Отрывок 28

(568 г.)

Exc. De leg. Rom. 154—156.

Ваян, предводитель аваров, принял намерение отправить к римлянам посольство с мир-{391}ными предложениями. Он требовал у Виталиана золота, обещая за то удерживать себя от грабежей во время перемирия. Иовулид, получив от ипарха Иллирии не менее восьмисот монет, отдал их Ваяну. Сей предводитель аваров, вместе с переводчиком Виталианом, отправил к царю Таргития с требованием от него уступки Сирмия и обычных денег, которые кутригуры и утигуры получали от царя Юстиниана, потому что Ваян уничтожил оба этих племени; притом требовал он выдачи гипеда Усдивада. Он говорил, что все гипеды ему принадлежат, потому что он и их победил. Посланники Ваяна прибыли в царственный город и представились императору. Таргит ⁶² сказал ему: «Государь, я послан к тебе сыном твоим, ибо ты поистине отец Ваяна, государя нашего. Я уверен, что ты постараешься изъявить любовь свою к сыну, давая ему то, что сыну принадлежит. При таком расположении нашем, а может быть и взаимном между нами и вами, неужто ты не дашь ему должной награды? То, что дашь ему, перейдет не к чужому или врагу. Обладание этими дарами не перейдет к другому; оно снова обратится к тебе через твоего сына, если ты уступишь то, зачем я сюда прибыл. Я разумею город Сирмий и деньги, {392} которые ежегодно давал Юстиниан кутригурам и утигурам, так как в настоящее время этими народами обладает Ваян. Ты также выдашь нам Усдивада, гипеда, и его людей: никто не станет отвергать, что это рабы Ваяновы». Так говорил Таргит. Царь отвечал: «По-видимому, Таргит, ты прибыл сюда не как посланник, а с тем чтобы показать свойства аваров, нам до сих пор неизвестные. По вашим словам, мы будем давать вам то, что давал прежним уннам Юстиниан не из страха, а из жалости, не желая пролития крови. Но было бы смешно обращаться одинаково с теми, кому хотим изъявить свою благосклонность, и с теми, с кем должны сражаться, после того как несчастные кутригуры и утигуры, получившие от нас деньги, как вы утверждаете, частью убежали от нас, частью пали в сражении и истреблены нами вконец. Почему же мы должны давать вам то, что принадлежало побежденным? Не согласно с природой вещей в одно и то же время побеждать и платить другим деньги за побежденных. Не довольно ли того, что мы один раз показали себя безрассудными? Уж вы хотите, чтобы безрассудный поступок был введен в обычай! Что же нам делать с Усдивадом? Выдать его вам? Но мы не так глупы, чтобы предать свою собственность варварам, вредящим нашему государству. Тот, в руках которого была до нас верховная власть, принял к себе гипедов, пришельцев, отвел им землю у Сирмия, {393} и когда они вели войну против лонговардов, мы разделяли опасности со своими, как и следует. Гипеды, конечно, одержали бы верх рукой римлян, если бы они не оказали свойств холопских и если бы коварством не навлекли на себя неудовольствия своих благотворителей. Хотя они непростительно злоумышляли против нас, римляне не рассудили за благо наказать неблагодарных, имея правилом не налагать наказания, равносильного преступлению, но презирать виновных, дабы они были истреблены другими. Если это так и если мы, напротив того, имеем право вас упрекать тем, что вы покорили гипедов, нам принадлежащих, то упреки обращаются на вас самих. Вы требуете от нас Усдивада — мы потребуем от вас всех гипедов. Мы, римляне, с самого начала определены на то, чтобы обуздывать безрассудство, а не на то, чтобы нас самих считали безрассудными. Предадим ли мы Сирмий варварам? Разве не довольно вам и того, что вы существуете, пока римляне не хотят поднять оружие? Ты скажешь, Таргит, что хаган перейдет Истр, потом и Эвр ⁶³ и что займет сразу города фракийские. Но римские силы предупредят его, отнимут у него надежды и скорее сами опустошат земли аваров. Мы не перестанем поражать и покорять {394} варваров, пока они нахальствуют. Для римлян война будет полезнее мира. Быть друзьями аваров, пришельцев и кочевников, тягостнее, чем враждовать с ними, когда притом их дружба лукавая. Лучше носить раны на теле, чем на душе. К тому же знай, Таргит, что и стрелки, и конница, и множество тяжелой пехоты будут у нас в готовности, ибо не должно пользе предпочитать покой». Так высокомерно говорил император и отпустил посланников аварских, сделав письменно строгий выговор полководцу Вону за то, что он отправил их в Византию с такими предложениями. Сверх того, он предписал ему приняться за дело, приготовить все военное оружие, зная наверно, что немедленно начнется война с аварами. Вон, прочитав царское письмо, готовился к войне.