4. Фольклор и древнерусская литература. Общие черты. Формы сближения древнерусской литературы с фольклором.

Церковь отрицательно относилась к фольклору, церковные писатели объявляли языческими развлечения, забавы, выходившие за рамки церковного учения. Этим объясняется, первоначально долгое время фольклор не фиксировался в письменных источниках и был чисто устным творчеством. Собирать сведения этого времени приходится по крупицам.

Древнерусская литература появляется с возникновением государства, письменности. И наибольшую роль играет в ее формировании народный эпос: исторические предания, героические сказания, песни о воинских походах.

Однако многие исследователи разграничивают литературу и фольклор, полагая, что у них мало общего. В. Я. Пропп утверждает: «Фольклор – явление литературного порядка. Литературный анализ может установить явление и закономерность фольклорной поэтики, но не в силах объяснить её».

Согласно предположению В. Я Проппа, фольклор имеет несколько основных черт, значительно отличающих его от литературы.

1. Отсутствие автора;

2. Связь с языком, а не с литературой;

3. Фольклор – часть обряда.

К тому же у литературы и у фольклора разные формы бытования. И всё же письменность обращалась к таким жанрам народного творчества, как предания, пословицы, славы и плачи. И если говорить о формах сближения фольклора и литературы, то стоит в первую очередь указать поэтику произведений.

И в письменности, и в фольклоре, особенно в летописании, использовались старые традиционные образные выражения, символы, иносказания. Используются одинаковые выразительно-изобразительные средства: параллелизмы («солнце светит на небесах — Игорь князь в русской земле»), тавтология («трубы трубят», «мосты мостить»), постоянные эпитеты («борзый конь», «черная земля», «зелена трава»).

Близость к фольклору сказывается и в обрисовке действующих лиц. Например, в ПВЛ, в отрывке о победе Кожемяки над печенегом, Кожемяка подобен былинным богатырям, не смотря на то, что он выходец из крестьянского народа, простой человек. Он настолько силён, что способен одолеть одного из лучших печенежских воинов.

Литература и фольклор также частично совпадают по своим родам и жанрам. Однако есть исключения – жанры, свойственные только литературе (например, роман), есть жанры, свойственные только фольклору (например, заговор).

Но ведь сказы, рассказы, сказки, былины, загадки находят место и в литературе и в фольклоре. В этом тоже заключается их сходство. «Факт наличия жанров, возможности классификации здесь и там по жанрам, есть факт, относящийся к области поэтики» - В. Я. Пропп.

5. Жанры раннетрадиционного фольклора (трудовые песни; тематика, образы, «формулы» заговоров).

Развитие фольклора происходило как наслоение новой худо­жественной традиции на старую систему. Отголоски древнего фольклора, более или менее выраженные, сохранились в по­здние времена, дошли до наших дней. Они проявляются во мно­гих жанрах классического фольклора: сказках, былинах, балла­дах, обрядовой поэзии, пословицах, загадках и проч. В зависимости от этапа развития, фольклор принято разделять на раннетрадиц. фольклор, классический фольклор и позднетрадиц. фольклор. Каждой группе принадлежат особые жанры, типичные для данного этапа развития народного творчества. Трудовые песни В происхождении и развитии фольклора огромную роль иг­рала трудовая деятельность. Трудовые песни – жанр песенного фольклора, отличительной особенностью которого является непосредственное включение в тот или иной трудовой процесс. . Они являлись способом организации коллективной работы посредством определенного ритма, создававшегося несложной мелодией и текстом, который не всегда имел определенное смысловое содержание, однако в любом случае отдельные слова, строки или текст в целом были организующей командой,  служили сигналом к объединению усилий, началу  или завершению определенного трудового процесса.  Трудовые песни известны у всех народов и исполнялись при подымании тяжестей, забивании свай, вспахивании поля, водочерпании, ручном помоле зерна, выделке льна, во время гребли и проч. Такие песни могли исполняться при одиночной работе, но они особенно были важны при работе совместной. Песни содержали команды к одновременному действию. Их основным элементом был ритм, организовывавший процесс труда.  В русском фольклоре сохранились и дошли до нашего време­ни отголоски древних трудовых песен, не утратившие своих про­изводственных функций. Это так называемые "дубинушки" — припевы в бурлацких песнях, исполнявшихся на Каме, Дону и в особенности на Волге. Их пели бурлаки, носильщики, лодочни­ки, грузчики. В зависимости от вида труда, его ритма, создавал­ся ритмический рисунок припева. Подбирая артель бурлаков, хозяин особое значение придавал запевале, который исполнял, а точнее — импровизировал куп­леты бурлацкой песни; ее припев подхватывал хор. Припев был сигналом к одновременному напряжению всех сил. Слова куп­лета должны были подстрекнуть товарищей к работе (насмеш­кой, бранью или ссылкой на мнение зрителей); они содержали размышления о самой работе, об орудиях труда, передавали ра­дость или недовольство, могли содержать жалобы на тягость работы и на малое вознаграждение. Гадания и заговоры.

Приметы, гадания, колдовство, заговоры известны у всех на­родов. В их основе лежит мифическое восприятие мира, прида­вавшее окружающему особый, сокровенный смысл. В древнос­ти они были основаны на образном, метафорическом мышле­нии, уподоблении по аналогиям. Поразительна живучесть этих явлений: суеверия и колдовство, особенно в модернизирован­ном обличье, существуют и в наши дни. Гадание — средство распознания будущего. Гадающий не пытается влиять на естественный ход событий, а лишь стремит­ся проникнуть в скрытые тайны. Чтобы распознать будущее, следовало обратиться к нечистой силе, поэтому гадание осозна­валось как грешное и опасное занятие (к примеру, гадающие снимали с себя кресты). Для гаданий избирались места, где, по представлению народа, можно было вступить в контакт с обита­телями "иного мира" (перекресток, баня, кладбище и проч.), а также такое время суток, в которое этот контакт был наиболее вероятен (вечер, полночь, до первых петухов). Тем не менее в гадания проникли и христианские образы. В основе гаданий лежал прием истолкования "знаков": зву­ков; случайно услышанных слов; отражений в воде; очертаний вылитого в воду растопленного воска, олова или же яичного белка; поведения животных; брошенных предметов (венка, ва­ленка) — и проч. Для получения этих "знаков" предпринима­лись действия, в которых использовались предметы, животные, растения. Иногда действия сопровождались словесными фор­мулами: Существовал обычай прикреплять гадания к календарным дням: Масленице, Юрьеву дню, Пасхе, Троице, на Ивана Купа-лу и особенно — к зимним святкам. Основными поэтическими символами были универсальные образы хлеба, золота, дома, дороги, дерева. В гаданиях на урожай и богатство, наиболее характерным был образ хлеба и связанных с ним зерна, снопов, квашни, дежи. Богатство сим­волизировали также образы щуки, медведя, мыши. Несчастье или смерть предрекали карканье вороны, поминальный блин, белое по­лотно, гроб. Замужество — кот с кошуркой, а также символы свадебных песен и обрядов, часто парные: соболь с куницей, бере­за с дубом, два голубочка; венчальное кольцо. Заговор (или заклинание) — произведение магического харак­тера, произносимое с целью воздействия на окружающий мир, его явления и объекты, чтобы получить желаемый результат. За­говоры — составная часть колдовства. Произнесение заговора часто сопровождалось действиями с водой, огнем, различными пред­метами и проч., а также крестным знамением. Произнося лечебные заговоры (например, в бане), больному давали настои целебных трав, сплевывали, применяли массаж, элементы гипноза. Самые древние заговоры были короткими, поясняющими магические действия. Колдовство и вообще могло не сопровож­даться словом, а состоять только из одних действий. Ритуальность исполнения заговоров требовала опре­деленного времени и места (на утренней или вечерней заре, в полночь, в Великий Четверг; у реки, у куриного насеста, в печи и проч.). Мифологи видели в заговорах древние мифы-молитвы, обра­щенные к языческим божествам. И в наше время заговоры рас­сматривают как источник реконструкции мифопоэтического мира. С мифами их сближает отождествление природного и че­ловеческого, обращение к мифологическим персонажам. Заговоры испытали значительное влияние христианства: как обряда (крестное знамение, молитва), так и книжности (на­пример, часто упоминаются христианские святые). Важный признак заговора — вера в магическую силу слова. Верили также, что текст заговора изменять нельзя, иначе ос­лабнет его сила. Поэтому, не надеясь на память, заговоры зано­сили в тетрадки. Сложилась даже письменная форма их бытова­ния. Однако, несмотря на это, заговоры, как всякое фольклор­ное явление, были подвержены вариативности. В конце загово­ра исполнитель мог произнести слова, "нейтрализующие" воз­можные ошибки:  Будьте мои слова и наговоры.  Некоторые недоговоры,  Исполнъш-полна крепки-лепки... И т. д. Разрушить или ослабить силу заговора мог только другой за­говор. В поздней традиции заговор не всегда требовалось произ­носить: достаточно было записать его на бумагу и носить в ла­данке на груди. Заговоры были универсальны в бытовом применении: хозяй­ственные, лечебные; любовные (их называли присушки или отсушки); социально-бытовые (на царские очи, на суд идучи, от пули на войне...). Наиболее многочислен­ны лечебные заговоры. Направленность заговоров, как и всяко­го колдовства, могла быть не только доброй, но и злой, что вы­ражалось в стремлении нанести кому-то урон, наслать порчу. Поэтому различали "белые" и "черные" заговоры. Персонажи заговоров очень многообразны. Это олицетворен­ные носители зла: двенадцать сестер — двенадцать дочерей Иро­довых, тоска, сухота, бес Салчак, худое, Грыз Грызец, звих, гром гремучий... С другой стороны, многочисленные помощники, ко­торые осуществляют просьбы или приказания: Божья Матерь (Мати Пресвятая Богородица), Святой Спаситель (Иисус Хрис­тос, Господь), Егорий Храбрый, батюшка святой отче Симон, красно солнышко, светлый месяц, звезды частые, утренняя зорюшка, вет­ры буйные, вихорь, огонь, огненный змей, батюшка черный дым, водичка-матушка, матушка змея-шкуропея... Построение заговора представляет собой последовательное сочетание формул. Фольклорная формула — устойчивая словес­ная конструкция, как правило, ритмически упорядоченная и имеющая характер законченного суждения. Формула повторя­ется в разных произведениях жанра (многие жанры фольклора выработали свои формулы). В заговорах наиболее употребительны были начальные фор­мулы (молитвенные вступления) и заключительные (закрепки), которые могли завершаться "зааминиванием".-. Например: Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь.  Господи благослови, Христос!... (Начальная формула) ...Будьте мои слова крепки и прочны. Ключ — замок.   Аминь, аминь, аминь! (Заключительная формула). Разнообразные формулы использовались внутри текста: чу­десного одевания, устрашения, отсылки в "иной мир", врачеб­ного совета, угрозы, проклятия, пожелания... Особенно важна формула ссылания зла (в "белых") и нанесения зла (в "черных" заговорах), в которой обычно представлены перечисления: И нанеси на его тоску тоскущую, сухоту сухотушую, плачь неумолимую — В ясны очи, черны брови, легкие, печени и сердце, кровь его горячую… Стилистика "белых" и "черных" заговоров могла повторять­ся по принципу зеркального отражения:   Стану я, раб Божий (имя) благословясь, выйду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротми... ("белый" заговор);  Стану я, раб Божий (имя рек), не благословясъ, и пойду не перекрестясь, из избы не дверьми, из ворот не в ворота; выйду подпольным бревном и дымным окном... ("черный" заговор). Важные элементы заговорных формул — эпитеты, сравне­ния, символы. Предполагается, что формульная природа заго­воров восходит к песенному магическому синкретизму, поэтому в них развита ритмика, а иногда возникали рифмы . Несмотря на утилитарную направленность, многие заговоры являли образцы высокого поэтического искусства. Любовные заговоры А. А. Блок назвал "поэмой тоски и страсти".

6. Обрядовый фольклор. Черты двоеверия. Связь его с годичными праздниками. Зимние песни (святочные, колядки, подблюдные, песни, воспевающие Масленицу). Весенне-летние песни (веснянки, песни на средокрестье, плачи на Радуницу). Осенние песни.

Весь фольклор можно разделить с точки зрения его бытования на обрядовый и необрядовый. Календарные: В языческую эпоху связан с народными праздниками: - сельское хозяйсвто (сочетание обряда и песни); Человек верит, что природу можно подчинить своим творчеством. Установление отношений с природой помогало: - обряд встречи божества (Масленица). - обряд служения божеству, т.е. почтение. - зажигание свечей. -гадания Пропп предлагает называть календарные песни земледельческой обрядовой религией и делить по сезонам: ЗИМА -святки – колядовали, прославление Христа - в ночь перед рождеством – колядки, овсени, виноградья – просьба дать подарки, пожелание, ряжение в маски обязательно, часто переходило и сопровождалось скоморошьими песнями – характер веселый и разнузданный.  - Подблюдные - Месленичные (связаны только с ожиданием Масленицы) «Сырная» неделя: пн-встреча вт-заигрыш ср-лакомки чт-разгул пт-тещины вечерки сб-золовкины посиделки вс-проводы - песни встрече солнца, весны – веснынки – исполнялись на средокрестие – середина великого поста ВЕСНА - пасха-вербы -радоница - хороводные песни почасовой стрелке в конце весны , мотив аграрный - цикл песен связанный с березой. ЛЕТО  - Иван купала – о плодородии, хороший урожай - похороны Костромы («костер») ОСЕНЬ - воздавали почесть снопам. 1 сноп – именинный последний сноп – несли в дом и давали скотине

7. Историография фольклористики. Факторы, оказавшие влияние на первые этапы. «Мифологическая школа». Отношение теории к сравнительно-историческому изучению языков. «Школа заимствования». Финская школа изучения фольклора. «Антропологическая школа», ее варианты в Германии и Австрии. «Историческая школа».

В историографической литературе развитие фольклористики XIX в. осмысляется обычно как последовательная смена научных направлений. Так, например, в коллективной монографии «Академические школы в русском литературоведении» рассматриваются одна за другой мифологическая, культурно-историческая, сравнительно-историческая и психологическая школы. При этом о Ф. И. Буслаеве и А. Н. Афанасьеве речь идет в главе «Мифологическая школа» (автор — А. И. Баландин), об А. Н. Веселовском — в главе «Сравнительно-историческое литературоведение» (автор — И. К. Горский), а о А. А. Потебне — в главе «Психологическое направление в русском литературоведении» (автор раздела об А. А. Потебне — А. П. Чудаков). Авторам удалось поставить разыскания филологов XIX в. в контекст русской и мировой науки XIX в., и все же традиционный подход таит в себе определенные опасности. Творческие портреты отдельных гуманитариев получают несколько односторонний характер, когда об ученых говорят не в целом, а как о представителях какого-либо направления. При этом не всегда удается достаточно разграничить две разные задачи: установление культурного контекста и выявление творческого метода.

Научные школы в русском литературоведении и в фольклористике действительно существовали, но скорее — как некие совокупности идей. Однако очевидно, что чем талантливее и ярче был ученый, тем более многообразными были подходы, которыми он пользовался. Разные направления, школы и теории в истории науки не всегда сменяли друг друга последовательно, часто они сосуществовали, сложным образом сталкивались и переплетались. Крупные ученые, как правило, не укладывались в рамки одного направления, и их отнесение к той или иной школе является достаточно условным.

Необходимо учитывать, что научная деятельность большинства русских филологов XIX в. не замыкалась в рамках изучения истории литературы и фольклора. Пожалуй, основной недостаток историографии русской фольклористики заключается в том, что фольклорные разыскания рассматриваются изолированно от других сторон деятельности тех же ученых.

Такие научные дисциплины, как русская и славянская фольклористика, этнография, сравнительно-историческое языкознание, сравнительная мифология, история древнерусской литературы, история русского искусства, формировались в России середины XIX в. параллельно и в тесном взаимодействии друг с другом. Наиболее значительные исследователи фольклора и мифологии XIX — начала XX в. были также или лингвистами, или историками литературы, или этнографами. Само вычленение собственно фольклористических интересов И. И. Срезневского, Н. И. Костомарова, Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни, А. А. Котляревского, А. Н. Веселовского, А. И. Кирпичникова, Е. В. Аничкова, Д. К. Зеленина, Е. Г. Кагарова имеет достаточно условный характер.

ФАКТОРЫ:

Зарождение фольклористики связано с романтическим направлением в философии, науке и искусстве начала 19 в., которое утверждало, что история народа определяется не волей отдельных личностей, а является проявлением его «духа», выражающимся во всех областях коллективного творчества (язык, мифология, фольклор).

МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

• Сложилась у немецких романтиков в 1-й трети 19 в. (Ф. В. Шеллинг, бр. А. и Ф. Шлегель, бр. В. и Я. Гримм).

• Выявляла основополагающую роль мифологии в возникновении и развитии фольклора и литературы.

• Выдвинула проблему народности искусства, заложила основы сравнительно-исторического изучения мифологии, фольклора и литературы.

• Использование метода сравнительного языкознания

• Совпадение сказочных мотивов объясняли 1 единым древним праисточником

• Занимались систематизацией мифов

• Цель: реконструкция культуры, жизни, воззрений.

• Схема: сходное явление => единый источник => восстановление картины мира из признаков

• Кун: отождествление сил природы-это и есть миф

• Шварц: главный объект мифов: грозы+борьба света и тьмы

• Представители: Кириевский (представитель славянофильства, занимался собранием народных песен, боролся с идеями Чаадаева, спорил с западом), Буслаев(устная поэзия-письм. литра, словесное искусство-изобразит. искусство), Афанасьев (восстановление взглядов славян на природу), О.Ф. Миллер ( рассматривал разнообразные слои этноса).

ТЕОРИЯ ЗАИМСТВОВАНИЯ

• В 50—70-х гг. XIX в. возникло другое научное направление — теория заимствования (теория миграций; теория бродячих сюжетов). Ее сторонники указали на удивительное сходство многих фольклорных произведений у народов Запада и Востока (в том числе неродственных), которое объяснили прямым или косвенным заимствованием, распространением из одного или нескольких очагов.

• Представители школы заимствования поставили вопрос о культурно-исторических связях между народами, привлекли обширный разноязычный материал. Этому способствовало исследование европейцами стран Ближнего Востока, а в России — развитие тюркологии и монголоведения.

• Теория заимствования оказала особенно сильное влияние на изучение сказок. Ее основоположник — немецкий востоковед Т. Бенфей — в 1859 г. издал сборник индийских сказок и притч «Панчатантра» («Пятикнижие»). В большом предисловии Бенфей отметил близкое сходство сказочных сюжетов в мировом фольклоре и на примере судьбы сборника «Панчатантра» раскрыл картину культурного влияния Востока на европейский Запад.

• Обнаружили сходство санскритских сказок с европейскими ( не из-за родства, а из-за культурно-исторических заимствований

• Цель: выявление пути сюжета

• Вопрос: самобытна ли русская культуры (этим они очень расстраивали славянофилов)

• Представители: Поливка (сюжет «баба хуже черта» известен всем, но он от буддистов), Веселовский (сопоставление и вопросы родов), финские ребята ( создали федерацию фольклористов, изучали мотивы, Арне создал «Указатель сказочных сюжетов» в 1910 г)

• Недостатки школы: не объясняли то, что нужно

АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

• Во второй пол. 19 в. в европейской фольклористике сложилась антропологическая школа, которая объясняла сюжетное сходство в фольклоре разных наций биологическим единством человеческого рода.

• Народно-психологическая школа, возникшая в начале 20 в., пыталась понять психологические законы возникновения сюжетов и типов в фольклоре. Тогда же получило распространение социологическое изучение, называвшееся в России исторической школой: считавшая, что фольклор обусловлен социальной жизнью (В. Ф. Миллер, Ю. М. Соколов).

• В зарубежной фольклористике видное место занимает английская антропологическая школа, представленная в трудах Дж. Фрезера, автора работы о первобытной религии и магии «Золотая ветвь» (1890), посвящённой анализу первобытных обрядовых действий и связанных с ними песен и других жанров фольклора.

• Культура народов схожа

• Фольклор-результат мышления человека , полностью отражает сознание и знания о мире

ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА

• Историческая школа в фольклористике, одно из наиболее влиятельных направлений русской фольклористики конца 19 ‒ начала 20 вв.

• В отличие от мифологической школы и теории заимствования, И. ш. стремилась объяснить русский фольклор, опираясь на русскую историю, выяснить, где и когда сложилось то или иное устнопоэтическое произведение, какие исторические события лежали в его основе.

• Сторонники И. ш. (В. Ф. Миллер, А. В. Марков, С. К. Шамбинаго, Б. М. и Ю. М. Соколовы и др.) обследовали памятники древнерусской письменности, извлекли многочисленные параллели к былинам и историческим песням, создали историческую географию русского эпоса. Они осуществили ряд экспедиций, издали ценные сборники и своды (сборники А. Д. Григорьева, А. В. Маркова, Н. Е. Ончукова, Н. С. Тихонравова и В. Ф. Миллера, В. Ф. Миллера и Е. Н. Елеонской, своды исторических песен В. Ф. Миллера и лирических песен А. И. Соболевского и др.).

• В былинах и исторических песнях сторонники И. ш. видели фрагменты своеобразной устной летописи; они стремились доказать, что былины возникли в княжеско-дружинном кругу. Несовпадения исторических событий и содержания произведений объяснялись порчей текста в крестьянской среде. Поэтическое содержание эпоса И. ш. фактически не исследовалось.

• И. ш. пользовалась некоторое время международным авторитетом и оказала влияние на деятельность учёных ряда стран.

• При всех методологических недостатках И. ш. внесла заметный вклад в науку о фольклоре, собрав и систематизировав огромный материал.