Глава 4. Дискурсивное обоснование коммуникации

ные и эмоциональные предпосылки должны формировать доста-

точно явно скооперированные структуры, иначе система «пойдёт в

разнос», результатом чего может оказаться коллективное безумие

и социальный хаос.

Вот почему коммуникативные действия, несмотря на всю слож-

ность их рациональной регуляции, не могу осуществляться я в виде

простого стихийного процесса. Как ни странно, эффективность ра-

циональных методов существенным образом обеспечивается как раз

невозможностью выражать все внутренние состояния людей в аб-

солютно точной и ясной форме. Некоторая «недоговорённость», не-

определённость языковых выражений является не недостатком речи

(как считали представители логического эмпиризма), а тем «про-

странством выбора» в котором индивид ищет такой смысл полу-

ченного сообщения, который наиболее эффективно соответствовал

бы его контекстуальной оценке ситуации и планам дальнейших дей-

ствий. И определённая нечёткость, «размытость» эмоциональных

составляющих субъективной реальности обеспечивает возможность

такой свободы.

В результате фрагменты интеллектуальной сферы, уже оформ-

ленные в виде соответствующих текстов, но не связанные друг с

другом отношением прямого логического следования, получают воз-

можность пересекаться, временно объединяться (в рамках услов-

ного метафорического контекста), что приводит иногда к возмик-

новенмю новых неожиданных смыслов сообщений, транслируемых

в обществе. А это, в свою очередь, может кардинальным способом

изменять всю ситуацию общественной жизни в целом. Так возни-

кает обратная связь между планируемыми результатами и реально

получаемыми, что заставляет иногда перестраивать всю структуру

субъективной реальности не только отдельных индивидов, но и все-

го общества в целом. Хорошо известно то, что некоторые усточне-

ния языковых средств часто вызывают кардинальное переосмсле-

ние их содержания.

Стремление представителей логического эмпиризма к макси-

мально жёсткой логической структурированности науччных текстов

(хотели они этого или нет) вело к прямому противопоставлению

-200-

Субъективная реальность и «концептуальная система»

практики обыденного общения и форм научной коммуникации,

отдавая пальму первенства именно последней. С точки зрения на-

учной методологии, важнейшей характеристикой языковых выра-

жжений должна быть лишь их истинность. Сосредоточившись на

изучении условий, обеспечивающих истинность слов и предложе-

ний, аналитики переставали интересоваться тем, ради чего исполь-

зуются данные языковые формы. Правда, 1951 году Р.Чизолм

попробовал напомнить коллегам о том, что обыденный язык не мо-

жет «лгать». «Корректный язык» - синоним «обыденного языка»,

утверждает он²3.

В самом деле, ведь обыденный язык используется людьми для

выражения вовне каких-то внутренних намерений, побуждающий

окружающих к определённым поведенческим реакциям. Поэтому

правы те лингвисты, которые в качестве элементарной единицы ком-

муникативного действия видят именно текст, анне его отдельные

структурные элемент. Воспринятый и понятый текст заставляет

людейс осуществлять какие-то действия или наоборот – уклоняться

от них. Конечно, можно обнаружить ситуации, которых подобным

стимулирующим эффектом обладают и отдельные фразу или даже

слова. Но в этом случае они выступают в качестве редуцированного

текста, а не как самостоятельные языковые феномены.

Субъективная реальность

и «концептуальная система»

Осознание важности текста как основного средства коммуни-

кативного действия обусловило попытку отождествления всго

объёма субъективной реальности индивида с тем, что на языке

некоторых философов стало называться «концептуальная схема».

Как отмечает один из наиболее авторитетных специалистов в этой

сфере, под концептуальной схемой многие теоретики понимают

«систему категорий, придающих форму чувственным данным».