Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
0530299_B2C46_pol_riker_pamyat_istoriya_zabveni...doc
Скачиваний:
4
Добавлен:
01.05.2025
Размер:
3.77 Mб
Скачать

Глава 2. Работающая память.

ЕЕ ПРАВИЛЬНОЕ И НЕПРАВИЛЬНОЕ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ

ПОЯСНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Когнитивный подход, примененный в предшествующей главе, не исчерпывает описания памяти, рассмотренной под углом зрения «предметности». К нему необходимо присоединить подход прагматический. Этот новый подход соединяется с первым следующим образом: вспоминать - значит не только принимать, получать образ прошлого, но и искать его, «делать» что-то. Глагол «вспоминать» (se souvenir) дублирует существительное «вспоминание» (souvenir). Этот глагол обозначает тот факт, что память «работает». А понятие работы в его применении к памяти не менее старо, чем понятие eik?n, представление. Соединенное с понятием «разыскание» (z?t?sis), оно сияет в своде сократических понятий. Вслед за Сократом Платон, не колеблясь, перемещает свой дискурс об eik?n в сферу «технических инициатив» и проводит различие между «фантасматическим» подражанием, обманчивым по своей сути, и «иконическим» подражанием, имеющим репутацию «правильного» (orthos), «правдивого» (al?thinos). В свою очередь Аристотель в главе «Anamnesis» небольшого трактата с двойным названием описал вспоминание как «разыскание», в то время как тпёте характеризовал в первой главе как «чувство» (pathos). Таким образом, наши греческие мэтры предвосхитили то, что Бергсон назовет усилием по вспоминанию, а Фрейд - работой воспоминания, что мы вскоре и увидим.

Знаменательно, что оба подхода - когнитивный и прагматический - совпадают друг с другом в операции добывания воспоминания: узнавание, завершающее успешное разыскание, обозначает здесь когнитивный аспект вспоминания, в то время как усилие и работа включаются в практическое поле. Отныне мы будем использовать термин «припоминание» для обозначе-

87

Часть первая. О памяти и припоминании

ния этого совпадения в одной и той же операции анамнесиса, вспоминания, добывания воспоминания двух проблематик: когнитивной и прагматической.

Такое раздвоение на когнитивное и прагматическое измерения подчеркивает специфику памяти в сравнении с феноменами психического характера. В этом отношении акт по вызыванию в памяти входит в перечень возможностей, способностей, связанных с категорией «я могу», если воспользоваться излюбленным выражением Мерло-Понти1. Однако, как представляется, при описании этого акта вызывания в памяти следовало бы говорить о полном совмещении когнитивного видения и практической операции в едином действии, как это имеет место в припоминании, прямом наследнике аристотелевского anamnesis и косвенно - платоновского anamnesis.

Это своеобразие мнемонического феномена является чрезвычайно важным для всего нашего последующего анализа. Оно в самом деле одинаково характерно и для историографической, и для теоретической деятельности. Историк стремится «создавать историю» так же, как каждый из нас стремится совершать «усилие вспоминания». Сопоставление памяти и истории будет существенным моментом в ходе изучения двух этих неотделимых друг от друга операций - одновременно и когнитивных, и практических.

Основным предметом последующего анализа будет судьба той клятвы верности, которая, как мы уже видели, связана с устремлениями памяти в качестве хранительницы глубинных слоев времени и временного дистанцирования. И если иметь в виду эту цель, то каким образом превратности действующей памяти оказываются совместимыми с ее претензией на истинность? Скажем так: осуществление памяти - это ее использование; следовательно, правильное использование памяти предполагает возможность нарушения. Между верным и неверным использованием памяти проскальзывает призрак дурного «миметизма». Именно из-за возможности неправильного употребления памяти ее нацеленность на истину постоянно находится под угрозой.

1 В книге «Я-сам как другой» я стремился трактовать операции, традиционно относящиеся к различным проблематикам, как многообразные проявления фундаментальной способности к действию. Такой же прагматический прием использован в каждом из больших разделов указанного труда: я могу говорить, я могу действовать, я могу рассказывать, я могу приписывать себе свои действия как их подлинному автору. А теперь я говорю: я могу вспоминать. В этом смысле постижение предлагаемых здесь мнемонических явлений составляет дополнительную главу в философской антропологии человека, действующего и испытывающего действие, человека, способного к чему-либо.