Иосиф Бродский Сонет

Мы снова проживаем у залива,

и проплывают облака над нами,

и современный тарахтит Везувий,

и оседает пыль по переулкам,

и стекла переулков дребезжат.

Когда-нибудь и нас засыплет пепел.

Так я хотел бы в этот бедный час

приехать на окраину в трамвае,

войти в твой дом,

и если через сотни лет

придет отряд раскапывать наш город,

то я хотел бы, чтоб меня нашли

оставшимся навек в твоих объятьях,

засыпанного новою золой.

Марина Цветаева

* * *

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю – один

Мне равносилен.

В мире, где столь

Многого хощем,

Знаю – один

Мне равномощен.

В мире, где всё –

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты – равносущ

Мне.

Михаил Кузмин

* * *

Когда я тебя в первый раз встретил,

не помнит бедная память:

утром ли то было, днем ли,

вечером или позднею ночью.

Только помню бледноватые щеки,

серые глаза под темными бровями

и синий ворот у смуглой шеи,

и кажется мне, что я видел это в раннем детстве,

хотя и старше тебя я многим.

Владислав Ходасевич

* * *

Как выскажу моим косноязычьем

Всю боль, весь яд?

Язык мой стал звериным или птичьим,

Уста молчат.

И ничего не нужно мне на свете,

И стыдно мне,

Что суждены мне вечно пытки эти

В его огне;

Что даже смертью, гордой, своевольной,

Не вырвусь я;

Что и она – такой же, хоть окольный,

Путь бытия.

Михаил Лермонтов

* * *

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

И снится ей всё, что в пустыне далёкой –

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утёсе горючем

Прекрасная пальма растет.

Марина Цветаева

* * *

Наконец-то встретила

Надобного – мне:

У кого-то смертная

Надоба – во мне.

Чтò для ока – радуга,

Злаку – чернозем –

Человеку – надоба

Человека – в нем.

Мне дождя и радуги

И руки – нужней

Человека надоба

Рук – в руке моей.

Это – шире Ладоги

И горы верней –

Человека надоба

Ран – в руке моей.

И за то, что с язвою

Мне принес ладонь –

Эту руку – сразу бы

За тебя в огонь!

Марина Цветаева Луна – лунатику

Оплетавшие – останутся.

Дальше – высь.

В час последнего беспамятства

Нé очнись.

У лунатика и гения

Нет друзей.

В час последнего прозрения

Нé прозрей.

Я – глаза твои. Совиное

Око крыш.

Буду звать тебя по имени –

Нé рассшлышь.

Я – душа твоя: Урания –

В боги – дверь.

В час последнего слияния

Нé проверь!

Анна Ахматова

* * *

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся,

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся –

И загадочных, древних ликов

На меня поглядели очи…

Десять лет замираний и криков,

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово

И сказала его – напрасно.

Отошел ты, и стало снова

На душе и пусто и ясно.

Александр Пушкин

Осень

(Отрывок)

Октябрь уж наступил – уж роща отряхает

Последние листы с нагих своих ветвей;

Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.

Журча еще бежит за мельницу ручей,

Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает

В отъезжие поля с охотою своей,

И страждут озими от бешеной забавы,

И будит лай собак уснувшие дубравы.

<…>

Андрей Вознесенский

Монолог рыбака

«Конечно, я не оратор,

подкованный философски,

но

ратую

за тех, кто берет лосося!

Бывали вы в нашем море,

магнитнейшем из морей?

Оно от лимонных молний

кажется лиловей!

Мотаются мотоботы,

как уголь, горит вода –

работа!

работа!

Все прочее – лабуда.

Мы боги, когда работаем,

просвечены до волос,

по борту,

по борту,

как лампы, летит лосось.

Да здравствует же свобода,

нужнейшая из свобод,

работа,

работа –

как праздничный ледоход.

<…>»