Отрывок 21

Trebellius in Claudio, c. 12.

Когда Клавдий переселился к богам и звездам, то Квинтилл, брат его, принял на себя вер-{42}ховную власть. При нем остатки варваров опустошили Анхиал и усиливались взять Никополь, но были сокрушены мужеством областных жителей. По кратковременности своего владычества Квинтилл не мог совершить ничего, достойного (славы) империи. На седьмой же день за то, что показал себя важным и строгим к воинам и обещал в себе истинного начальника, он убит таким же образом, как Гальба и Пертинакс. Дексипп не говорит, что Квинтилл ²¹ убит, а только что умер; но не говорит, что от болезни, и от этого возникает подозрение.

Отрывок 22

Ехс. De Stratagem, с. VI, р. 25. Εκ τω;˜ν Δεξίππ . Σίδης πολιορκία.

Скифы осаждали Сиду — это один из городов Ликии. Так как в стенах города был большой запас всякого рода снарядов и множество людей бодро принимались за дело, то осаждавшие готовили машины и подводили их к стене. Но жителей и на это ставало: они сбрасывали сверху все, что только могло препятствовать осаде. Тогда {43} скифы устроили деревянные башни, одинакой вышины с городскими стенами, и подкатили их на колесах к самым стенам. Спереди обшили они башни свои либо тонким листовым железом, плотно приколоченным к брусьям, либо кожами и другими неудобосгораемыми веществами. Жители же города придумали против этого следующее: они «выставляли стоймя огромные доски у того места, куда неприятели намеревались подкатить машины; к доскам прилаживали поперечные брусья и пол; на середине досок устраивались дверцы, в которые могло войти по человеку до самой груди. Таким образом эти люди, стоя выше своих неприятелей, могли отражать их сверху. К тому же они спускали сверху и развешивали кругом бурки и шкуры, так как эта защита нелегко загорается и мягкостью своей задерживает, а не отражает удары дротов и копий. Затем с обеих сторон завязался сильный бой, и так как скифы напрасно лишь тратили время и потеряли надежду на успех, то и отошли ²².

Отрывок 23

Ехс. De legat gent Nieb. 11; Mul. 24. Mai II. 319.

Когда Аврелиан разбил наголову скифов-юфунгов и истребил многих из них во вре-{44}мя их бегства, при переправе через реку Истр, то остальные отправили к нему посольство с предложением о мире. Однако же и после такого урона они делали мирные предложения спокойно и без страха. Поступая таким образом, они надеялись и впредь получать деньги, прежде посылаемые к ним от римлян, как будто бы и римляне, со своей стороны, не совсем были без страха. По прибытии посланников Аврелиан дал им знать, что он на следующий день займется предметом, по которому они приехали. Затем он выстроил войско в боевой порядок, желая этим сделать сильное впечатление на юфунгов. Когда он доволен был стройностью войска, то, облеченный в порфиру, взошел на высокий помост и построил войско кругом себя полумесяцем. Тут предстояли верхом на конях все те, которые имели при императоре какое-либо начальство. За ним были знамена собранного войска. Это золотые орлы, изображения императорские и списки полков, начертанные золотыми буквами. Все эти знаки были высоко подняты на высеребренных древках копий. При таком церемониале император велел призвать юфунгов. Они были поражены этим зрелищем и долго пребывали в молчании. Когда царь позволил им говорить, то они через переводчика сказали следующее: «Мы желаем мира не потому, чтобы постигшая нас теперь превратность счастья слишком поразила нас и не потому, чтобы у нас было мало силы и были бы мы в военном деле неискусны; мы желаем мира не из од-{45}ной своей выгоды, как бы прикрывая слабость свою под благовидным предлогом. К продолжению войны остается еще у нас такой избыток войск и по числу, и по силе, что меньшей частью их мы напали на лежащие при Истре города и едва не заняли всей Италии. Мы выставили в поле сорок тысяч конницы — это не сброд разноплеменный и бессильный, но чистые юфунги, которых слава в конном бою всем известна. Наша пехота вдвое против конницы; мы не хотим смешением с чужими помрачить храбрость нашего войска. При таких приготовлениях к продолжению войны мы не намерены тягаться с вами насчет того, что случилось ²³. Мы предпочитаем мир войне не потому, что мы побеждены, хотя и не совершенно, но потому, что будущее не известно ²⁴. Мы полагаем, что при благоприятном случае и вы, согласны на прекращение прежнего раздора с юфунгами, тем более что оба народа по взаимному доверию имеют издавна расположение к покою. {46} Это доверие должно теперь прекратить временно и необдуманно возникшую ссору и обратить обе стороны к прежнему, выгоднейшему для нас положению. Во время войны мы не производили грабежей частыми наездами, мы хотели только собрать необходимые припасы. Мы были спокойны до самого дня битвы и вместе с вашей военной силой отражали тех, которые производили на вас нападения ²⁵. Мы готовы и теперь делать то же. Вы будете оттого вне всякой опасности, и если соединится многочисленная рать обоих народов, то никакие другие силы не будут в состоянии с нами сражаться. Но если кто, возносясь успехом в войне, не склонен к примирению, тот пусть знает, что самонадеянность его не прочна, что крайне скользко предаваться видимому благоденствию, увлекаться настоящей благоприятностью счастья, полагаться на одни только благие надежды и в безрассудстве забывать перевороты счастья и отказываться от предлагаемого выгодного союза. Нередко самые многочисленные войска, полагающиеся на собственные свои силы, исполненные презрения к неприятелю, неосмотрительно устремляются в бой, действуют неосторожно {47} и большей частью терпят урон. Напротив того, войско, действующее в неожиданных и внезапных обстоятельствах с рассудком и твердостью, неодолимо для неприятелей. Обманутые надеждой, и мы сперва разделили силу свою надвое и потерпели на реке поражение; но это более дело счастья, чем вашей храбрости. А теперь, при нашей предусмотрительности в будущем, мы надеемся, что вы не выдержите нашего напора. Итак, лучше всего вам, заключив мир, воспользоваться плодами согласия, на войне действовать вместе с нами и, укрепясь союзом с нами, одерживать верх над неприятелем. Если вы рассудите за благо это сделать, то по справедливости нам следует с вас получать, для утверждения дружбы, столько золота и серебра в монетах или в слитках, сколько вы давали нам прежде. Если вы откажете нам в этом, то мы будем воевать против вас и мстить вам, как врагам, сколько будет силы».

На эти слова царь римский отвечал юфунгам: «Когда бы вы изложили ясно предложения, с которыми вы сюда прибыли, то и нам было бы нетрудно, выслушав вас, дать приличный ответ. Но сказанное вами с виду хорошо, а на деле худо. Вы то упоминаете о мире, то грозите нам войной; вы смешиваете одно с другим, отчего и мы приведены в затруднение, на что прежде отвечать, так чтобы не ошибиться. Однако же нам остается рассудить о предстоящих обстоятельствах; должно раз-{48}делить вашу речь на две части и возразить на ту и на другую. Если вы искренно предлагаете мир, к чему упоминать о выдаче вам денег? Хотя в этом случае победившие не могут дать скоро ответ о согласии своем или отказе. Если же вы думаете еще, что примирение должно клониться к вашей пользе и к ожидаемым от войны выгодам; если вы, после того как были побеждены, пришли с тем, чтобы требовать от нас как бы дани, в той мысли, что мы ищем только наслаждений и удобств, даруемых миром; если вы держитесь прежнего вашего намерения, не почитаете благодеянием для себя прекращения военных действий, но требуете как бы награды за оказываемое вам прощение и хотите, чтобы настоящий вызов к дружбе был покупной, а не добровольный, то знайте, что множеством сил, которыми величаетесь, вы не изумите нас, как людей, в военном деле неопытных, и что, обремененные богатой добычей Италии, вы не уйдете домой спокойно и безопасно. Известна нам ваша пехотная рать, известна и конная, и мы, сколько станет силы, будем им противостоять. Мы отваживаемся на бой с уверенностью, мы отступаем с предусмотрительностью, потому что во всем руководит нас свой ум-царь, от которого всякая сила получает особенную твердость, и отличаемся опытностью в деле ратном. А вы? Вы нападаете с поспешностью, и, по недальновидности подвергаясь неудачам, вы раскаиваетесь, когда на самом деле понесете ущерб {49} от своей опрометчивости, ибо люди, стремящиеся к предприятиям со всем пылом страсти, непременно имеют неудачу в важнейшем. Ваши дела поспешны, но вскоре за ними следует раскаяние, и это нимало не удивительно, потому что вы имеете в нас противников, которые различны от вас свойствами и делами. Вы действуете с невежественной дерзостью, а мы с рассудком, силой которого малое число превозмогает над большим,— ибо более полагаемся на благоразумные меры, нежели на силу. Что великая сила, безрассудно действующая в боях, не способна защищаться — это станет вам яснее из опыта, чем из пышного описания: взгляните на бедствия скифов ²⁶. Мы будем говорить с точным показанием дела, которое может быть утверждено свидетелями. Скифы, в числе трехсот тысяч рассеявшиеся на оба материка ²⁷, разбиты нами наголову. Победителям остались блистательные памятники их доблести; слава этих доблестей будет нам принадлежать и ныне, и в будущем и сопровождать нас всегда. Посмотрите на бедствия ала-{50}манов(?) ²⁸. За скорым их предприятием последовало еще скорейшее раскаяние. Что касается до обид, вами нам нанесенных, то мы думаем, что претерпенное вами наказание еще недостаточно, что мы должны переправиться через Истр и удовлетворить нашему гневу в самых пределах ваших за то, что вы первые оскорбили нас, ибо вы среди мира начали против нас военные действия, не объявив нам войны, не имея никакой предыдущей причины жаловаться на нас, движимые одними пустыми прихотями и надеждами, какими воспламеняется бессмысленная толпа. Поэтому мы не теряем надежды, что и божество окажет нам свою помощь, потому что мы не нарушили постановлений договора. Напротив того, юфунги напали на нас несправедливо, не уважая уверений и клятв о мире. По предшествовавшим успехам судя о будущих, мы надеемся, что и вторые будут походить на первые. Надежда в благоприятных обстоятельствах придает смелости, в противных — задает страху. Руководясь в действиях наших рассудком, мы не пускаемся без разбора в догадки о будущих происшествиях, а в предстоящих, как воины, совершившие отличные подвиги, мы не страшимся трудностей военных, от которых ожидается выгода немалая, превышающая по-{51}несенные труды. В толпе вашей нет ни силы телесной, ни душевной. Она теперь между Роданом (Эриданом?) ²⁹ и нашими пределами томится недостатком в припасах; одни бедствия терпит теперь, а другие — еще впереди. Истомленная постоянными трудами, она будет действовать робко. Отвыкнув от долговременного сопротивления, она позволит нам делать с собой что нам вздумается. Итак, вы в очевидной опасности и ваше предложение о мире есть прикрытие вашего страха, вашей робости. К чему принять нам мир, когда от нас зависит поступить с вами как нам угодно, приязненно или враждебно? когда вам закрыты со всех сторон пути к возвращению домой и вы как будто заперты в ограде?»

Эти слова царя поразили посланников юфунгских. Не получив ожидаемого успеха, отчаявшись в заключении мира, они удалились к своим.

Вандилы, совершенно побежденные римлянами при Аврелиане, отправили посольство к римлянам с предложениями о прекращении войны и заключении мира. Много происходило переговоров между императором и посланниками. На следующий день по распущении совета собрано было все римское войско. Царь спросил воинов: что они находят полезным в настоящих обстоятельствах? Они были такого мнения, что надлежало остаться в настоящем счастливом по-{52}ложении и заботиться о своей безопасности. Они объявили свое мнение кликами. Все хотели прекращения войны. Между тем явились цари и начальники вандилов, как им было наказано, и представили заложников из людей, первенствующих по званию и состоянию, так как оба царя и вместе с ними другие, мало уступающие им в достоинстве, выдали своих детей, не изъявив никакого сомнения. После сего приступлено к заключению договора. С того времени две тысячи вандильской конницы служили в римском войске. Одни были избраны из всего народа и причислены к союзникам, другие добровольно вступали в службу римскую. Остальная же толпа вандилов возвратилась в свою землю. Римский правитель доставлял им съестные припасы до самого Истра. Большая часть их дошла до своей земли невредима. Но все те, которые, нарушив договор, рассеялись повсюду для добычи, были истреблены предводителем чужеземного войска; их было не менее пятисот человек. Так как они шли по земле дружественной и гордились заключенным с римлянами миром, то, оставляя главное ополчение, делали нечаянные наезды с согласия своего начальника и наносили стране немало вреда. Начальник их, позволивший им эти беспорядки, был царем их расстрелян. Остальные вандилы разошлись и возвратились домой. Царь римский отправил большую часть пехоты и конницы в Италию. По прошествии немногих дней он и сам туда отправился по причине вторичного вторжения юфунгов. За ним следовал {53} служащий при нем отряд союзников, телохранители, вандилы-союзники и дети, выданные ему в заложники.

Отрывок 24

Iornandes De rebus Get, с. 22 (с лат.).

Геберих при начале своего царствования хотел распространить свою власть над вандалами против Визумара, их царя, из рода Асдингов. Этот род был самый отличный между ними по силе и мужеству. Так говорит Дексипп, который уверяет, что вандалы едва в течение одного года дошли от океана до наших пределов по причине необъятного пространства земель и т. д.

————

Отрывки, неизвестно куда относящиеся

Отрывок 25

Suidas ν. ι;’ππος.

Дексипп говорит: «Его лошадь была так приучена, что она то быстро скакала без узды, то смирно шла подле него, когда он шел пешком. Когда же он наклонялся, чтоб объехать кого-нибудь, она поворачивалась весьма ловко ³⁰. {54}

Отрывок 26

Id. v. Παραπολύ.

Они вовсе не хотели слушаться тех, которые советовали принять мир.

Отрывок 27

Id. v. Πατασσου;`ση;ֽ.

Начальник был приведен в изумление тем, что ему было объявлено. По природному малодушию и по неопытности в военных делах, навострив уши, со смущенными глазами, с бьющимся сердцем, как будто в ожидании что-то выслушать, он намерен был обратиться в бегство, как это явно видели подчиненные.

Отрывок 28

Id. v. ’Από δη;` et Ευ;’θαρσω;˜ς.

Склоненный всеми этими выгодами, ни во что не ставя всякого противника, он поступал смело. Они вступили в распрю.

Отрывок 29

Id. v. Παραχρη;˜μα.

Немедленно изъявили желание выступить и общим определением объявлен поход. Все стремились к битве.

Отрывок 30

Id. v. ‛Ρωμαίων αρχή.

Дексипп говорит, что причиной возвышения Римский державы была склонность народа к {55} войне и хорошее устройство войска. Все западные народы бодрее народов, живущих на противоположной стороне. Римляне превышают другие народы искусством и устройством, чем они и победили галатов (т. е. галлов). Получив навык в войнах с соседственными народами, они одолели варваров благоустройством, эллинов — природными свойствами и мужеством.