2. «Вам нужны великие потрясения, а мне нужна великая Россия»

   1. Министр и премьер-министр внутренних дел.

Министр внутренних дел являлся первым среди других министров Российской империи по своей роли и масштабу деятельности. В его ведении были:

• управление делами почты и телеграфа

• государственная полиция

• тюрьмы, ссылка

• губернские и уездные администрации

• взаимодействие с земствами

• продовольственное дело (обеспечение населения продовольствием при неурожае)

• пожарная часть

• страхование

• медицина

• ветеринария

• местные суды и др.

После занятия поста премьер-министра Столыпин совмещал оба поста, оставаясь министром внутренних дел до конца своей жизни.

Начало его работы на новом посту совпало с началом работы I Государственной думы, которая была в основном представлена левыми, с самого начала своей работы взявшими курс на конфронтацию с властью. Советский историк Арон Аврех отмечал, что Столыпин оказался хорошим оратором, а некоторые его фразы становились крылатыми. Всего на посту министра внутренних дел Столыпин выступал перед депутатами I Государственной думы трижды. При этом все три раза его речи сопровождались шумом, криками и выкриками с мест «Довольно», «Долой», «Отставка».

Столыпин изначально дал понять, что «надлежит справедливо и твёрдо охранять порядок в России». Отвечая на упрёки о несовершенстве законов и, соответственно, невозможности их правильного применения, он произнёс фразу, которая получила широкую известность: «Нельзя сказать часовому: у тебя старое кремнёвое ружьё; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружьё. На это честный часовой ответит: покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым.»⁴

О революционности Думы говорит её отказ принять к требованию общей политической амнистии поправку депутата М. А. Стаховича, осуждавшую одновременно и политические крайности, в том числе террор против власти. На его доводы о том, что на 90 казнённых за последние месяцы приходится 288 убитых и 388 раненых представителей власти, большей частью простых городовых, — со скамей левых кричали: «Мало!»… .

Такое противостояние между исполнительной и законодательной властью создавало трудности для выхода из послевоенного кризиса и революции. Обсуждалась возможность создания правительства с участием оппозиционной партии кадетов, которые имели большинство в Думе. Столыпин, чья популярность и влияние на царя усиливались, встречался с лидером кадетов Милюковым. На высказанные сомнения о том, что кадеты не смогут удержать порядок и противостоять революции, Милюков отвечал: «Этого мы не боимся. Если надо будет, мы поставим гильотины на площадях и будем беспощадно расправляться со всеми, кто ведёт борьбу против опирающегося на народное доверие правительства»⁵.

Последним решением Думы, которое окончательно склонило царя к её роспуску, стало обращение к населению с разъяснениями по аграрному вопросу и заявлением, что она «от принудительного отчуждения частновладельческих земель не отступит». Заодно с Думой было распущено правительство Горемыкина. Новым премьер-министром стал Столыпин.

8 (21) июля 1906 года Первая Государственная дума была распущена императором. Столыпин заменил И. Л. Горемыкина на посту председателя Совета министров с сохранением должности министра внутренних дел.

Сразу же после назначения Столыпин начал переговоры о приглашении в новый кабинет популярных парламентских и общественных деятелей, принадлежавших к Конституционно-демократической партии и «Союзу 17 октября». Министерские посты первоначально предлагались Д. Н. Шипову, кн. Г. Е. Львову, гр. П. А. Гейдену, Н. Н. Львову, А. И. Гучкову; в ходе дальнейших переговоров также рассматривались кандидатуры А. Ф. Кони и кн. Е. Н. Трубецкого. Общественные деятели, уверенные, что будущая II Дума сможет принудить правительство к созданию ответственного перед Думой кабинета, имели мало заинтересованности в деятельности в качестве коронных министров в смешанном общественно-чиновничьем кабинете; возможность вхождения в правительство они обставляли такими условиями, которые заведомо не могли быть приняты Столыпиным. К концу июля переговоры полностью провалились. Поскольку это была уже третья неудачная попытка привлечения общественных деятелей в правительство (первая попытка была сделана гр. С. Ю. Витте в октябре 1905 года, сразу после издания Октябрьского манифеста, вторая — самим Столыпиным в июне 1906 года, перед роспуском I Думы), Столыпин в результате полностью разочаровался в идее общественного кабинета и в дальнейшем возглавлял правительство чисто бюрократического состава.

При вступлении в должность премьер-министра Столыпин настоял на отставке главноуправляющего землеустройством и земледелием А. С. Стишинского и обер-прокурора Святейшего Синода кн. А. А. Ширинского-Шихматова, при сохранении всего остального состава предшествующего кабинета И. Л. Горемыкина.

На посту премьер-министра Столыпин действовал весьма энергично. Его запомнили как блестящего оратора, многие фразы из речей которого стали крылатыми, человека, справившегося с революцией, реформатора, бесстрашного человека, на которого было совершено несколько покушений. На должности премьер-министра Столыпин оставался вплоть до своей смерти.

Вторая Дума открылась 2 февраля 1907 года, в будничной обстановке, ничуть не напоминающей открытие Первой. Ее состав тоже изменился. Было меньше депутатов с высшим образованием, больше – с начальным и «полуинтеллигенции». Граф А. А. Бобринский насмешливо назвал ее «Думой народного невежества».

Силы в ней распределялись таким образом, что при равновесии сторон решающая роль центра принадлежала польскому колу, фракции депутатов‑поляков, возглавляемому лидером национал‑демократов Романом Дмовским («коло» – по‑польски «круг»).

Правые и примыкавшие к ним умеренные составляли одну пятую Думы. Кадеты, изменившие свою тактику, с примыкавшими к ним мусульманами – чуть больше. Социалисты – более двух пятых.

Это неустойчивое равновесие было в руках польских депутатов. Для решения общегосударственных вопросов такое возвышение одной национальной фракции было крайне неудобным.

Но самая большая перемена по сравнению с Первой Думой была в фигуре председателя Совета министров. 6 марта в зале Дворянского собрания Столыпин объявил правительственную программу.

Еще никогда, начиная с Великой реформы, перед Россией не стояло таких задач.

«В стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно, и брожения, – сказал Столыпин, – … отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, то есть не будут точно установлены».

Столыпин предложил следующие направления деятельности правительства:

• Решение земельного вопроса.

• Обеспечение свободы личности.

• Укрепление начал веротерпимости и свободы совести.

• Упразднение административной (внесудебной) высылки.

• Введение местного самоуправления, в том числе в Прибалтийском, Западном крае и Царстве Польском.

• Передача самоуправлению части государственных доходов.

• Преобразование полиции, передача политических дознаний из ведения жандармской полиции следствию, установление точной сферы действия полиции.

• Преобразование судов, допущение защиты на предварительном следствии.

• Реформа рабочего законодательства, ненаказуемость экономических стачек, государственное страхование рабочих, снижение продолжительности труда, снижение норм малолетним, организация врачебной помощи.

• Защита интересов русской торговли и промышленности на Дальнем Востоке, постройка Амурской железной дороги.

• Школьная реформа, улучшение материального положения преподавателей, общедоступность, а впоследствии – и обязательность начального образования.

• Возрождение армии и флота.

Правительственная декларация показывала, что времена переменились. Никто не перебивал, как прежде, председателя Совета министров криками «В отставку!». Выслушали молча, по окончании раздались шумные аплодисменты справа.

Семья Петра Аркадьевича находилась в зале, в ложах для публики, и с облегчением глядела на его удовлетворенное лицо, когда он сходил с трибуны. Может быть, наступала долгожданная пора объединения властей и Думы во имя блага России?

Но нет. На трибуну поднимается молодой грузинский социал‑демократ Церетели и снова – резкое неприятие правительства. Его перебивают возгласами:

– Долой! Ложь! У вас руки в крови!

Сталкивались две непримиримые силы. На каждую речь левых ораторов правые отвечали двумя. На трибуне побывало больше двадцати депутатов. Наконец было принято решение прекратить прения, и все повернулись к Столыпину. Что он? Промолчит? Проигнорирует, как Горемыкин? Или даст отповедь?

Что же сказал в своей неожиданной речи Реформатор?

То, что он не имел возможности ее подготовить, что она родилась мгновенно, делает ее очень интересной для нас. В ней – вся столыпинская натура.

«Господа, я не предполагал выступать вторично перед Государственной Думой, но тот оборот, который приняли прения, заставляет меня просить вашего внимания. Я хотел бы установить, что правительство во всех своих действиях, во всех своих заявлениях Государственной Думе будет держаться исключительно строгой законности...»⁶

Эта речь произвела огромное впечатление в России и за границей. Из первой схватки Столыпин вышел победителем.

Думская жизнь потекла дальше, к своему концу, который случился через три месяца.

Для Столыпина наступило время свершений. Он был признан российским лидером, именно он, а не Николай II, что, безусловно, вызывало у императора некоторое смущение, перешедшее в дальнейшем в более неприязненное чувство к премьеру.

Столыпинские речи в Думе – это вехи, по которым можно судить, как развивался отечественный парламентаризм в начале прошлого века.

Следующим поводом для выяснения отношений послужил временный закон о военно‑полевых судах. Закон о военно-полевых судах был издан в условиях революционного террора в Российской империи. В течение 1901—1907 годов были осуществлены десятки тысяч террористических актов, в результате которых погибло более 9 тысяч человек. Среди них были как высшие должностные лица государства, так и простые городовые. Часто жертвами становились случайные люди.

Во время революционных событий 1905—1907 годов Столыпин лично столкнулся с актами революционного террора. В него стреляли, бросали бомбу, направляли в грудь револьвер. В описываемое время революционеры приговорили к смерти путём отравления единственного сына Столыпина, которому было всего 2 года.

19 августа 1906 года в качестве «меры исключительной охраны государственного порядка» был принят «Закон о военно-полевых судах», который в губерниях, переведённых на военное положение или положение чрезвычайной охраны, временно вводил особые суды из офицеров, ведавших только делами, где преступление было очевидным (убийство, разбой, грабёж, нападения на военных, полицейских и должностных лиц).

Его поддержали многие известные люди того времени, в частности, Леонид Андреев, Александр Блок, Илья Репин. Журнал «Вестник Европы» напечатал сочувственный отклик «Лев Толстой и его „Не могу молчать“».

Правительство не внесло его на рассмотрение Думы, и его действие должно было прекратиться само собой 20 апреля. Поэтому обсуждение его понадобилось для критики правительства.

Из речи Столыпина 13 марта 1907 года: «Мы слышали тут обвинения правительству, мы слышали о том, что у него руки в крови, мы слышали, что для России стыд и позор, что в нашем государстве осуществлены такие меры, как военно‑полевые суды. Я понимаю, что хотя эти прения не могут привести к реальному результату, но вся Дума ждет от правительства ответа, прямого и ясного, на вопрос: как правительство относится к продолжению действия в стране закона о военно‑полевых судах? …»⁷

Отношения Столыпина со II Государственной думой были весьма напряжёнными.

Члены партий ратовавших за смену государственного устройства, попав в Государственную думу, продолжали заниматься революционной деятельностью, о чём вскоре стало известно полиции, руководителем которой являлся Столыпин. 7 мая 1907 года он обнародовал в Думе «Правительственное сообщение о заговоре», обнаруженном в столице и ставившем своей целью совершение террористических актов против императора, великого князя Николая Николаевича и против него самого.

Правительство предъявило Думе ультиматум, требуя снять депутатскую неприкосновенность с предполагаемых участников заговора, предоставив Думе кратчайший срок для ответа. После того, как Дума не согласилась на условия правительства немедленно и перешла к процедуре обсуждения требований, царь, не дожидаясь окончательного ответа, 3 июня распустил Думу. Акт 3 июня формально нарушал «манифест 17 октября» и Основные законы 1906 года, в связи с чем противниками правительства был назван «третьеиюньским переворотом».

Следующим шагом стало изменение избирательной системы.

Новая избирательная система, которая использовалась при выборах в Государственные думы III и IV созывов, увеличила представительство в Думе землевладельцев и состоятельных горожан, а также русского населения по отношению к национальным меньшинствам, что привело к формированию в III и IV Думах проправительственного большинства. Большинство в новоизбранной III Думе составили «октябристы», получившие 154 мандата. Находящиеся в центре «октябристы» обеспечивали Столыпину принятие законопроектов, вступая в коалицию по тем или иным вопросам либо с правыми, либо с левыми членами парламента. В то же время, тесными личными связями со Столыпиным (по мнению многих современников — его прямым покровительством) отличалась более малочисленная партия Всероссийский национальный союз (ВНС), лидировавшая в думской национальной фракции, занимавшей промежуточное положение между октябристами и правой фракцией.

По свидетельству современника, III Дума явилась «созданием Столыпина». Взаимоотношения Столыпина с III Думой представляли собой сложный взаимный компромисс. Хотя заведомо проправительственные партии (октябристы и националисты) составляли большинство, эти партии не были марионеточными; сотрудничество с ними требовало определенных уступок со стороны правительства. В целом, Столыпин был вынужден обменять общую поддержку правительственного курса парламентом на предоставление дружественным партиям возможности проявить себя: затягивать обсуждение важных законопроектов на долгие годы, вносить многочисленные, но малосущественные изменения и т. п. Наиболее негативный результат дал тлеющий конфликт Думы и Государственного Совета — большинство Думы намеренно редактировало наиболее важные законы таким образом, что более консервативный Госсовет их затем отклонял. Общая политическая ситуация в Думе оказалась такова, что правительство боялось вносить в Думу все законы, связанные с гражданским и религиозным равноправием (в особенности с правовым положением евреев), поскольку горячее обсуждение подобных тем могло вынудить правительство распустить Думу. Столыпин не смог достичь взаимопонимания с Думой по принципиально важному вопросу о реформе местного управления, весь пакет правительственных законопроектов по данной теме застрял в парламенте навсегда. В то же время, правительственные проекты бюджета всегда находили поддержку Думы.

Столыпина критикуют за то, что, кроме дел государственной важности, он наполнял Думу «законодательной жвачкой», что лишало представителей законодательного собрания инициативы. В обоснование приводятся названия некоторых вопросов, которые обсуждались на заседаниях:

• «О порядке исчисления 2 % пенсионных вычетов при зачёте служащим в мужском и женском училищах при евангелическо-лютеранской церкви св. Петра и Павла в Москве в срок выслуги на пенсию прежней до издания закона 2 февраля 1904 г. службы их в упомянутых училищах в случае невозможности точного выяснения размера содержания, полученного за вычитаемое время»

• «Об учреждении при Эриванской учительской семинарии 20 стипендий для воспитанников-татар, с отпуском из казны по 2600 р. в год, о дополнительном ассигновании по 140 р. в год на вознаграждение учителя пения при названной семинарии и преобразовании одноклассного начального училища при сей семинарии в двухклассный состав и дополнительном ассигновании на его содержание по 930 р. в год»

• «Об освобождении от воинской повинности калевицкого духовенства бошинского хурула Донской области»

Одним из важных шагов Столыпина, направленных на повышение качества законотворческой работы, был созыв Совета по делам местного хозяйства, созданного ещё в 1904 году по инициативе министра внутренних дел Плеве. В ходе четырёх сессий (1908—1910) в Совете, названном молвой «Преддумьем», представители общественности, земств и городов вместе с чиновниками правительства обсуждали широкий круг законопроектов, которые правительство готовилось вносить в Думу. На наиболее важных обсуждениях председательствовал сам Столыпин.