Отрывок 42

Ibid. 157, 158.

Когда Тиверий принял на себя управление дел государственных, посланные Траян и Захарий писали к нему, что персы не хотят заключить договор на три года, но настаивают, чтобы он был заключен на пять лет. Тиверий на это не согласился: слишком долгое перемирие было ему неприятно; он писал к посланникам, чтобы они утвердили договор только на два года, а будет невозможно, то не дольше трех лет. Когда письмо сие было ими получено и прочитано и Мевод, нарочно прибывший к окрестностям Дар, узнал, что римляне не утверждают принятых Траяном и Захарием условий, то он впустил в римские владения Тахосдро. Сделав внезапный набег, Тахосдро сжигал близкие к Дарам места, пока римские посланники не убедили Мевода принимать ежегодно по тридцати тысяч золотых за заключенное на три года перемирие. В продолжение сего перемирия сановники обеих сторон, съехавшись, могли бы посоветоваться между собой об окончательном прекращении войны. Кесарь поступал таким образом, заботясь предусмотрительно о пользе государственной. Ему было известно, что в три года можно было сделать нужные приготовления, чтобы урав-{409}нять свои силы с персидскими. Персы поняли предусмотрительность кесаря. Они догадались, что он отлагает войну только для того, чтобы сделать надлежащие к ней приготовления. При всем том они презирали римлян, не думая, чтобы те были когда-нибудь в состоянии выдержать войну с ними, хотя бы персы уступили им и более продолжительное время на приготовление. Итак, перемирие было утверждено на Востоке. После чего военный шум перешел в Армению. Разным лицам даны в ней разные управления, и в начале весны военные действия там начались.

Отрывок 43

Ibid. 158—160.

Кесарь Тиверий отправил посланником к царю персидскому Феодора, сына Вакхова, под предлогом изъявления ему благодарности за особенные почести, оказанные им великому посланнику Траяну, которого Хозрой незадолго перед тем принял в этом звании. Между обоими государствами издревле ведется обычай после великих посланников отправлять других, низшего достоинства, с изъявлением благодарности за благосклонный прием первых и за оказанные им ласки. В то же время Феодору предписано было объявить Хозрою, что в силу принятого условия кесарь был готов отправить к восточным границам римских сановников для вступления в мирные переговоры с поверенными царя персидского и для пояснения всех недоразуме-{410}ний. Хозрой, не желая терять время в обрядах, установленных для приема посланников, оставил в Дарах чиновников для приведения едущего Феодора в то место, где они узнают, что Хозрой будет находиться. Хозрой хотел в одно и то же время и войной действовать, и принимать посольство, чем надеялся особенно устрашить римлян. С этой целью он прошел страну аррестов и марептиков и вступил в Персармению, когда римляне и не думали, что он так скоро мог туда прийти. Персы в прежнее время являлись обыкновенно в Персидской Армении лишь около исхода месяца, получившего название августа, и тогда только начинали военные действия; но теперь Хозрой вступил в эту область прежде обычного времени. Римляне были им предупреждены и, опоздав вступлением, в течение целого года не могли произвести ничего вовремя. Римское войско не было еще собрано. Полководцам Курсу и Феодору было тогда объявлено, что кесарь гневается на них за то, что они по вступлении в Алванию не перевели в другое место савиров и алванов, но выступили из этой страны, полагаясь на взятых у этих народов заложников. Курс и Феодор раскаялись в своем поступке, видя из самого опыта, что они поступили оплошно и упустили из виду выгоды государства; ибо, по удалении их, савиры немедленно свергли с себя господство римлян. Римские военачальники опять вступили в Алванию, заставили савиров и алванов пе-{411}реселиться по эту сторону реки Кир ⁷⁰ и впредь оставаться в римской стране. Еще Курс и Феодор были заняты этими делами, когда кесарь предписал полководцу восточных областей Юстиниану переехать в Армению и там управлять военными действиями; однако же и Юстиниан туда не приезжал, потому что приказание кесаря получено им поздно и он не мог устроить дела заблаговременно. К тому же обыкновенная раздача денег восточному войску была произведена не вовремя, а позже надлежащего. Таким образом, Хозрой свободно, без малейшего труда, вступил в Персармению, не встретив ни от кого сопротивления. Данники Малой Армении не только не оставили полей и не убежали, но, напротив того, снабжали персидское войско припасами. Хозрой все шел вперед, и жители областей Макравандской и Таранской не оставались в своих домах. Все земледельцы при вступлении неприятельского царя в землю их разбежались. Нигде не было видно ни жителей, ни вьючного скота; даже кто бы захотел охотиться, не мог бы тут найти живого существа.

Между тем Феодор, сын Вакхов, прибыл {412} к Хозрою. Царь принял его, беседовал с ним благосклонно, превозносил кесаря похвалами, говорил, что желает быть с ним в мире и в приязни и что не он виной вражды и нарушения мирного договора. Напротив того, он отзывался дурно о царе Юстине. Затем он шел вперед по так называемой Вадиане; Феодор следовал за ним. В исходе весны Хозрой вступил в Римскую Армению у Феодосиополя ⁷¹. В одно и то же время приехали в Византию гонцы с известием, что царь персидский вступил неожиданно в Римскую Армению, что вскоре будет у Феодосиополя, что он уже там.

Хозрой поставил стан у места так называемых арависсов, на полдень от города. Римское войско собралось на север от Феодосиополя при месте, называемом ⁷²..., у подошвы горы. В присутствии Феодора Хозрой вывел конницу перед Феодосиополем, строил ее эскадронами и фалангами и, скача сам на коне, показывал, как будто не нарочно, что он еще крепок телом {413} и полон жизни. Он намеревался взять Феодосиополь осадой. Ему представилась мысль, что до тех пор не приобретет Персармении и Ивирии, пока не завоюет какого-нибудь крепкого римского города, утвердясь в котором он мог удерживать стоящую за ним Персармению и Ивирию. По сей причине ему казалось несомненным, что он завоюет Феодосиополь. Намекая Феодору, что непременно покорит этот город, он спрашивал у него, который город труднее завоевать — Дары или Феодосиополь? Давая тем знать, что если он взял такой крепкий город, каковы были Дары, то тем легче мог завоевать Феодосиополь, город менее крепкий. Феодор отвечал весьма разумно, что самый неприступный город тот, который всегда храним Богом. Хозрой, прежде нежели отпустил от себя Феодора, приступив к Феодосиополю, уверился, что город был хорошо укреплен и готов к выдержанию осады. После некоторых происшествий он отпустил Феодора в Византию и в грамоте объявил кесарю, что сам желает мира и что если бы Феодор приехал к нему до выступления его в поход, то он не вывел бы своих войск и даже не тронулся бы с места; что теперь, когда он уже предпринял поход, ему казалось бесславным распустить войско, ибо люди всегда действуют для приобретения какой-либо выгоды или славы. Он уверял притом, что по возвращении в свои владения отправит к восточным границам приближенных к нему сановников для переговоров и для установления мира {414} вместе с теми римскими сановниками, которые будут туда посланы. Так он писал к кесарю. Когда Феодор умолял его удержаться от нападения на город, то он изъявил на то согласие, если в тридцатидневный срок будет прислана к нему весть о принятых кесарем намерениях. По отпущении Феодора Хозрой, уверившись, что не может завладеть Феодосиополем ни приступом, ни осадой и что не получит никакой пользы от действия против стен машинами (так как в продолжение сего времени собрались бы римские силы), отступил от Феодосиополя.