128 А.К.Судаков

возникающим по делегированию от самого народа53: граждане, не способные к самосохранению, только и делегируют право сохранять их предержащей власти. Отсюда - право суверена обязать имущих обязательным налогом в пользу неимущих и бессильных членов общества и создавать иные институциональные гарантии социальной помощи54. Но предвидится и ограничение этого права: если создается столь обширная и мощная система государственной социальной защиты и попечения, что бедность, хотя не порок сама по себе, превращается в источник средств к жизни сама по себе, а учреждения для бедноты - в питомник лентяев55, тогда социальная помощь начинает противоречить неотъемлемой правовой свободе тех, кому она оказывается, и вместо активных граждан воспроизводит блаженно-пассивных несовершеннолетних, которые за социальное вознаграждение позволят злоупотребить собой как угодно предержащей власти, а главное, которые сами лишены сознания ценности собственности и труда, а потому опасны "публичной собственности" и сами56. В качестве единственно справедливого (гарантирующего от инструментализации подданных) основания социальной защиты Канту уже, видимо, предносилось принципиальное для социального права со-

____________________ 53 Ibid, 446. 54 Ibid. 55 Ibid, 447. 56 Ibid.

Кант: власть, мораль и насилие129

временной Германии положение: "помощь для самопомощи".

3) Итак, всякий основной (и равнозначный ему) законопроект должен, по справедливости, приниматься на основе (так или иначе организованного) "изначального договора", согласия всеобщей и единственно суверенной воли всех подданных, как граждан. Принудить к принятию конституционного закона ни одного из подданных у суверена (воля коего включает в себя и гражданское измерение воли этого подданного) нет правомерной возможности. Однако уже для этого изначального законодательства фактического акта воли всех не требуется, и в многочисленном народе требовать на этот счет полного единогласия противоразумно, а потому следует рассматривать изначальный акт зако- нодательства как косвенно санкционированный так или иначе выраженной волей суверена, - следовательно, всегда лишь большинства граждан57. Тем менее может, следовательно, требоваться такое фактическое единогласное признание в случае частных законов и распоряжений власти. Но, поскольку это власть уже учрежденная и признанная, она создает своими законами, общими и частными, контекст правового порядка в данном сообществе, а потому эти законы допускают оценку с точки зрения возможного изначального согласия, его идеи в чистом разуме. Справедливое производное законодательство и есть, по Канту, ____________________ 57 Gemeinpbruch, 48.

130 А.К.Судаков

законодательство с точки зрения возможной всеобщезначимости закона: законода- тельствовать так, как если бы закон происходил из соединенной воли граждан, чтобы он мог мыслиться данным самим народом, - коль скоро сам законодатель легитимен, то есть существование его и законодательствование происходит по явно выраженной воле суверена. В конституированном государственно-правовом пространстве нет необходимости в получении явного (гласного) одобрения народной волей (прямо или через представителей) частного (то есть не имеющего конституционного значения) закона или распоряжения предержащей власти, коль скоро таким народным волеизъявлением легитимирована самая власть: "...если только возможно, чтобы народ согласился с ним, то является долгом - считать закон справедливым; допустим даже, что народ теперь находился бы в таком положении или настроении..., что будь он о том спрошен, он вероятно отказал бы в своем согласии"58. И постольку принимать законы, исходя из этой фикции всеобщего консенсуса, есть дело искусства власть имеющих, а не самих подданных. Подданные обязаны - и нравственно, и юридически - подчиняться (и признавать) любым распоряжениям легитимированной ими (или их предками) власти.

Это учение Канта встречало, может быть, наибольшее число оппонентов, пытающихся отстоять право подданного на неповиновение ____________________ 58 Gemeinpbruch, 49.

Кант: власть, мораль и насилие131

или даже сопротивление легитимной власти. И тема насилия играет в этом пункте популярной критики Канта весьма важную роль.

Для того, чтобы адекватно предметной серьезности разобраться в кантовских взглядах на право сопротивления, нужно с самого же начала поставить два вопроса: сопротивление кому (или чему) имеется в виду? Какое именно сопротивление, по характеру, имеется в виду (выраженное или кулачное, кулачное или словесное, "ненасильственное сопротивление" или "простое" непризнание властей (либо данного ими закона)?

А уже поставив эти два вопроса, мы сможем всерьез ответить и на третий: всякое ли сопротивление всякой ли политической несправедливости отвергается Кантом? В отношении первого из вопросов нужно сразу сказать, что Кантом рассматриваются в не- посредственной связи два, на первый взгляд весьма различных объекта сопротивления: одно дело - сопротивление отдельному закону, изданному верховной властью, неповиновение в частном случае при сохранении общей лояльности, - и совсем другое (как кажется) дело - сопротивление и неповиновение власти верховного правителя вообще, принципиальное антиправительственное настроение и соответственное поведение ("да он властей не признает!"). Однако, как мы увидим, для кенигсбергского философа эти два вида сопротивления стоят очень близко друг к другу, а часто имеют одинаковое основание,