9.2. Появление синдикатов

Как известно, толчком, который ускорил образование монополий и переход к империализму в России, стал мировой экономический кризис 1900—1903 гг. Насколько сильным он был в России? Обанкротилось более четырех тысяч предприятий, но общего спада не было. Напротив, промышленное производство за годы кризиса выросло на 11%. Правда, тяжелая промышленность группы «А» сократила выпуск продукции на 10%, зато легкая группы «Б» увеличила его на 22%. Спад тяжелой промышленности был связан с сокращением железнодорожных заказов.

Во время этого кризиса промышленники стали собираться на съезды по отраслям для обсуждения мер по его преодолению. И среди многих рецептов борьбы против кризиса обсуждался такой: создать общие сбытовые организации, т.е. объединиться в синдикаты. Это позволило бы регулировать сбыт, не допускать такого положения, чтобы рынок был переполнен товарами, а цены упали. И российские монополии стали возникать преимущественно в форме синдикатов.

Однако синдикаты были запрещены законами России, поэтому они создавались в замаскированной форме. Например, синдикат «Продамет», который объединял металлургические заводы юга России, формально считался торговым акционерным обществом. Это значит, что его акции должны были продаваться на бирже и приносить дивиденды. Но они не продавались, а распределялись между металлургическими фирмами Юга, и дивидендов не давали, потому что выгодность участия в синдикате определялась не дивидендами, а возможностью иметь гарантированный сбыт по монопольным ценам. Синдикат пытался захватить все заказы на металл, а затем распределял эти заказы между своими членами. Поскольку заводы Юга находились в руках франко-бельгийского капитала, в «Продамете» господствовали иностранцы, и даже председателем синдиката был председатель французских банков.

Но здесь мы снова должны обратиться к конкуренции Юга и Урала. На Урале тоже возник синдикат, который назывался «Кровля», потому что он объединял сбыт, в основном, кровельного железа. Возникла «Кровля» позже «Продамета», в противовес «Продамету», для защиты от наступления «Продамета». Однако просуществовала «Кровля» недолго и потерпела поражение в конкурентной борьбе с «Продаметом». Как и почему это получилось?

Первоначально прямой конкуренции между Югом и Уралом не было, потому что они имели разные профили. К тому же закончилось строительство Сибирской магистрали, и сократились заказы на рельсы. Тогда заводы Юга стали мобильно переключаться на продукцию «народного спроса», которая составляла специализацию Урала, цены на эти сорта упали, и именно уральские заводы стали терпеть огромные убытки. «Продамет», чтобы потеснить «Кровлю», продавал свои металлы на Урале на 20—25% дешевле, чем на месте его производства.

«Кровля» успешно действовала в 1906—1907 гг. Но в 1908 г. она выпустила только 47% российского кровельного железа, т.е. перестала быть монополией и превратилась в простую торговую контору.

Подобно «Продамету», были и другие синдикаты, например, «Продуголь», который объединял угольщиков Донбасса. Этот синдикат также находился в руках франко-бельгийского капитала, причем, даже правление синдиката было не в России, а в Париже.

Итак, среди российских монополий преобладали синдикаты, но рождались здесь и монополии высшего типа — тресты и концерны. Такие объединения возникли, например, на базе хлопчатобумажной промышленности — корпорации Рябушинского и Второва.

Почему в хлопчатобумажной промышленности сразу появились монополии высшего типа? Потому, что образованию синдикатов здесь препятствовал разрозненный сбыт в металлургической или угольной промышленности, где было всего несколько оптовых покупателей-заказчиков (казна, машиностроительные заводы и т.п.) и фирм производителей тоже были единицы, договориться и создать общую сбытовую организацию было нетрудно. Однако создать торговую сеть по всей стране с отделениями в каждом городе невозможно. Поэтому, объединяясь для сбыта продукции, текстильные фабриканты предпочитали стадию картеля: договаривались о ценах, но общей сбытовой организации не создавали.

Как известно, Рябушинский был крайним реакционером, который угрожал «костлявой рукой голода» задушить революцию. В действительности, отношение Павла Павловича Рябушинского к революционной борьбе было несколько иным. Ведь хлопчатобумажные фабриканты, лидером которых он был, являлись частью русской буржуазии, наиболее оппозиционной царизму. Хлопчатобумажная промышленность не была привилегированной отраслью, не работала на казну, а, следовательно, была в наименьшей степени зависима от власти. Она обслуживала широкий народный рынок, а, следовательно, была заинтересована, чтобы мужик имел деньги для покупки ситца. И преобладали в ее среде выходцы из тех же мужиков — Рябушинские, Морозовы, Гучковы.

Именно поэтому Рябушинский возглавил буржуазную партию прогрессистов, именно поэтому он отчетливее других видел опасность со стороны крайне левых, — опасность хаоса.