5.3. Альтернативные биологические модели в медицинском эксперименте

Общие представления об одной из АБМ – культуре клеток (ККЛ) даны здесь в разделе I в связи с историей изготовления советского варианта вакцины против вирусов полиомиелита под руководством академиков АМН СССР М. П. Чумакова (Москва) и А. А. Смородинцева (Ленинград).

В наших многочисленных сообщениях мы коротко знакомили специалистов с историей возникновения АБМ – культуры клеток (ККЛ). Мы рассказали о том, что спустя многие десятилетия, в 1954 г., эта уникальная биологическая модель получила высокую оценку: трём американским исследователям была присуждена Нобелевская премия. Рассказали мы и о том, какое место она постепенно заняла в медико-биологических исследованиях, познакомили с терминологией культуральных моделей (органных, тканевых, клеточных) и с терминологией культуры клеток (первичной, перевиваемой, диплоидной), а также с некоторыми положениями законов разных стран, предусматривающими замену животных на АБМ (14).

Продолжая рассмотрение проблемы замены животных в медицинском эксперименте, вряд ли в третьем тысячелетии целесообразно возобновлять дискуссию на тему: нужны ли животные в медико-биологических исследованиях. Совершенно очевидно, что они принесли и ещё принесут немалую пользу человеку при этическом обращении с ними, в том числе при постепенной замене их альтернативными моделями (AM) там, где это можно и должно сделать. В современных исследованиях вопрос о гуманном использова­нии подопытных животных привлекает самое серьёзное внимание специалистов и общественности. Это обусловлено вовсе не движе­нием «зелёных», их яростным выступлением за полное исключение животных из экспериментов, что само по себе совершенно невыпол­нимо. Но существуют реальные возможности для сведения количе­ства лабораторных животных к минимуму.

Международное медико-биологическое сообщество поддерживает AM не только из гуманных и экономических соображений, но и потому, что с их помощью могут быть получены более достоверные результаты,

Уникальными АБМ признаны культуральные модели – суще­ствование органов, тканей, клеток вне организма – in vitro. Бук­вально in vitro значит «в стекле», «в пробирке». Но в современной биологии этот термин в эксперименте имеет более широкий смысл: им определяют многие другие AM, заменяющие подопытных жи­вотных. Такими AM могут быть бактерии, отдельные части расте­ний, куриные эмбрионы, эмбрионы лягушек, инфузории и пр. Их использование зависит от целей и задач эксперимента. К AM отно­сят также использование физических и химических методов анали­за, математическое и молекулярное моделирование с использованием компьютеров (14, 20, 21, 28, 29, 34, 35).

Анализ специальной литературы показывает, что культураль­ные модели человека занимают всё более заметное и важное место в токсиколого-гигиенических исследованиях. Техника культивиро­вания клеток продолжает совершенствоваться: сейчас культивиру­ют практически все типы клеток человека, получение анализов автоматизируется, и сферы их применения значительно расширя­ются. Практически нет ни одной медико-биологической дисципли­ны, где бы не использовали банки ККЛ.

Знакомясь с публикациями по использованию ККЛ за после­дние 20-25 лет, убеждаешься в том, что некоторые из недавно сде­ланных «открытий» или полученных «новых данных» были давно известны. Однако многое в свое время не получило правильной оценки. Возможно, это происходило и происходит из-за неполноты собранных фактов, а может быть, из-за односторонних представле­ний, препятствующих своевременному внедрению этой незаменимой модели при проведении токсиколого-гигиенических исследований в разных отраслях, и, прежде всего, в оценке токсичности лекарствен­ных препаратов, а среди них – вакцин, а также косметических

средств.

Многие страны давно перешли на выявление токсичности кос­метических средств без использования животных. Такая косметика, как известно, продаётся и в России. Но кто и каким образом конт­ролировал её в нашей стране, чтобы допустить к продаже с этикет­кой «без экспериментов на животных»?!

Хочу подчеркнуть, что, во-первых, среди специалистов, исполь­зующих в своей практической работе АБМ, никогда не стоял воп­рос об исключении животных на всех этапах эксперимента (5, 14-21, 28, 29, 34, 35), как это не совсем корректно утверждают некоторые авторы, по существу, очень далекие от проблем научно-практичес­кого применения ККЛ (36).

Во-вторых, кто не держал в руках ККЛ, не провел ни одной трипсинизации или пересева (пассажа) культуры клеток (!), ни одного эксперимента на выращенной ККЛ, тот не вправе обсуж­дать те или иные стороны всех «за» и «против» этой уникальней­шей АБМ.

О такой модели мечтали Р. Вирхов – основоположник «целлюлярной патологии как болезни каждой клеточки организма челове­ка» (37, 38), И. И. Мечников – предтеча современной клеточной иммунологии (39, 40), И. М. Сеченов – физиолог, сформулировав­ший в своей докторской диссертации (в I860 г.!) положения о том, что успехи в изучении патологии человека могут быть достигнуты только в том случае, если оно пойдет «по единственно возможному пути – клеточному и молекулярному» (41, 42).

Несмотря на предвзятость и необоснованность многих сужде­ний, невозможно отрицать очевидное: выращиванию клеток обяза­ны своими основными достижениями вирусология (5, 43), генетика (44, 45), иммунология (39, 46), наконец, трансплантология и разра­ботка метода «ребёнок из пробирки» (47), а также многие-многие другие сферы деятельности человека. Из области фантастики в повседневную жизнь входит генная терапия и воспроизведение да­лёкого прошлого из/через ДНК в пробирке, клонирование органов человека.

Ведь вот парадокс: методике «ребёнок из пробирки» мы дове­ряем, а методу установления в такой же пробирке токсичности, преступно допущенной токсичности АКДС-«вакцины» (поскольку она вводится многократно парентерально грудным детям!), дове­рять не хотим!

В вирусологии обезьяны (!) в экспериментах заменены на клет­ки в пробирке, за что присуждена Нобелевская премия. Наконец, во многих странах, производящих вакцины, животные заменены на ККЛ при титровании и определении биологической активности дифтерийного токсина, анатоксина, входящего в АКДС. Титры ан­тител также определяют в ККЛ. Активность коклюшного компонен­та тоже определяют в ККЛ. Казалось бы, ясно: не используя ККЛ в этом разделе бактериологии и вакцинологии. мы не выходим на международный уровень развития науки. Но ведь не используем, хотя всё есть: и специалисты, и банки отечественных ККЛ...

ККЛ – биологическая модель, обладающая высокой чувствительностью к малейшему проявлению токсичности. Следовательно, АКДС не должна содержать компонентов, оказывающих цитотоксическое действие (ЦТД) на клетки в культуре, наличие которого просто-напросто препятствует изучению её основных свойств (1, 2, 5, 7, 14).

На основании давно известных положений, владея методами ККЛ, мы изучили более 300 серий отечественной АКДС. Использовали для этого диплоидную ККЛ человека – эмбриональные фибробласты. Метод применения диплоидной ККЛ человека (ДЬЧ) для оценки токсичности биопрепаратов на примере АКДС-«вакцины» защищен авторским свидетельством как приоритетное изобре­тение в 1986 г. (5, 7, 14), но в практику до сих пор не внедрён.

Все исследованные нами серии АКДС, выпущенные через ГНИИ контроля для использования в детском здравоохранении, оказались нестандартными и высокотоксичными (5, 7, 14).

Мы пропагандируем этот метод с середины 70-х годов. Здесь уместно отметить, что в фармакопее США аналогичная методика впервые появилась в 1990 г., но с применением другой линии клеток.

Чиновники нашей страны, от которых зависит решение эти проблемы, продолжают делать вид, что всё хорошо в сфере ужесточения изучения безопасности лекарственных средств, других продуктов и товаров народного потребления.

В американской фармакопее установлено, что реакция клеток по ЦТД подразделяется на пять степеней, включая нулевую – пол нос отсутствие каких-либо изменений в монослое ККЛ. Принят считать, что образец удовлетворяет требованиям безопасности и пригоден к употреблению в случае, если он оказывает «мягкое» воздействие на клетки в культуре, вызывая гибель не более 50% клеток. В принципе в Фармакопее США использована общепринятая в международной практике четырёхкрестовая система ЦТД, применяемая в разных областях, в том числе в вирусологии. Мы проводили свои испытания, используя аналогичную систему.

Ничего нового, как говорится, всего лишь «хорошо забытое старое».

Так вот, если руководствоваться общеизвестными методами и нашими авторскими свидетельствами (5, 7, 14), а также требованиями Фармакопеи США, то АКДС отечественного изготовле­ния следует отнести к разряду высокотоксичных лекарственных средств, оказывающих «сверхтяжёлое» действие на клетки человека, что нереально установить в экспериментах па животных. Именно с этой целью и подбирается более чувствительная биологическая модель.

Следовательно, АКДС в своем первозданном составе не долж­на была и не может применяться в практике здравоохранения, тем более для парентерального введения с целью массовой «профилак­тики здоровья» детей.

ККЛ отвечает всем требованиям, предъявляемым к информа­тивности любой экспериментальной модели. Прежде всего, это си­стема, отличающаяся высокой чувствительностью к проявлению самых незначительных доз токсичных веществ; система с высокой степенью воспроизводимости результатов, следовательно, характе­ризующаяся статистической достоверностью, отражающей степень точности. Наконец, это система, значительно сокращающая коли­чество животных в эксперименте и время его проведения. Кроме того, ККЛ – единственная адекватная биологическая модель, пре­доставляющая возможность изучения проявления на клеточном уровне токсических эффектов, которые в организме человека могут происходить, по крайней мере, па четырех уровнях: на органном, тканевом, клеточном и субклеточном. К ним относятся летальная степень поражения, сублстальная и скрытая формы поражения кле­ток, происходящие на уровне субклеточных структур. Эти наиболее типичные виды поражения и повреждения клеток прогнозируются в ККЛ разного вида и происхождения (5, 7, 14, 26, 37, 38, 44, 45). Более того, ДКЧ создают условия большей адекватности исследований, по­скольку эксперимент максимально приближается к условиям орга­низма человека. Это позволяет прогнозировать патологические процессы, происходящие в клетках, что нереально сделать в усло­виях целого организма. Собственно, для такого моделирования и создана система клеток in vitro (l, 2, 5, 7, 14, 39, 44-47).

Клетки эукариот in vitro используются в качестве заменяющих тестов (полностью заменяющих экспериментальных животных, на­пример, на 99,9% – в вирусологии, на определенных этапах в имму­нологии, генетике, онкологии и др.); дополнительных (значительно сокращающих количество подопытных животных) и комплементар­ных (помогающих изучать процессы цитопатологии), что подтвержда­ет известное положение «трёх R», которого обязан придерживаться каждый исследователь: replacement –замена, reduction – уменьше­ние количества животных, refinement – повышение качества в ре­зультате более глубокого изучения возможных патологических процессов, происходящих в организме человека (48).

Повседневная работа с ККЛ и многолетний анализ специаль­ной литературы по проблемам использования этой замечательной ЛНМ научили меня по-другому мыслить, расширили представления о патологии клеток, заставили иначе относиться к здоровью современ­ного человека, особенно к здоровью детей, к «предельно допустимым» концентрациям и уровням (ПДК, ПДУ), будто бы безопасным после проведения токсиколого-гигиенических исследований на животных, к крайне примитивным методам изучения безопасности вакцин, и прежде всего бактериальных, ибо противовирусные проходят хотя бы обя­зательные, исследования в ККЛ. Здесь необходимо повторить: в изу­чении безопасности вакцин не принимают участия пи иммунологи, ни генетики, ни токсикологи, ни другие специалисты, разрабатыва­ющие документы о безопасности лекарственных средств. Так было многие десятилетия (5,7,14), ничто не изменилось и в последние годы (5, 32). Очень подробно мы рассказали об этом и об «экспери­ментах на детях» в двух последних известных публикациях, выпу­щенных РНКБ РАН (5, 7).

Безусловно, многое зависит от самого исследователя, от его морально-этических воззрений. Но фирмы растут и побеждают в нашем экспериментально-безнравственном обществе. А ведь совер­шенно очевидна экстренная необходимость во внедрении высокочувствительных моделей и методов ускоренной оценки безо­пасности каждого продукта, изделия, образца, изучения их сочетанного негативного влияния на организм современных детей. Вместе с тем, с сожалением должна сказать о том, что среди отечественных токсикологов и гигиенистов не появился свой Чума­ков, который бы в такой же степени, как в свое время Михаил Петрович в вирусологии, осознал гениальность изобретения ККЛ и её основные достоинства: этичность, экономичность, возможность проведения экспресс-теста in vitro.

Увы! У нас до сих пор не научились гуманно, этично и эконо­мично использовать животных в эксперименте. Разве что повыше­ние цен на них поможет в этом. Пока же можно привести неисчислимое количество примеров, когда подопытные зверушки в отечественных вивариях, требующие тщательного ухода, подчас гибнут напрасно, не принося своей мученической смертью никому никакой пользы! И как знать, может быть, бездушие и безразли­чие, царящие в вивариях наших медицинских институтов, служат причиной отсутствия милосердия у многих медицинских работни­ков, в том числе и причастных к проблемам иммунопрофилактики. Во всяком случае, следующий подраздел, посвященный проведе­нию экспериментов на практически здоровых детях, составленный исключительно на основе документов, не может не вызвать крайней обеспокоенности. Ведь эти эксперименты проводятся с вакцинами, не изученными на безопасность: «...широкомасштабно ... появле­ние в этот период группы патологических синдромов свидетельству­ет, как правило, об их причинной связи с вакцинацией» (11, с. 3). Но за каждой такой «группой» – дети, родители которых не знают, что их ребёнок использован в эксперименте в качестве «доброволь­ца». Более того, вакцинаторы сознательно осуществляют широко­масштабный скрининг «на выявление патологических синдромов, связанных с вакцинацией», среди детей, попавших в массовый экс­перимент при изучении безопасности вакцин (8-11). Между тем известно, что «патологические синдромы» могут проявить себя че­рез много лет после прививки.

Предвижу очередное недовольство вакцинаторов, заявлявших, что «не врачам знать всё это совершенно не нужно» (8-11), и про­должающих настаивать на этом. Однако в цивилизованном мире, как принято теперь говорить, относительно этого существуют со­всем другие убеждения: «Минимум знаний в области биоэтики необходим любому человеку, поскольку и ему самому, и его род­ным и близким так или иначе приходится вступать в контакт с системой здравоохранения» (4, с. 8). Более «массового контакта», нежели прививки, пока не существует.

Из основ биоэтики следует, что «ситуация, нарушающая права человека, его достоинство и свободу выбора, возникает уже тогда, когда ребёнку, которрму делают прививку, говорят: «Она не причи­нит тебе ни малейшего вреда» (3, с. 42).

Ложная информация усугубляется тем, что «все вакцины не­избежно небезопасны» (49).