Отрывок 83

Там же, Mai 291; N. 94; Mul. 83.

Этот человек назывался Иераком (Ястребом) — это его собственное имя. Автор видел его, говорил с ним и коснулся души его словами. Коротко сказать, Иерак был александриец, по жадности в еде походил на ворона. Сверх того, был склонен к роскоши; по сладострастию настоящий петух. Он был человек невоздержаннейший, каким только может быть александриец, и даже невоздержаннее александрийца. Однако сочинитель заставил его стыдиться своего бесстыдства и дерзости — и удалился. Присутствующие, к удивлению своему, увидели, что человек из Александрии обуздал свой язык, удержался от пустословия и что на лице его показалась краска стыда. {164}

Отрывок 84

Suidas, ’Αρβαζα;`κιος.

При царе Аркадии жил Арвазакий-исавриец, которого за грабежи все называли Арпазакием (Хищником), уроженец Армении. Он был охвачен разом тремя страстями, будто неразрывными цепями Ифеста: любострастьем, пьянством и корыстолюбием. Эти пороки, которые казались ему добродетелями, довел он до такой крайности, что, не видавши, никто бы и не поверил, чтобы он так в них отличался. Он жил со столькими певицами, что ни сам не мог их счесть, ни кто-нибудь из его служителей. (Далее у историка идет речь о беспорядочном поведении Арвазакия ¹³⁷).

Отрывок 85

Ехс. De sent. Mai. Р. 291, 292; N. 95; Mul. 85.

Обратившись к Иоанну, он сказал: «Ты виновник всего зла. Ты рознишь царей; ты своими кознями подрываешь и колеблешь это высокое и божественное дело, чтобы разрушить, погубить его. Какое было бы счастье для общества, какая была бы то твердыня несокрушимая, когда бы цари, быв в двух телах, составляли как бы одно царствование». При этих словах присутствующие в страхе тихо качали головой. {165} Им казались эти слова весьма дельными, но они страшились Иоанна, смотрели только на свои личные выгоды и не радели об общем благе; порок оказывал уважение и к порочным, как сказано; они сделали своим начальником Иоанна, хитреца и содержателя соколов (или питомца Иерака ¹³⁸), и лишили жизни Фравифа.

Отрывок 86

Ехс. De sent. Mai. P. 292; Nieb. 95; Mull. 86.

Памфилия, опустошаемая исаврийской войной, считала исаврийские бедствия золотом. Как во время грозы стрела ужаснее молнии, потому что вторая только пугает, а первая убивает; так почтенный александриец Иерак, обыскивая и грабя все после смерти Фравифа, заставил считать милым цветком, приятной и цветущей весной этих исавров, которые были так страшны и для слуха, и для глаз Он забрал себе все под мышки и собрался было живо убежать, но ликиец Эренниан, бывший викарием, не прозевал его ¹³⁹: превратясь в орла, он схватил ястреба (Иерака) и насилу выпустил, заставив его заплатить себе четыре тысячи золотых. {166}

Отрывок 87

Там же, Mai 292—295; Nieb. 95; Mul. 87.

При царице Пульхерии выставлялись на публичную продажу народы для желающих купить управление ими. Большие и малые продавались явно у публичных банкиров, как всякий другой товар на рынке. Кто хотел грабить Эллиспонт, покупал Эллиспонт. Этот покупал Македонию, другой — Кирину, смотря по тому, как кто был расположен обижать других или мстить личным врагам. Всякому можно было покупать управление и одним народом, и многими народами во вред подвластным. В этом состояла власть викария и проконсула. Нечего было бояться несчастных, вымерших вместе с законами указов, по которым должно подвергать наказанию продавцов правосудия. Законы были не то что слабее и тоньше паутины, как говаривал скиф Анахарсис,— они рассеивались и разносились легче праха. Получивший в управление один народ или несколько народов имел при себе двух или трех воинов, которые входили к нему в боковую дверь. Не желая скрываться (?), он делал обнародование через молчаливых глашатаев,— если какое-нибудь обнародование может быть сделано в молчании ¹⁴⁰,— приказывал, как говорит Омир, «звать {167} на собрание каждого мужа по имени — не кричать — и сам между первыми действовал» ¹⁴¹. Через этих безгласных глашатаев начальник говорил каждому на ухо, что он купил подчиненных за столько-то, что было необходимо нужно заплатить эту сумму или терпеть неприятности, что имение могло быть описано, жизнь отнята. Люди зажиточные и подлежащие повинностям со вздохом вносили деньги; недостаточных публично били бичами. Был и другой предлог. Появился род людей, по бедности и по отчаянности своей пренебрегавший все опасности и самую смерть. Эти люди, не терпя таких обид, бросались к эпарху двора с жалобами на грабительство. Эпарх, притворно придавая делу важный вид, потому что и сам был некогда в том же положении, хватал обвиняемого, а обвиняющих хвалил за их смелость. Дело было разбираемо судом. Эпарх двора объявлял просителям через вернейшего евнуха: «Ступайте, приятели, и считайте за счастье, что уходите с головами: подчиненным не позволено подавать доносов» ¹⁴². Итак, они уходили, щупая у себя {168} головы и радуясь, что они еще на месте. Одерживавший такую Кадмийскую победу ¹⁴³ был гораздо несчастнее. Он купил должность всем своим достатком, а для защищения себя от козней и доносов прибавлял еще доходы, получаемые по должности. Все дома пустели от такой уловки. Легко можно было видеть, как достаток начальников описывался в казну. «Деньги человека, получившего начальство, принадлежат казне» ¹⁴⁴. Кто не знает, какой комик это сказал, тот не достоин читать эту историю. Эренниан, поймав Иерака, который много награбил, заставил его много заплатить. Он показал этим, что Иерак получил достойное наказание за убиение Фравифа. Так называемый Иерак (Ястреб), захваченный, как орлом, тем, кто больше его заплатил, походил на Исиодова соловья, который не мог бороться с сильнейшим. Да и сам орел ничем не отличался от соловья, разве тем, что он, как в басне, превратился в грача, лишенный своих перьев, как будто они были чужие ¹⁴⁵.

При царице ¹⁴⁶ не было в Константинополе человека, который не слыхал бы следующего: «А {169} ты, знаменитейший из людей, как не имеешь в своем управлении никаких городов и народов?» Это слово было сильнее сказочного яда змей, называемых дипсадами ¹⁴⁷.

Отрывок 88

Там же, Mai 295; Nieb. 99; Mul. 88.

Стелихон не убил тех людей, но заставил их жить в посрамлении. Отняв у них все, он напустил на них нищету, сильнейшего из зверей, как говорится (или — как говорит Менандр ¹⁴⁸)...

Отрывки, неизвестно куда относящиеся: