Византийские историки

ДЕКСИПП, ЭВНАПИЙ, ОЛИМПИОДОР, МАЛХ,

ПЕТР ПАТРИЦИЙ, МЕНАНДР, КАНДИД,

НОННОС И ФЕОФАН ВИЗАНТИЕЦ,

ПЕРЕВЕДЕННЫЕ С ГРЕЧЕСКОГО

Спиридоном Дестунисом.

—————

Примечания ГАВРИИЛА ДЕСТУНИСА.

Иждивением

Духовного Ведомства.

ןØ

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ.

Более двадцати лет тому назад бывшая Российская Академия предложила некоторым из наших эллинистов перевести на русский язык византийских историков. К этим эллинистам принадлежал и покойный отец мой, Спиридон Юрьевич Дестунис, который еще в молодости своей стал известен переводом Плутарха. Со времени предложения, сделанного ему Российской Академией, в течение четырех лет перевел он четыре тома византийских историков, которые по случаю закрытия Академии остались неизданными.

В 1858 г. о существовании этих переводов сделалось известным Духовному Ведомству, которое и приняло на себя издержки по их изданию. Том, издаваемый теперь, содержит в себе в русском переводе Дексиппа, Эвнапия, Олимпиодора, Малха, Петра, Менандра, Нонноса, Кандида и Феофана^*1. {I}

Перевода отца моего, сделанного за двадцать лет, не мог я, разумеется, оставить в прежнем его виде. Нужно было освежить слог перевода, и эту обязанность взял я на себя. Для того чтобы поновление слога не повредило верности перевода, я сверил его с текстом предложение в предложение, от начала до конца. Что касается до комментария, издание, предположенное Российской Академией, ограничивалось тем комментарием, какой находится при боннском издании. Известно, что та часть боннского издания византийских историков, о которой здесь речь идет, осталась при комментарии парижского издания XVII века. Так как боннское издание предназначалось преимущественно ученым, то Нибур, предпринявший его, позаботился об исправлении текста и перевода, о биографиях историков, о дешевизне книги больше, чем об улучшении комментария, предполагая быть может, что монографии по части Византии, что реальные лексиконы, частные и энциклопедические, которыми так богаты иностранные литературы, могут служить достаточным комментарием для византийских историков. Собственный опыт привел меня к убеждению, что никакие пособия современной науки, не говоря уже о примечаниях {II} эпохи Людовика XIV, не в силах устранить настоятельной потребности иметь под рукой при чтении византийских историков нарочно для них написанный новый комментарий. Разумеется, такие объяснительные примечания еще необходимее у нас, при отсутствии таких пособий, какие есть за границей. Предлагаю здесь опыт такого комментария и ожидаю мнения о нем просвещенной критики.

Надо признаться, что историки, дошедшие до нас в одних отрывках, не могут вполне удовлетворить потребностей читателя нашего времени. Так, почти все отрывки из Дексиппа, писателя, который по порядку времени стоит здесь первым, не представляют ничего целого. Выписки из отдела О мыслях (сентенциях) вообще не слишком привлекательны. А потому мы просим тех читателей, которые пожелают из этой книги познакомиться с общей характеристикой и с некоторыми любопытными частностями византийской истории в IV, V и VI в., обращать преимущественно внимание на большие отрывки.

Что же касается до тех, которые ищут исторических, литературных, археологических фактов с целью чисто научной, то нет никакой возможности узнать наперед, что именно может им быть пригодно и нужно. Как знать: отрывок, в одну строчку тощий и, по-видимому, совершенно лишний, послужит для них дополнением и подтверждением немаловажного положения. Вот почему мы ничего не выпускаем из текста, {III} кроме разве предложений искаженных, а потому самому и непереводимых.

Текст большей части переведенных здесь историков известен нам по выпискам, которые в X веке по Р. X. вошли в состав Константиновского сборника. Для того чтобы объяснить обрывочность, в какой сохранился до нас текст этих писателей, мы скажем несколько слов о Константиновском сборнике, которого часть составляют эти отрывки. Чтобы усилить в читающей публике X в. любовь к чтению книг исторических, Константин Порфирородный поручил ученым редакторам сделать выписки из лучших греческих историков (ε;’κλογαι;`, excerpta s. eclogae) разных времен и разместить эти выписки по 53 отделам, или рубрикам (υ;‛ποθέσεις). Таким образом в каждый отдел внесены заимствованные из разных писателей отрывки, касающиеся одного предмета или заглавия. Но из 53 отделов дошло до нас только 5, и те не сполна. Самых известных отделов два: один — О посольствах римлян к народам, а другой — О посольствах народов к римлянам. Оба они редактированы были в Византии в X в. каким-то Феодосием Малым. Ученые западные издатели этих двух отделов обыкновенно поступали так, что при каждом писателе помещали сперва все выписки из него, находимые в одном из отделов, а потом выписки из того же писателя, находимые в другом отделе. Так поступали Урсин, Гешель, парижские, венецианские издатели, Маи и Нибур (с Беккемор). Но Карл Мюллер поступил иначе. Пред-{IV}положив издать все дошедшие до нашего времени отрывки греческих историков от появления греческой историографии до VII в. по Р. X. включительно, он размещал, подобно другим издателям фрагментов, отрывки, одному писателю принадлежащие, не по тем сборникам, в которых они найдены, а относя по возможности отрывки каждого писателя к разным его сочинениям, а в каждом сочинении размещал их в хронологическом порядке событий, в них упоминаемых. Того же правила держался Мюллер и относительно писателей, известных из Константиновских Выписок (Эклог)^*2. Впрочем, Мюллеру и нетрудно было привести в хронологическую последовательность историков этих двух Константиновских отделов, потому что еще в XVII в. Валуа (Валезий), писавший примечания к парижскому изданию, указывал, какой отрывок после какого должен быть читан, для того, чтобы понять всю повесть временных лет. Держась хронологического порядка, Мюллер отмечает, однако, при каждой выписке, из какого отдела она заимствована. Мы предпочли старому распределению новое как более соответствующее потребностям нынешних читателей. {V}

Относительно пользования древними кодексами никто из издателей не был в таком выгодном положении, как 2-й издатель Выписок — Гешель. Он пользовался двумя кодексами: Шоттовым и Баварским (codex Bavaricus, Boicus, Monacensis), находящимся в Мюнхенской королевской библиотеке. Большая часть писателей, которых выписки вошли в состав издания Гешелева, изданы им по обоим кодексам, и только некоторые по одному Шоттову, за отсутствием их в баварском. Гешелево издание перешло в парижское издание Лаббэ и в венецианское. Нибур и Беккер приняли в основание своего издания Выписок о посольствах тот же текст Гешеля и чтения Маи. Это сделано Нибуром, как он сам говорит, потому, что Шоттов кодекс утрачен, а Мюнхенский весьма тщательно списан был Гешелем, чтения же Маи представляют почти совершенное согласие с сим последним. Такой сводный текст исправляли Нибур и Беккер по заметкам Валуа и по собственным. Несмотря на то, что Нибур слишком безусловно положился на Беккера, исправления Нибура с согласия Беккера и Беккера с согласия Нибура и подведение вариантов А. Маи дают рецензии Константиновских Эклог боннского издания значительное превосходство над рецензией соответствующего тома издания старопарижского. Она имеет еще и то достоинство, что при каждом разночтении видишь, заимствовано ли оно из изданий Гешелева, парижского или римского (Маи) или это только поправка Гешеля, Валуа, Кантоклара, Нибура, Беккера, Клас-{VI}сена. Мюллер в своем издании исторических отрывков по огромности предприятия не сохранил этих указаний боннского издания, но зато пополнил этих историков отрывками, найденными после боннского издания, между прочим на Афоне, и собственным исправлением текста. Я старался воспользоваться всеми указаниями, но только в важнейших случаях объяснял, почему предпочитаю одно чтение другому.

Все издатели старались отрывки писателей, находимых в выписках о посольствах, дополнить выписками, сделанными из тех же писателей Фотием, Суидой, а со времени издания Маем выписок из отдела О мыслях (περι;` γνωμω;˜ν, De sententiis) и этими выписками, и вообще всяким новым материалом, как мы это показываем, в известиях о каждом авторе отдельно. Сверх того к писателям, вошедшим в выписки о посольствах, т. е. к Дексиппу, Эвнапию, Олимпиодору, Малху, Петру и Менандру, мы по примеру Нибура приложили и Фотиевы выписки из Нонноса, Феофана Византийца, Кандида, потому что эти писатели дополняют предыдущих. Наконец, впереди самых историков мы поместили старинное предисловие к титулу или отделу 27-му О посланниках римлян к народам, как неотъемлемую принадлежность этого отдела, что делали все издатели.

29 июня 1860 г. {VII}

О посланниках римлян к народам^**.

Какие посланники римских императоров были приняты разными народами, каким образом были приняты и какой им сделан прием.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Цари и частные люди, которые в древние времена не увлекались удовольствиями и не ослабели духом от неги, но доблестью сохраняли в чистоте благородство души своей,— эти-то именно цари и частные люди переносили с твердостью труды и предавались наукам. Некоторые из них, полюбив ученость, проводили жизнь в умственных занятиях и сами с большим старанием писали разные сочинения. В этих трудах желали они оставить потомству несомненное доказательство обширности своих познаний и заслужить вечную славу между своими читателями. В {VIII} течение многих веков произошло неисчислимое множество событий, написано великое число сочинений, и объем истории распространился до бесконечности и стал неудободоступным; а с другой стороны, в последующие времена люди свойствами своими клонились все к худшему и не радели обо всем прекрасном, стали недеятельны в усвоении познаний о минувшем и здоровое чтение поставили ниже других занятий. Так история покрылась мраком неизвестности и от редкости полезных книг, и оттого что читатели пугались обширности и множества сочинений. По всем этим причинам Порфирородный Константин, православнейший и благочестивейший из всех царствовавших когда-либо царей, одаренный умом деятельным, предаваясь глубокому изучению всего прекрасного, почел делом благим и общеполезным, во-первых, приложить старание на собирание со всех концов земли многих книг, содержащих в себе науку во всем ее многообразии; во-вторых, раздробить их на малые части, потому что многоречие их большинству читателей казалось утомительным и для слуха их неприятным, и таким образом издать их в свет для пользы общей. Император полагал, что вследствие подобного выбора читатели внимательнее и постояннее могут находить и тверже впечатлевать в уме своем красоту речи. Вследствие чего он со свойственной ему проницательностью рассудил разделить разные сочинения по предметам, число которых простирается до пятидесяти трех. В них заключается все {IX} обширное здание истории. Никакой предмет не останется вне исчисленных здесь предметов. Разделением понятий нимало не отнимается связь сочинения, но сохраняется в одном целом. Такое сближение, или, лучше сказать, тесное и дружеское соединение, составляется при каждом предмете. Из числа главных предметов тот, который здесь изложен, есть двадцать седьмой. Заглавие его следующее: О посланниках римских к народам. Первый из них имеет заглавие О провозглашении царей.

Предисловие к изложенному здесь предмету содержит в себе имена и месторождение писателей, которым принадлежат те сочинения; это сделано для того, чтобы главнейшие предметы не оставались без имен настоящих писателей, подложными и лжеименными. Эти предметы заимствованы из нижеследующих летописей.

1) Петра, патрикия и магистра ¹.

2) Из летописи Георгия-монаха ².

3) Иоанна Антиохийского ³.

4) Из Римских древностей Дионисия Аликарнасского. {X}

5), 6) Поливия Мегалопольского и Аппиана.

7) Зосима Аскалонского ⁴.

8) Из Иудейских древностей Иосипа.

9) Диодора Сицилийского.

10) Диона Коккиана ⁵.

11) Прокопия Кесарийского.

12) Приска-ритора ⁶.

13) Малха-софиста.

14) Менандра-протектора ⁷.

15) Феофилакта Симокатта, бывшего эпарха и секретаря ⁸.