Функции миф: описание и объяснение

Обычно ученые отмечают две функции мифа, которые делают его как бы самой ранней разновидностью интеллектуальной деятельности. Это функции описания и объяснения. В опре­деленной степени это правильно. Действительно, воспроизводит­ся, скажем, в торжественном гимне миф о Деметре и Персефоне. Похищена дочь Деметры, богини плодородия, Персефона, похи­щена владыкой подземного царства мертвых - Аидом. Горе Де­метры сразу же отражается на природе, она увядает и перестает плодоносить. Но вот по велению Зевса Аид соглашается каждый год отпускать на время Персефону на землю к матери, и с воз­вращением ее вновь оживает все вокруг, цветут растения, вся земля вновь возрождается к жизни. Ясно, что здесь, как и в египетском мифе об Осирисе и Исиде, в мифологической форме речь идет о смене времен года. Воскресение Осириса и возвраще­ние Персефоны из царства Аида - это есть описание в особом языке весеннего возрождения природы. С другой стороны, ко­нечно, можно тут увидеть и объяснение, поскольку некоторое явление (весеннее возрождение) сводится к чему-то другому - действиям мифологических персонажей. Примерно так же, сводя одно явление к другому или к закону, определяющему его пове­дение, скажем, падение тела к тяготению, мы строим объяснение и сегодня.

Этиологическая и этимологическая мифология

Многие различают два типа мифа: этиологический и этимологический, к которым сводится почти все многообразие мифологических текстов. Первый, этиологи­ческий миф рассказывает о том, как и почему возникло то или иное явление, то или иное животное, наконец, сам человек. Само появление нашего мира может быть объяснено в мифе. В начале может, к примеру, существовать некоторое космическое яйцо, из двух половин которого рожда­ются небо и земля. Так же в мифе объясняется и появление чело­века. Очень часто боги творят его из какого-нибудь "подсобного материала" - глины, дерева и т.п. Человеку даются орудия труда и знания, необходимые ему в его повседневной жизни. Чаще всего это результат деятельности некоторого мифологического существа.

Этимологический же миф повествует о том, почему данное явление, животное или человек называются именно так, а не иначе. Вспомним юношу Нарцисса, увидевшегося в ручье свое отражение и умершего от любви к нему. После него появился цветок, называющийся так же, как и юноша - "нарцисс". В опре­деленном смысле этиологический и этимологический мифы сов­падают, потому что название объекта само - согласно мифологи­ческому сознанию - уже содержит в себе его сущность, а назвать предмет означает овладеть его сущностью. Поэтому во многих культурах настоящее имя человека обычно скрывается, посколь­ку знающий его может нанести вред обладателю данного имени.

Здесь можно заметить, что мы опять-таки подошли к мифу как к некоторому тексту, в котором что-то сообщается и что-то разъясняется. Но, как оказалось, этого мало.

Миф как коллективный перформатив

Простого воспроизведения мифа в виде текста (скажем, простой его декламации) в мифологическом бытии не бывает. Миф всег­да связан с определенным комплексом дейст­вий, который называется ритуалом. Цель последнего в самом общем смысле заключается в том, чтобы установить некоторый порядок вещей. Особенно это касается сезонных ритуальных действ, в которых не столько описывается и разъясняется нечто, но подтверждается старое, некоторый устоявшийся порядок, организующий годичный хозяйственный цикл.

Миф всегда связан с ритуалом. Более того, связь эта настоль­ко тесна, что мы не можем представить себе отдельного сущест­вования мифа, в его отвлечении от некоторого комплекса действий. Центральное значение мифо-ритуального комплекса заклю­чается не в том, чтобы как-то выявить в форме действий смысл мифа, но прежде всего в том, чтобы заставить мир (разумеется, посредством воздействия на некоторые мифические силы) сохра­нить этот порядок; он не столько разъясняет устройство этого мира, сколько устанавливает в этом мире определенный порядок. Он императивен, "повелителен" в отношении этого мира.

Недавно в логико-лингвистических исследованиях возникло новое, довольно интересное понятие перформатива (от англий­ского to performe "исполнить"). Введший его в научный обиход Дж. Л. Остин [80], в частности, выделил некоторые высказыва­ния, которые, в отличие от остальных, не сообщают что-то, а име­ют иной, особый смысл. Сравним две пары предложений: 1а. Они поженились и I б. Объявляю (говорит священник или работник, регистрирующий браки) вас мужем и женой, 2а. Они поспорили на Бутылку пива и 2б. Давай поспорим на бутылку пива. Легко заметить, что высказывания 1а. и 2а. сообщают о некоторых собы­тиях - неважно, действительно произошедших или вымышлен­ных. Высказывания же 1б. и 2б. ничего в сущности не сообщают. Они только устанавливают некоторое новое отношение между людьми: в первом случае отношение брака, а во втором - отноше­ние пари.

Это понятие перформатива, на мой взгляд, хорошо подходит и для того, чтобы выделить описанную выше функцию мифа. Миф устанавливает некоторое отношение между человеком и другим человеком, между людьми и миром. И поскольку в мифе нет авторства, нет отдельного человека, который бы установил опре­деленное отношение, поскольку в мифе все принадлежит коллек­тиву, то нам придется принять, что миф есть коллективный перформатив. (Должен в скобках заметить, что коллективный харак­тер перформатива для самого Остина неприемлем).

И действительно, смысл совершения ритуальных действ заклю­чается в том, чтобы сделав то, что делалось в первоначальные мифические времена, когда все происходило впервые (впервые было посеяно зерно, впервые принесена жертва, впервые произ­несен какой-то гимн), вернуть тот порядок, который был в те времена установлен. Даже сегодня говорят: как встретишь новый год, так его и проведешь. Празднование становится средством установить некоторый, счастливый для нас порядок на целый год вперед.

Выше уже было сказано, что нам стоило бы говорить не об отдельном существовании мифа как текста, а прежде всего о мифо-ритуальном комплексе. И это не только потому, что часто произнесение какого-либо мифологического текста связано с ри­туалом, но и потому, как можно думать вместе с некоторыми уче­ными, что само произнесение мифологического текста (скажем, гимнопение) уже само по себе есть ритуал.