Насколько далеко может идти религия по путипоиска согласия с миром, но путикомпромисса?

Анализ религии в этом аспекте берет за основу ее связь с социальной группой, т.е. тем или иным присущим данной группе как носителю рели­гии отношением-к "миру", Эта проблематика рассматривается социологи­ей религии в рамках предложенной Трёльчем и Вебером дихотомии "цер­ковь — секта". Как мы уже видели, возникающая на почве специфически вне-мирских мотиваций религиозная группа, секта, в ходе своего развития претерпевает все большую эволюцию в отношении к "миру"— от непри­ятия мира к примирению с ним. Секта развивается в церковь, идя по пути обмирщения, вступая в компромисс с миром. До какого предела возможна эта эволюция? Где та граница, переступив которую религия превращается в светское философское или этическое учение? Перестав служить богу, на­чинает служить "миру"? Это также и вопросы о пределах религиозного плюрализма или протеста против бюрократизации организованной рели­гии.

В целом, так пли иначе все касающиеся будущего религии вопросы сводятся к тому, что общество усложняется, и чем-то существенном <183> жизнь людей изменяется, и они устремляются к новым духовным цен­ностям, включая понимание смысла религии. Религиозное сознание про­является в новых, часто неожиданных и непривычных формах. Важным является растущее убеждение в том, что невозможно провести ра­дикальное разделение между священным и светским, сакральным и секу­лярным, если мы хотим понять сегодняшних, богов. Важным является также понимание того, что возникновение высокоорганизованных религий с бюрократическими структурами, занимающих в обществе господствую­щее положение на том или ином этапе истории и в то же время выступаю­щих с универсалистскими притязаниями,— скорее не правило, но особый тип, историческая случайность, исключение.

Организованная в масштабе общества как, целого христианская рели­гия оказалась и дальнейшем недостаточно пластичной, неспособной в пол­ной мере приспособиться за счет изменения своей структуры, своего внут­реннего уклада к социальным, и культурным изменениям общества, обес­печить таким образом сохранение согласия своей доктринально­организационной системы с изменяющейся социальной действитель­ностью. Ценой, некогда обретенной за счет развития бюрократической ор­ганизации, относительной самостоятельности от окружающей социальной среды, оказалось хотя и частичное, но достаточно ощутимое выключение из совокупной целостности социальной жизни. И этот процесс до сего дня не завершен. Возможно, наблюдаемый на протяжении последних десяти­летий расцвет новых религий, менее организованных по сравнению с тра­диционной церковью, в виде различного рода культов и движений, являет­ся своего рода возвратомрелигии к некоей исторически нормальной форме существования. Хотя наряду с такой свободно выражаемой религиозно­стью можно констатировать появление и существование сплоченных рели­гиозных групп, отличающихсяжесткойорганизацией.

Не в качестве государственной инстанции, не как церковно-орга­низованная сила, но как сила духовно-нравственная в первую очередь ре­лигия получила сегодня возможность вступить в диалог с миром, судьбы которого столь зависят сейчас от нравственной состоятельности человече­ского сообщества перед лицом стоящих перед ним, подчас глобальных, проблем самого разного рода. Этот диалог делает возможным то обстоя­тельство, что в основе своей культурные ценности, разделяемые большин­ством современных религий, это такие общечеловеческие ценности, как любовь, мир, надежда, справедливость. Однако, на этой общей основе по­литическая, социальная и культурная направленность конкретных религий оказывается в зависимости от конкретных обстоятельств, весьма различ­ных.

Это может быть призыв к возрождению традиционных ценностей и ориентация на консервативные социальные цели как реакция на политиче­скую нестабильность и социальные потрясения. Такова, например, направ­ленность протестантского фундаментализма 70—80-х гг. в США, высту­пившего за буквальное понимание Библии, тра<184>диционные мораль­ные ценности, монопольное право религии на руко-водство духовной жизнью общества. В более широком плане можно констатировать, что в ряде регионов приверженность определенных слоев населения традиционным формам религии (христианства, ислама) знаменует собой вызов, сопротивление духу времени, обновлению жизни, критической научной мысли и ее гуманитарной направленности. Религия в таком ее oбликe символизирует приверженность своих по следователей политическим или культурным моделям прошлого. В подобных случаях она получает часто поддержку и со стороны людей, лишенных, в сущности, религиозного сознания, но заинтересованных в защите старого порядка вещей совершенно очевидна идеологическая компонента такой формы религии, пользующейся как правило поддерж-кой со стороны консервативных или прямо реакционных политических сил. В религиозности этого типа запечатлен опыт минувшего, она при вязана к пройденным обществом этапам развития и потому всеми до-ступными способами стремится восстановить институты и властные структуры, социальные отношения и ценности, господствовавшие прежде.

С другой стороны, налицо такой достаточно заметный феномен, как религиозно мотивированная деятельность, направленная на переустрой-ство общества, искоренение социального зла и несправедливости. Утрата доверия к различным социальным проектам, светским утопиям заставляет сегодня многий обращаться к идее христианской циви-лизации или мусульманского государства, религиозно-национального возрождения.

Симптоматичен наблюдающийся в настоящее время рост интереса к иррационализму, тяга к оккультным феноменам, восточной медитации, ас­трологии, гадании и т.д.. Эти явления стоят ближе к тому, что такие со­циологи, как Вебер, относили к магам, от которой они отличали религию. Однако здесь налицо и явление более общего порядка — протест против растущей рационализации и бюрократизации современного общества, в которой человек оказывается придатком машины, разочарование в послед­ствиях научно-технической цивилизации, разочарование, которое часто сопряжено с тягой к иррациональному и ориентацией на лежащий позади, утраченной "золотой век".

Религиозная реставрация нередко культивирует дух религиозной ис­ключительности и нетерпимости, религиозности, "закрытой" для не­посвященных и являющейся достоянием избранных, верных. Основанием притязаний на исключительность служит уверенность в монопольном об­ладании истиной.

В религиозном сознании сегодня представлена, и довольно широко, противоположная тенденция, тип религиозности, которую можно ха­рактеризовать как "открытую", открытую контактам с другими религиями (межрелигиозному диалогу, экуменизму) и даже с таким феноменом, как гуманизм. Эта тенденция представлена в русской религиозной мысли на­чала века, выдвинувшей программу религиозного <185> возрождения и обновления, в современном католической и протестантской мысли, обна­ружившей религиозный смысл в гуманистическом устремлении помочь человеку быть человеком, обрести чувство солидарности с другими людь­ми и разделить ответственность за их судьбу. Эта тенденция — религиоз­ное открытие гуманизма — глубоко созвучна духу времени рождения "планетарного сознания", этики общечеловеческой солидарности, преодо­левающей те традиции, которые разъединяют и противопоставляют людей.

Обновление религии в современном мире возможно лишь на пути об­ретения нового религиозного опыта, опыта человеческого в человеке. Та­кой религиозный опыт имеет сегодня серьезную социальную основу, ту основу, которая, согласно Дюркгейму, питает религиюи позволяет увидеть

i: ней постоянную величину, некое "вечное" содержание, скрытое за пре­ходящими формами ее выражения. Этой социальной основой является ста­новление человеческого сообщества в глобальном масштабу. Жизнь всех люде на Земле сегодня связана в единое целое общей технической базой, новыми средствами коммуникации и транспортной связи, межконтинен­тальной сетью научных и информационных связен, торговлей и промыш­ленностью, общими угрозами, ставящими под сомнение само дальнейшее существование человечества, общностью судьбы. Сегодня у людей, живу­щих на нашей планете, общие проблемы, и они одинаково ищут способы их решения. Многие из этих проблем они могут решить только сообща, только найдя возможность объединиться. Но это нелегкаяпроблема. Взрыв этнического самосознания в наши дни свидетельствует о живущем страхе нивелирующих тенденций, опасении утратить самобытность, на­циональные традиции. Это — один из факторов, противодействующих становлению мирового сообщества и в то же время — показатель того, на­сколько необходим сегодня дух солидарности и сотрудничества. Социаль­ной основой обновления религиозного опыта может служить сегодня и та­кая тенденция, которая выражена в создании "малых групп" и с которой также может быть связана перспектива продолжения существования рели­гии в изменяющемся мире. В отличие от сектантских движений, типичных для прошлого, это движение направлено к установлению контактов между людьми, не их разъединению, но пробуждению сознания общности, соли­дарности.

Если наиболее важным, от чего зависит судьба человечества, яв-ляются человеческие качества населяющих ее миллиардов людей, то будущее религии зависит от того, в какой мере может быть социально значимым ее вклад в поиски ответа на вопрос, что значит быть человеком.