8.7.1. Специфика восприятия мира и биологические основы эстетики.

Выше уже говорилось о взаимопроникновении этологии и психологии при

изучении коммуникации и когнитивных способностей животных. Привлечение

сведений, добытых этологией, оказалось полезным для познания

закономерностей творческой деятельности человека. Основы этого направления

были заложены Лоренцем и Тинбергеном ( подробно см.: Мак Фарленд, 1988).

Эйбл-Эйбесфельдт ( 1995) на основании многолетних исследований обычаев и

поведенческих черт у представителей различных человеческих рас и культур,

сопоставления их с этологическими данными, пришел к теории биологических

основ эстетики. Она основана на представлении о том, что искусство

функционирует в рамках коммуникативных систем и служит для передачи

сообщений.Эти сообщения передаются в виде социальных пусковых стимулов и

культурных символов, облеченных в эстетически привлекательные формы.

Существенная роль этологии заключается в анализе перцептивных предпочтений

( предпочтений восприятия). Некоторые из них являются базисными и присущи

как человеку, так и другим высшим позвоночным. Можно также выделить

видоспецифичный, сугубо человеческие, предпочтения, а также культурные,

свойственные носителям определенной культуры.

Одним из основных свойств восприятия, присущих многим видам животных,

является категориальность, то есть стремление выявлять упорядоченность и

классифицировать то, что воспринимается органами чувств, умение

распределять объекты по категориям с определенными признаками.

Категориальность восприятия делает процессы познания мира более экономными

и намного повышает приспособительные возможности. Предполагается наличие

неких внутренних эталонов, с которыми сопоставляется все воспринимаемое.

Эталоны и стереотипы образуются из многочисленных мимолетных впечатлений ,

объединяемых и накопляемых в памяти. В языках многих народов и племен

отражены общие, совпадающие с линнеевскими, приципы классификации животных

и растений по морфологическим признакам. Это отражает способность к

классификации, выраженную у всех людей примерно сходным образом (

Schiefenhovel, 1999).

Примером того, каким образом в процессе "статистического обучения " у

людей могли сформироваться эталонные образы красоты, может служить

эксперимент, проведенный еще в 19 веке Фрэнсисом Гальтоном ( это имя

всегда вспоминают, когда говорят о физиономистике). Он совместил множество

изображений женских лиц в один универсальный портрет. Когда его показывали

в ряду других, конкретных изображений, люди обоего пола выбирали

обобщенное изображение как самое привлекательное. В конце 20-го столетия

было проведено множество экспериментов с совмещением компьютерных

изображений лиц и фигур и последующим предъявлением полученных вариантов

людям противоположного пола. В результате сохранялись только типовые ,

характерные черты, и исчезали индивидуальные. То, что люди находили

получившиеся изображения красивыми, говорит о возможном совпадении их с

внутренними эталонами. Манипуляции с отклонениями изображений от строгой

симметрии показали, что люди отдают предпочтение симметричным особям

(Grammer, 1993, 1998).

Граммер ( Grammer, 1997) считает, что у человека явно выраженное

предпочтение симметричных лиц и фигур связано с тем, что симметрия

является " честным сигналом " о внутреннем состоянии организма, то есть

говорит о том, что потенциальный партнер в состоянии – в той или иной

форме - обеспечить потомков питательными веществами. Интересно отметить,

что в экспериментах с демонстрацией различных типов мужских лиц молодым

женщинам, находящимся в разных фазах менструального цикла, оказалось, что

в фазе высокой перцептивности женщины выбирают в качестве более

привлекательных лица явно выраженного мужественного (маскулинного) типа,

тогда как в остальное время они находят более привлекательным усредненный

тип мужского лица (Johnston et al., 2001).

Способность выделять закономерности и использовать их для "сжатия "

информации присуща не только позвоночным животным, но даже и муравьям при

решении сложных ориентационных задач. На ней же основаны и глубинные

эстетические предпочтения, свойственные не только человеку.

Еще в 50-е годы Б. Ренш ( Rensch, 1958) проводил на обезьянах, енотах и

птицах опыты с выбором предметов и показал, что асимметрии и хаосу

животные предпочитают упорядоченность и симметрию. Это хорошо проявляется

и при украшении беседок у птиц с целью привлечения самок.

Отражение общих для разных видов эстетических принципов ярчайшим образом

проявилось в широко известном эксперименте с " обезьяньей живописью".

Впервые это сделал Моррис ( Morris, 1962 ) с шимпанзе, живущими в

зоопарке. Получив краски, животные создавали "картины ", в которых можно

было проследить владение композицией, правилами симметрии, известное

тематическое разнообразие. Позднее опыты Эйбла - Эйбесфельдта ( 1995)

вывявили у обезьян даже устойчивые личностные черты, связанные со

стилистическими особенностями " творчества" .

Известно, что когда Моррис анонимно выставил обезьяньи полотна в музее,

они удостоились похвал, так как отвечали эстетическим первоосновам

абстрактной живописи - таким как равновесие, ритм, противопоставление и

соединение. Этот “трюк” с подменой полотен людей творениями животных –

теперь уже не только обезьян, но и слонов - проделывался с тех пор

неоднократно. Специалисты по детской психологии и детскому творчеству

обычно не отличают рисунки животных от рисунков детей раннего возраста, а

любители абстрактной живописи охотно покупают их.

Шимпанзе и гориллы, участвующие в проекте “ лингвистика больших обезьян” в

приматологическом центре Футса в Вашингтоне ( см. с. ), создают рисунки на

заданную тему, а также дают названия своим произведениям, используя

обозначения языка жестов. Так появились картины “гнев”, “яблоко”, “вонь”,

“динозавр” ( нечто вроде изображения любимой игрушки) и сотни других.

Точно так же двухлетние дети, изображая каракули на листе, уверенно дают

изображению название, скажем, “это мой дедушка” (Vanchatova, 1999).

Л. Фирсов в приматологическом центре Санкт-Петербурга и М. Ванчатова в

институте фармакологии и биохимии Праги организовали совместный проект

изучения рисуночной деятельности обезьян. Они привлекли художников и

специалистов по детскому творчеству ( А. Кострома, Е. Лоскутова, Д.

Мачинский, О. Некрасова- Каратеева), которые проанализировали рисунки и

разработали систему тестов, адаптировав критерии для детских рисунков к

плодам деятельности обезьян. Эти тесты проверяли реакцию животных на

границы, размер и форму листа бумаги, а также реакцию на разные

раздражители –паттерны ( точки разной величины и расположения, линии

разного характера и форм и т.п. ). С художниками, психологами и

приматологами сотрудничали две гориллы, пять орангутанов и шесть шимпанзе,

которые нарисовали около 1300 рисунков.

Исследователи выявили большое сходство в процессах и результах рисуночной

деятельности обезьян и детей в их так называемый доизобразительный период.

Обезьяны применяли большой набор графических элементов, неоднократно

повторяя излюбленные (например, “подписью” орангутана Каролины был

характерный вензель). Ни одна обезьяна не переходит границы

изобразительного периода, известного в развитии рисования у детей: стадии

так называемых “ головоногов”, то есть голов с глазами и ртом, от которых

сразу отходят конечности.

Исследование рисуночной деятельности обезьян может пролить свет на общие

принципы эстетического восприятия у человека и его близких биологических

родственников, а также, возможно, помочь понять некоторые закономерности

исторического развития творчества у гоминид. Многообещающим в этом плане

является наблюдение Фирсова за шимпанзе – членами группы, свободно живущей

на озерном острове (см. с. ). Обезьяны нередко с увлечением чертили

прутиком на прибрежном песке и следили как набегающие волны смывают

проведенные ими линии. Ограничения психических возможностей, не

позволяющие современным, достаточно специализированным, видам антропоидов

перейти “доизобразительную” грань, представляют интерес как для

сравнительной психологии, так и для этологии человека.

Видоспецифические особенности восприятия у человека подчиняются тем же

закономерностям, что у многих млекопитающих и птиц. Поэтому часто трудно

отделить действие видоспецифических стимулов от стимулов, общих для

приматов, для млекопитающих, а иногда и для всех позвоночных. Для того,

чтобы понять специфические эволюционные адаптации нашего восприятия,

полезно привлечь к объяснению этологические понятия "ключевых стимулов " (

релизеров), понятия о сенсорных устройствах, приспособленных для

восприятия соответствующих стимулов, и системах переработки информации,

программирующих нужную реакцию. Эти понятия подробно охарактеризованы во

всех учебниках по поведению животных. Лоренц называл такие перцептивные

устройства "вроженными моделями, а Тинберген - "врожденными пусковыми

механизмами " . Ключевыми стимулами могут быть конфигурации пятен,

слуховые, обонятельные или осязательные сигналы.

Так, многих птиц и млекопитающих, включая человека, раздражает прямо

направленный взгляд . Согласно данным Эйбл-Эйбесфельдта

( 1975), при враждебных стычках стратегия угрозы " взгляд в глаза"

используется маленькими детьми - представителями самых разных культур

( европейскими, индейскими,бушменскими, балийскими ). На действии этого

ключевого стимула основаны многие орнаменты и узоры, призванные устрашать

и отпутивать ( например, так называемые "чертогоны ").

Количество исследовательских работ, посвященных исследованию глаз как

“зеркала души”, то есть изучению поведенческих реакций и эмоций, связанных

с восприятием разных параметров направленного взгляда, исчисляется

десятками тысяч . Значительная часть работ посвящена влиянию размера

зрачков на поведение человека, воспринимающего взгляд. Например, Э.Гесс (

Hess,1975) в своих экспериментах показал,что расширенные зрачки

воспринимаются взрослыми людьми в качестве признака, ассоциирующегося с

такими человеческими качествами как привлекательность, отзывчивость, а

суженные - с холодностью,недружелюбием,эгоистическими тенденциями.

Испытуемые обоего пола в возрасте свыше 18 лет дорисовывали на шаблоне,

изображающем улыбающееся лицо,большие зрачки, а на изображении печального

лица - маленькие. Поскольку маленькие дети в этих случаях рисовали зрачки

одинакового размера, есть основания полагать,что характер этой реакции

приобретается или совершенствуется за счет индивидуального опыта.

По-иному выглядит отношение человека к взгляду хищника. Людям разного

возраста предлагали классифицировать как привлекательные или отталкивающие

изображения кошки с расширенными или суженными зрачками. Оказалось, что до

4-х лет предпочтение не выражено, а дети 9 - 11 лет и взрослые одинаково

отдают предпочтение изображению с узкими зрачками, причем никто из

испытуемых не дает себе в этом отчета ( Millot, Brandt 1997).

На действии ключевых стимулов основано и использование в коммерческом

искусстве поделок и изображений, наделенных "ребяческой прелестью "

( beniness ): большим относительным размером головы, высоким выпуклым

лбом, пухлыми щеками, маленьким ртом, короткими конечностями. Лоренц

подробно обсуждал действие этого комплекса стимулов на человека и

животных, и этот вопрос до сих пор является предметом дискусссии. Так, по

мнениею некоторых исследователей сексуальной привлекательностью для мужчин

обладает скорее комплекс " материнских" ( maternity), нежели детских черт.

Однако это не означает приверженности к архаичному идеалу палеолетической

Венеры Вилленсдорфской ( коротенькой толстой фигурке с массивным задом и

большими грудями ). Для современных мужчин наибольшей привлекательностью

обладают те черты в женском облике, которые говорят о высокой подвижности

( Grammer, 1993) .

По- видимому, следует дифференцировать действие комплекса " ребяческой

прелести" в зависимости от возраста и пола ( и, возможно, других

признаков). Например, в эксперименте, в котором детям предлагались

игрушечные львы, к которым были пришиты различные головы -" взрослые" и

"детские", оказалось, что девочки играют только со "львятами", вызывающими

у них нежные материнские чувства, а мальчики одинаково вовлекают и тех и

других в игры, носящие к тому же агрессивный характер ( Lehotkay, 1997).

Бутовская, Салтер и сотрудники ( Butovskaya et al., 2000) исследовали, как

нищие и попрошайки в разных странах, чтобы вызвать к себе сочувствие,

используют действие таких ключевых стимулов как поза подчинения, типичные

выпрашивающие движения,мимические движения, демонстрацию признаков

нездоровья. Акценты на те или иные релизеры в разных странах различны, но

некоторые из них являются общими не только для разных культур,но и для

приматов вообще.

Исследование видоспецифических предпочтений человека имеют большое

практическое значение. Так, архитекторы, дизайнеры и художники вынуждены

учитывать врожденное предпочтение светлого и отрицательное отношение к

темноте, связанное с дневным образом жизни, а также восприятие основных

цветов, у многих народов сходное, но имеющее и явно выраженную культурную

специфику. В принципе, организация городской среды основана на том, что

человеку в процессе эволюции всегда нужно было избегать столкновений с

врагами и хищниками и он отдает предпочтение защищенным нишам,

предоставляющим к тому же возможность хорошего обзора. Последние

исследования показывают, что чем более комфортно чувствуют себя люди в

городской среде, тем более они склонны к не-анонимному, кооперативному

поведению, тем меньше в таких местах примет вандализма, и в целом тем

менее они криминогенны. Примечательно, что эти вопросы обсуждались именно

на этологической конференции, то есть рассматривались в рамках этологии

(Sch@ fer, Atzwanger, 1997).

Таким образом, принципы эстетического восприятия оказываются во многом

едиными у человека и многих видов животных. Отсюда понятен интерес к

различным формам поведения человека как биологического вида - от

конкретных стереотипов поведения до вопросов эволюции

языка , принципов полового отбора и причин широкого распространения

моногамии в сообществах человека. Последние вопросы достаточно подробно

разбираются в учебнике Мак-Фарленда ( 1988).