Отрывок 21

Ib. 86, 87. Р.

(479 г. по Р. X.). При царе Зиноне Маркиан и некоторые другие произвели возмущение. Февдерих, сын Триариев, полагая, что настало благоприятное время напасть на город (Византию) и на самого царя, поднялся со всем варварским войском и приблизился к городу под предлогом, что хочет защитить и город, и царя; но все видели ясно, какое было его намерение. Царь выслал к нему всадника с письмами, в которых хвалил его усердие к себе, но приказывал ему удалиться, как потому, что не было более никакой нужды в его содействии, так и потому, что не надо было подавать повода к новым подозрениям людям, любящим производить беспокойства и возбуждать большие мятежи в городе, едва успокоившемся после великого волнения. Февдерих отвечал, что он повинуется царю, но что не в состоянии воро-{272}тить собравшееся многочисленное войско, которого часть, и немалая, была весьма непокорна ⁵⁸. Он надеялся, что никто не будет ему противиться, потому что на городских стенах не было ни бруствера, ни башен, и что по вступлении его в город весь народ пристанет к нему из ненависти к исаврам. Того же самого боялся и Зинон. Он отправил Пелагия с большой суммой денег для выдачи их частью Февдериху, частью — готфскому войску и для обнадежения их в получении от него немалых подарков. Пелагий, частью угрозами, частью обещаниями, частью, наконец, множеством денег насытив природную алчность варваров, заставил их удалиться. Он избавил этим город от великого страха; ибо если бы Февдерих вступил в него, то нельзя было ничего больше ожидать, кроме междоусобной войны и всеобщего пожара. Исавры не стали бы спокойно удаляться из города в случае, если бы их к тому принудили силой. Они запаслись длинными баграми, привязали к концам их лен и серу и многих подговорили сжечь весь город, если станут их выгонять. Февдерих отошел от города. Зинон часто пересылался с ним, требуя выдачи Прокопия и Вусалва и прося его доказать этим свою приверженность и покорность; но {273} Февдерих объявил, что он готов во всем повиноваться царю, но что у готфов так, как и у других народов, считается беззаконным выдавать просителей, ищущих спасения, тому, кто хочет их поймать. Просил оставить их в покое, так как они никого не могли ничем тревожить, кроме разве тем, что были в живых. Прокопий и Вусалв имели небольшую землицу и жили при Февдерихе ⁵⁹.

Отрывок 22

Suidas, Παμπρέπιος.

Пампрепий ⁶⁰. Он был в великой силе при Зиноне. Он происходил из Фив египетских и был одарен от природы отличными способностями. Приехав в Афины, был он городом избран в грамматики, много лет преподавал другим и сам у славного Прокла учился высшей науке ⁶¹. Против него составлен был донос одному из тамошних (начальников?), Феагену, и Пампрепий потерпел от него оскор-{274}бления и интриги, какие не подобают учителю. После того он отправился в Византию, где его уважали, как хорошего человека; но в городе, где все жители были христиане, он не скрывал приверженности своей к эллинскому верованию, обнаруживал его смело и тем возбуждал подозрение, что он был сведущ и в других статьях тайной науки. Иллус, которому он был представлен, принял его благосклонно, и когда Пампрепий читал публично стихотворение, то Иллус изъявил ему особенное уважение, назначил ему пенсию как лично от себя, так и от казны, как учителю. Когда Иллус уехал в Исаврию ⁶², то завистники Пампрепия составили против него донос, которого предметом было его верование, равно как и то, что он употребляет чародейства и гадает Иллусу ко вреду царя. Этим убедили Зинона и Вирину, которая была тогда в великой силе, выслать Пампрепия из города. Он отправился в Пергам, город Мисии. Иллус, узнав, что Пампрепий был гоним за него, призвал к себе в Исаврию, сделал его своим советником и имел в своем доме. Так как Пампрепий был человеком ума политического, то Иллус поручил ему управление теми делами, которыми сам не имел времени заниматься. По возвращении в Византию он взял его с собой. Когда составился заговор Маркиана ⁶³ и Иллус был в нерешимости, {275} Пампрепий одушевил его, сказав только: «Провидение с нами!» Этими словами заставил он думать подслушавших их, что он это говорит по какому-то божескому предведению. По окончании сих дел, народ, как обыкновенно бывает с народом, соображая его слова с происшествиями, почитал его одного виновником всего необыкновенного, что случалось с ним и с Иллусом. Так догадывались о нем благоразумнейшие люди. Было ли в нем другое что-нибудь,— этого не могу ни отвергать, ни утверждать. Иллус сообщал Пампрепию все свои дела, как важные, так и неважные. Он взял его с собой в Никею ⁶⁴, где хотел провести зиму, избегая ли неудовольствия к себе народа или желая на время уклониться от судьбы, наполнявшей город убийствами.

Отрывок 23

Suidas, Συντάξεις.

Малх говорит: «Воины не получали жалованья: обыкновенное содержание их было уменьшено; оттого они были приведены в отчаяние». И дальше у Малха: «Он особенно почтил Пампрепия и назначил ему пенсию». {276}

Отрывок 24

Suidas, ’Επετίμα.

«Думая получить барыш, они надбавили цену на хлеб, полагая, что он терпит голод, между тем он продолжал покупать его»,— так сказано у Малха.

Отрывок 25

Suidas, λέπρα.

Малх: «Проказа цвела на его лице».

(Можем дополнить отрывки из Малха следующей выпиской из Зонары (т. III, ст. 43) издания Иеронима Вольфа):

Отрывок 26

Zonar. Annal. III. Р. 43. Ed. Hieronymi. Wolfii Basileae 1557.

Описывая пожар, случившийся в Константинополе в 477 году, во время бегства Зинона и кратковременного царствования Василиска, он говорит между прочим: «От пожара сгорела и так называемая василика, в которой находилась библиотека, содержавшая в себе сто двадцать тысяч книг. Между этими книгами, пишут, была и кишка драконова (δράκοντος ε;’; ´ντερον) в сто двадцать шагов длины, на которой написаны были золотыми письменами Омировы поэмы — „Илиада“ и „Одиссея“, о чем упоминает и Малх, излагая историю этих царей».

—————{277}

{278}^*8

ПЕТР МАГИСТР. {279}

{280}^*9