Аудиоинсталляция с чтением стихов и. Бродского

Было бы неверно рассматривать картины Валерия Лукки как иллюстрации к поэзии Иосифа Бродского. Даже те из них, которым художник присвоил названия известных стихотворений Бродского. Бродского едва ли возможно иллюстрировать, – в смысле пытаться намеренно создать визуализацию его поэтических образов. В лучшем случае, можно говорить о созвучии его стихов определенному визуальному ряду, например, принадлежащему тем культурным эпохам, к которым поэт обращался в своих текстах. В то же время, его стихи являются попыткой формулирования личного внутреннего опыта, превращения его фактов в очищенные от всего временного, но тем не менее живые образы. Своеобразной внутренней алхимией.

Живопись Лукки, в свою очередь, едва ли может быть привязана к существующим текстам. Она также сродни алхимии, свершаемой при помощи материи, и материи нарочито грубой, призванной, однако, производить тонкие сущности. Хаос экспрессивных форм и подручных материалов неожиданно складывается в гармоничное целое, свидетельствующее об уникальном видении художником отдельных явлений и моментов жизни.

Суть алхимии в превращениях, метаморфозах, в нарождении новых форм и качеств. Неудивительно поэтому, что и Бродский, и Лукка много говорят о человеке, о его самоощущении в жизни, а также о том, о чем он может только догадываться, наблюдая на примере других, то есть – о смерти («На смерть друга», «Стена»). Метаморфозам формообразования и распада также подвержены империи и страны («Фрагмент моей Родины», «Грачи прилетели»). Наконец, поэта и художника роднит переживание судьбы Петербурга, города уникального именно своей «выдуманностью», эфемерностью, зыбкостью природного и культурного фундамента.

Переходим в Большой Зал

5Й этаж. Большой зал

Название экспозиции: ТОПОС И УТОПИЯ /МИР ВОКРУГ НАС/

Комментарий к теме зала

Утопия – очень старый жанр, в рамках которого критически настроенные авторы разных исторических эпох описывали вне-исторические, то есть не существовавшие в реальности, модели общества. Некоторые утопии были лишь формой мечты о лучшей жизни, другие – задумывались как более или менее точное руководство к действию. Однако если с точки зрения древних авторов, человеку следовало умереть для того, чтобы переродиться для жизни в прекрасном мире, то более современные утописты в качестве средств для реализации своих утопий предлагали научные, социальные и политические революции.

Любопытно, что, несмотря на фантастическую природу утопий, писатели и художники представляли их себе весьма отчетливо, что отражалось на характере их произведений. Так, на протяжении всего 20 века мы встречаем множество реалистических описаний утопий – литературных, живописных, не говоря уже о кинематографических…

В противоположность утопии, топос есть конкретное, историческое бытие, четко локализованное во времени и пространстве, реализованное социальное здание и образ жизни. Любой из нас находится внутри специфического топоса, является его частью, имеет непосредственный доступ к его реальности.