Предмет и объект науки

Такое определение получило в логике название определения через род (в данном случае это мебель) и видовое отличие (один или мно­жество существенных признаков, по которым мы выделяем дан­ный предмет, отличаем его от сходных).

Сможем ли мы осуществить ту же логическую операцию, ког­да захотим дать определение культуры? Наверное, нет.

Очевидно, что если мы в качестве ближайшего рода возьмем весь мир, то культура может быть выделена из него как нечто, связанное с человеком. Тогда культурой может быть названо все, что делает человек, как он это делает и, может быть, все, что с ним делается. Не слишком ли это широко, а потому и слишком неопределенно? Ведь в таком случае в качестве культуры будет мыслиться все, что не является природой, все, созданное чело­веком, и наука о культуре поглотит собой все остальные научные дисциплины, которые с той или иной стороны изучают человеческую жизнь. Здесь, разумеется, важно не возможное возмущение специалистов (скажем по лингвистике, экономике или пси­хологии), желающих сохранить свою автономию. В науке нет "своего огорода", поэтому таким возмущением можно и пренебречь. Важно то, что в сущности мы не смогли ничего сказать о природе культуры, о том, что, собственно, она собой представ­ляет. Нам придется искать глубже или вообще оставить попытки выделить культуру в родовидовом определении.

Определения культуры

Рассмотрим некоторые уже существующие определения культуры. Прежде всего обратим внимание на особое употребление слова "культурный" в словосочетании "культурный человек". Оно было очень распространено в советском варианте русского языка. Зна­чение его было связано с понятиями "образованный", "воспитан­ный", "вежливый" и т.д.

Оценочно-нормативное

В таком употреблении слово "культурный" имеет некоторый оценочный, нормативный смысл. Но не будем забывать, что норма всегда относительна, каждый народ устанавливает свои критерии правильности и предпочтительности того или иного поведения, оценки того или иного явления в жизни людей отличаются от культуры к культуре и даже в одной культуре - от эпохи к эпохе. Представим себе сцену, происходящую в Африке. Двое мужчин, улыбаясь и дружески обнявшись, выходят из хижины. Чувству­ется, что они хорошо относятся друг к другу. И вдруг один из них плюет другому в лицо. Европеец скажет: "Какое безобра­зие!", и будет ожидать схватки. На самом же деле "безобразник" пожелал другому счастливого пути и благополучия.

Нам, наверное, не стоит становиться в позицию учителя пра­вильного поведения; лучше принимать все, что происходит в чужой культуре, просто как факт. Это, разумеется, не лишает нас возможности иметь определенное отношение - и иногда совер­шенно отрицательное - к некоторым явлениям, скажем, к ритуаль­ному человеческому жертвоприношению или к людоедству (тоже имевшему ритуальный характер). Просто необходимо различать два возможных отношения к фактам чужой культуры: понимание и оценку, и по возможности их не смешивать. Поэтому оценочно-нормативное отношение к культуре нам не подходит.

Другое дело, когда изучив какую-то культуру, мы приходим к выводу, что в самой этой культуре существует различие между высокой и низкой культурой, что сами носители этой культуры различают правильное и неправильное, должное и нежелательное в данной культуре. Это, можно сказать, дело самих носителей данной культуры. Русская дворянская культура начала XIX века имела несколько характерных черт (знание французского языка, определенный кодекс чести и т.д.), которые признавались достой­ными подражания со стороны представителей других слоев насе­ления - правда, может быть, и не всех - и потому выглядела как высокая культура. Но это вовсе не означает, что не существовало другой - купеческой, мещанской и крестьянской культуры, пред­ставители которой, даже подражая дворянству, могли в глубине души считать правильной свою культуру, свои песни, свои веро­вания, свою манеру поведения, свою пищу и т.п. Очевидно, что такое разделение внутри изучаемой культуры на высшую и низ­шую также будет для нас всего лишь фактом данной культуры, который мы регистрируем и пытаемся понять, но который вовсе не должен становиться для нас каким-то мерилом самой этой культуры.