Бирючья коса

(отрывок)

С кем бы вы в Астрахани ни заговорили о море: с морским ли, с чиновником ли земской полиции, – от всех вы услышите на втором-третьем слове: Бирючья коса. Это – маленький островок, на котором содержится брандвахта, устроены карантин и таможенная застава. Адмирал поехал туда и пригласил меня. Выезд был предположен 23 марта. Дул верховой ветер. Слухи носились, что на Волге еще много льду. Съехавшись в порт, мы действительно увидели весь околоберег замерзшим. Проламывая и расталкивая лед, добрались мы кое-как в катере до парохода, дали ход и стали сниматься с якоря. Пароход сначала было двинулся, но, затираемый льдом, не слушался руля и не ворочался, и, только употребив завозы, мы выбрались на фарватер. Все стояли на палубе, хоть ветер и продувал до костей. Скоро миновалась Астрахань, миновалось и Царево, а там и пошли тянуться однообразные и мертвенные берега: то ровные пустыри, то высокий камыш, очень похожий на поспевшую рожь, только в десять раз крупней ее. Местами он горел. «Это отчего?» – спросил я. – «Нарочно жгут, иначе он на следующий год не вырастет», – ответили мне.

С пятнадцатой, кажется, версты виды несколько пооживились: стояли на якорях кусовые^* и бойко шли косные, из которых некоторые едва отставали от парохода. По берегу стали показываться рыбные ватаги ^** и калмыцкие кибитки, пред которыми толпились задымленные и волосатые калмыки и нагие их мальчишки. В стороне на одной из отмелей сидели белые, довольно большие, и черные, поменьше, птицы. Это пеликаны и бакланы, две разные породы, но живущие между собой в замечательно оригинальных отношениях: бакланы составляют для пеликанов какой-то чернорабочий класс. Они подгоняют и ловят для пеликанов рыбу и будто бы даже кладут ее им в рот, засовывая при этом случае свой клюв в их глотку, но чем вознаграждают их пеликаны за эту услугу – неизвестно; кажется, ничем: ни дать ни взять как на новой половине земного шара белая и черная породы людей…

*кусовая – большая лодка

**ватага – небольшое селения

Александр Сергеевич Пушкин

(1799-1837)

О Пушкине написано очень много, больше, чем о каком-нибудь другом поэте России, а может быть, и больше, чем обо всех остальных русских поэтах, вместе взятых. Значение творчества и масштабы гения Пушкина ставят его в ряд величайших, исключительных явлений мировой культуры.

Калмыцкая тема отражена в ряде произведений Пушкина, так как калмыки к началу 30-х годов XIX века уже были более двухсот лет подданными России. Если собрать все его записи и выписки из исторических трудов на эту тему, то получится солидная тетрадь. Первого мая 1829 года Пушкин выехал из Москвы на Кавказ. Из Калуги Пушкин свернул в Орел и сделал двести вёрст лишних, чтобы повидаться с опальным генералом Ермоловым. Затем путь его лежал через Елец, воронежские равнины, Новочеркасск, калмыцкие степи...

Калмыцкая степь и удивила поэта, и обрадовала своими широкими просторами. В путевых очерках «Путешествие в Арзрум» во время похода 1829 года Пушкин дал выразительные зарисовки калмыков, отметил их радушие, гостеприимство, поведал о памятной встрече со степной красавицей.

Во время поездки в Оренбург и на Урал в 1832 году А.С. Пушкин собирал материал о Пугачёвском восстании, в котором, как известно, участвовали и калмыки. Здесь он записал великолепную калмыцкую сказку об орле и вороне, которую вложил в уста Пугачёва в повести «Капитанская дочка». Эта сказка не была заимствована из каких-либо письменных источников, а записана самим поэтом, проявлявшим исключительный интерес к калмыцкому фольклору. «История Пугачёва» под названием «История Пугачёвского бунта» вышла в 1834 году в двух томах. Первый том содержал текст и примечания Пушкина; второй состоял исключительно из исторических документов (манифесты, донесения и мемуары). К работе над «Историей» Пушкин приступил в связи с возникшей у него идеей романа из эпохи Пугачёвского восстания, впоследствии осуществленного в «Капитанской дочке». В приводимом отрывке из «Истории Пугачёва» Пушкин говорит о калмыках, «в начале осьмнадцатого столетия ушедших от границ Китая». Здесь им, по-видимому, была допущена описка, так как калмыки начали откочёвку из Джунгарии в начале семнадцатого века. Далее повествуется о трагических, для ушедшей части калмыцкого народа, событиях 1771 года. Пушкин запечатлел образ калмыков и в других поэтических произведениях.