Отрывок 37

(571 г. по Р. X.; Юстина 7-й)

Exc. De leg. gent. 115—117.

По прошествии десятого года пятидесятилетнего перемирия, после убиения Сурины, персидский царь {402} отправил посланником к Юстину Севохфа-персиянина. Хозрой притворялся, будто не знал, что произошло в Персармении ⁶⁷, хотел, чтобы римляне заплатили определенное количество золота, потому что уже истекло десятилетие, за которое получил он деньги все разом, и чтобы потом мир был постановлен твердо, как было в договоре. Царь персидский сначала был сильно встревожен, узнав, что римский император отказывается от мира и готовится к войне. Он боялся, чтобы Юстин вдруг не напал на него с большими силами. Дожив до глубокой старости, утомленный войнами, он заботился только о том, чтобы упрочить мир и оставить его детям своим как достояние отцовское, незадетым и непотрясенным. Юстин принял неохотно приехавшего к нему Севохфа. Случилось, что когда этот посланник вошел к нему по-{403}клониться, по обыкновению, и повергся перед ним долу, то шапка, которую он носил на голове по персидскому обычаю, упала на пол. Сановники и простой народ, считая этот случай хорошим предзнаменованием, окрыляли Юстина ласкательствами, что вот скоро и Персии следовало подпасть его господству. Юстин, восхищенный этой мыслью и увлеченный надеждами, полагал, что мечта его легко осуществится. По сей причине, когда Севохф говорил ему о деле, по которому прибыл в Византию, то царь пренебрег его и не оказывал ему никакого внимания. Сказал ему притом, что дружба, утверждаемая деньгами, не хороша; что это дружба рабская, покупная, постыдная; что та дружба подлинная, которая не корыстолюбива, полезна для обеих сторон и основана на природе вещей. Он спросил у Севохфа, не намерен ли он переговорить об Армении, принадлежащей персам. Севохф отвечал, что государь его известился о небольшой смуте, происшедшей в той стране, и что он послал туда человека, могущего прекратить беспокойство и водворить повсюду порядок. Тогда Юстин явно сказал, что если персармены отпадут от персов, то он примет их к себе и вступится за них, как за единоверцев своих, если кто будет их притеснять. Севохф, человек, отличавшийся благоразумием между персами и имевший общие с христианами понятия о Боге, настоятельно просил царя Юстина, чтобы он не расстраивал существующего порядка. Он напоминал ему, что {404} война — дело неверное, что она не всегда идет по известным правилам; что хотя бы римляне и одержали победу, но следствия ее обратятся против них, потому что, вступив в Персию и идя далеко по ней, они найдут, что тамошние жители держатся той веры, которой и сам Юстин, что если римляне решатся убивать их, то они будут опять побеждены, и что христианам неприлично точить мечи против единоверных. Но Юстин не счел нужным убедиться этими справедливыми и кроткими словами. Он сказал, что, тронув одним пальцем, он подвинет войско и вступит в Персию; что он надеется, начав войну, низвергнуть Хозроя с престола и назначить персам другого царя. Сказав Севохфу такие неуместные слова, он отпустил его.