Глава 1. Память и воображение

ствия»: речь идет о презентации какой-либо вещи благодаря характерному для нее свойству интуитивности. Во всех рукописных текстах этого тома также речь идет о предметных модусах, которым, как и восприятию, присуща интуитивность, но они отличаются от восприятия тем, что не презентируют свой объект. В этом их общая черта. Различия приходят потом. Что касается места воспоминания в этой картине, оно остается частично детерминированным до тех пор, пока не установлена его связь с сознанием времени; однако эта связь может осуществляться на уровне изучения удержания и вторичного воспоминания, которым еще свойственно предметное измерение. Тогда надо будет сопоставить, как того требует Гуссерль, рукописи, собранные в X томе, то есть «Внутреннее сознание времени», и рукописи XXIII тома «Гуссерлианы». В последнем важно родство с другими модальностями презентификации. Цель нашего анализа на этой стадии - отношение между воспоминанием и образом, причем наше слово «образ» охватывает ту же область, что и Vergegenw?rtigung Гуссерля. Но разве не похоже это на случай с греческим eik?n и его распрями с phantasia ? Мы вновь обнаруживаем их в отношении между Bilan Phantasie. А воспоминание имеет много общего с данными двумя модальностями, как того требовало бы гуссерлевское перечисление в приведенном выше названии, к которому следует добавить «ожидание» (Erwartung), поместив его рядом с воспоминанием, но в крайней оппозиции к спектру временных презентаций, что следует из рукописей, посвященных времени.

Когда Гуссерль говорит о Bild, он имеет в виду презентификации, которые изображают вещь косвенно: портреты, картины, статуи, фотографии и т.п. Аристотель был инициатором этой феноменологии, отмечая, что картину, рисунок можно рассматривать либо как ныне существующий образ, либо как образ, обозначающий ирреальную или отсутствующую вещь45. В весьма неточном повседневном языке в этом случае в равной мере употребляется как слово «образ», так и слово «представление», но порой делается уточнение - ставится вопрос о том, что эта картина представляет, образом чего или кого она является. Тогда слово Bild можно было бы переводить как «изображение» - следуя глаголу «изображать» (d?peindre).

45 Это можно найти в переводе Анри Дюссора, сверенном Жераром Гра-нелем с «Le?ons sur la conscience intime du temps» (1905-1928). Опираясь на оригинал этого текста, Р. Вернет снабдил предисловием и издал работы, дополняющие «Лекции» 1905 г. под названием: «Zur Ph?nomenologie des inneren ^eitbewusstsein (1893-1917)». Husserliana X, Hambourg, Meiner, 1985.

75

Часть первая. О памяти и припоминании

Когда Гуссерль говорит о Phantasie, он имеет в виду фей, ангелов, дьяволов из легенд: речь идет о вымысле (в некоторых текстах употребляется слово Fiktum, фикция). Впрочем, Гуссерля они интересуют в их связи со спонтанностью, присущей вере (belief, часто говорит он, отдавая дань великой англоязычной традиции).

Феноменология воспоминания присутствует во всех этих различениях и ответвлениях. Однако предложенные примеры не должны уводить от сущностного, эйдетического, изучения. И нескончаемые исследования Гуссерля свидетельствуют о том, как трудно обеспечить устойчивость значений, которые постоянно накладываются друг на друга.

Именно различение между Bildn Phantasie создавало для него сложности с самого начала (1898-1906) - то есть со времени написания «Логических исследований», в контексте теории суждения и новой теории значений, что выдвигает на первый план вопрос об интуитивности под названием Erf?hlung, «исполнения» интенций означивания. Позже, во время написания «Идей», на первый план - по сравнению с позициональным характером восприятия - выйдет модальность нейтральности, свойственная Phantasie. Таким образом, косвенно встанет вопрос об осуществляемой с помощью различных представлений индивидуации какой-либо вещи, как если бы интуитивность периодически занимала верхнюю ступень на лестнице познания. В другие моменты вызывает удивление как раз крайнее удаление Phantasie от презентации в плоти и крови. Тогда Phantasie стремится полностью занять место того, что на английском языке обозначается словом idea*, противоположным слову impression** в его употреблении английскими эмпириками. Так что речь уже идет не только о дьявольщине, а также о поэтическом или каком-либо другом вымысле. Именно эта не-пре-зентирующая интуитивность устанавливает границы поля исследования. Рискнем ли мы безмятежно говорить о фантазии, о фантастическом, как это делали греки? (Вопрос о том, писать ли «phantaisie» или «fantasie», остается тогда открытым.) В феноменологии воспоминания важно то, что временная отметка удержания может присоединяться к фантазии, предварительно возведенной в жанр, общий для всех не-презентаций. Но слово Vorstellung сохраняется, когда акцент делается на интуитивности, общей для презентации и презентифи-кации в сфере феноменологической логики значений. К одной ли только Phantasie следует тогда относить временные характеристики

Идея (англ.}. ** Впечатление (англ.).

76