, как это гражданское устройство должно управляться"69; или то же самое в иной формулировке: "поскольку народ уже должен рассматриваться как объединенный под единой всеобщезаконодательной волей, чтобы правомерно судить о верховной государственной власти, - народ не может и не смеет судить иначе, чем того хочет нынешний глава государства"70. Кант именно исходит из того, что правовое состояние сообщества (пусть не во внутреннем нравственном, хотя бы во внешнем, формальном, смысле слова) уже налицо, что уже есть моральное лицо (особа, скорее, группа особ), наделенное компетенцией гарантии конкретного частного права, и располагающее для этого также достаточной силой, - для защиты частного права от частных покушений внутри сообщества и на- ционального интереса и достояния от внешних ____________________ 69 Gemeinpbruch, 52. 70 MdS, 437.

Кант: власть, мораль и насилие141

покушений в международных делах, - что уже учреждена властная сила, компетентная попекать гражданское право и обеспечить "каждому свое" (suum cuique), что уже есть выделенный гарант конкретно-всеобщего права, то есть, пользуясь библейским выражением, "царь преобладающий"71. Исходит, таким образом, из того, что народ и суверен - это уже не одно и то же, что это уже - различные "моральные лица"72, - что уже есть не просто властный, но достаточно (для целей всеобщего права и ни шагу далее) властный суверен ("сильная власть" Б.Чичерина), - так что Кант даже отказывает недостаточно властному для защиты частного права властителю в праве повелевать подданному73. Именно властной, или, что то же, государственной воле подданный должен, по мысли Канта, повиноваться безусловно, - и именно потому, что как свидетельствует общий пафос рассуждений философа на эту тему, введение любых условий в это обязательство лишает волю суверена статуса государственной. Повиновение физически преобладающему (и потому сугубо устрашением или пряниками убеждающему), и постольку доправовому и внеправовому повелителю (появление которого возможно ведь и в условиях полного есте- ственного состояния и одичания и анархии, и в условиях гражданской войны, то есть первичного государственного раскола, - ____________________ 71 I Послание Апостола Петра, 2,13. 72 MdS, 439. 73 ZeF, 51.

142 А.К.Судаков

безусловное повиновение лидеру социального союза (семьи, цеха, клана и т.п.) или частнополитического объединения в государстве (партия, например) кантианскими аргументами обосновать недопустимо, да и объективно невозможно. Речь идет о "царе", "преобладающем" именно не физически, а юридически, и соответственно о повиновении не всякой наобум взятой социальной силе, а только правовой (хотя бы и мнимо неправой) власти. Поэтому моральный пафос негодования (по логике приблизительно такой: Кант признает безусловный долг повиновения всякому властителю, а значит, всякому, кто только возымеет претензию быть надо мною властителем, только потому, что этого требует идея верховной власти, этак-де идея верховной власти обяжет меня повиноваться всякому диктаториальному произволу) в об- суждении кантовских аргументов по поводу права на сопротивление не может и не должен быть аргументом "против". Речь идет не о всякой вообще власти, а только о власти правовой, или, что для Канта в сущности то же, государственно-правовой. Партбосс или главарь мафии обсуждению не подлежат. После этого предварительного замечания существенно уточняется смысл вышеприведенного аргумента: Кант оспаривает за подданным право не столько правомерного, сколько именно правомочного суждения, имеющего или могущего иметь юридические последствия. А это уже не простое описательное суждение, а суждение- претензия. Именно только для такого суждения имеет смысл обоснование, которым

Кант: власть, мораль и насилие143

Кант снабжает свой аргумент: допустим, что подданные имеют право претендующего суждения о порядке управления и о пределах конституционности мер, принимаемых правительством в целях возможно полного исполнения задач широкой правозащиты. Допустим далее, что они имеют это право в столь широком объеме, что оно включает право выдвигать об этом претендующее суждение, не соответствующее претендующему суждению об этом правительства. Кто может выступить судьей в этом споре о юридических претензиях? - спрашивает философ. Ибо если претензии с обеих сторон в случае их правоты должны иметь юридические последствия, должны, следовательно, иметь юридически-обязательную (и принудительную) силу, то должно быть возможно легитимное судебное разбирательство в этом деле, а для этого должен быть возможен независимый судья. Естественно, что ни одна из сторон тяжбы таким независимым судьей быть не может. Допущение же независимого судьи вне сторон также оказывается самопротиво- речивым: трудности создает понимание отношения, существующего между этим независимым якобы судьей и суверенной властью. Принадлежит ли судья к числу подданных той власти, которую должен рассудить с ее собственными подданными, - тогда он будет судить как подданный, и, следовательно, неизбежно пристрастно. Принадлежит ли он к структурам самой вла- сти, - тогда он не сможет отделаться от партийности в пользу власти, и значит, опять-таки будет пристрастен. Если же он не