Тема 3. Сучасна західна соціологія.

1. Структурно-функціональна соціологія Т. Парсонса. Та Р.К. Мертона

2. Теорія соціального конфлікту Л. Козера, Р.Дарендорфа та Р.Колінза.

3. Символічний інтераціонізм. Д.Г.Мід.

4. Теорія соціального обміну: Д. Хоманс та П.Блау.

5. Феноменологічна соціологія: А. Щюц. П.Бергер та Т. Лукман

6. Етнометодологія Г.Гарфінкеля.

7. Постмодерн і соціологія культури.

8. Місце і роль соціології у розвитку людства на порозі XXI cт.

Обов’язкова література

Додаткова

Александер Дж. Нові теоретичні напрями в соціології // Філос. соціол.

думка. 1992, № 2-4.

Американская социология: Перспективы, проблемы, методы. М., 1972.

Баньковская С.П. Инвайронментальная социология. Рига, 1991.

Ґіденс Е. Соціологія. К., Основи, 1999.

История социологии в Западной Европе и США. М., 1993.

История теоретической социологии. В 4-х т. М., 2002.

Коллинз Р. Теорія конфлікту в сучасній макроісторичній соціології //Філос. і соціол. думка. 1993, № 6.

Кравченко Е.И. Теория симоволического интеракционизма. М., 1986.

Леш С. Соціологія постмодернізму / Пер. з англ. Ю. Олійника. – Львів, 2003.

Манхейм К. Человек и общество в век преобразования. М., 1991.

Монсон П. Современная западная социология: теории, традиции,

перспективы. М., 1992.

Очерки по истории теоретической социологии XX cт. М., 1994.

Погорілий О.І. Соціологічна думка XX ст. К., 1996.

Ручка А.О., Танчер В.В. Курс історії теоретичної соціології. К., 1995.

Современная американская социология / Под ред. В.И. Добренькова.

М., 1994.

Современная западная социология: Словарь. М., 1990.

Федорченко П. Дві версії соціології Т. Парсонса // Філос. і соціол. думка.

1993, № 7-8.

Антонович И. И.

ТОЛКОТТ ПАРСОНС - ОСНОВАТЕЛЬ ФУНКЦИОНАЛИЗМА, СОЗДАТЕЛЬ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ // Современная американская социология / Под ред. В.И. Добренькова. М., 1994.

Толкотт Парсонс - один из немногих теоретиков социологии в США, достигший мировой известности и авторитета. По происхождению американец, он получил' основательную подготовку в университетах Европы и выступил со своими теоретическими концепциями в 30-40-е гг., когда проявились первые признаки кризиса западной социологической теории. Авторитет Парсонса в современной социологической мысли чрезвычайно высок. Некоторые исследователи канонизируют его.

Американский историк социологии АЛЬБИН Гоулднер пытался даже провести параллель между теоретическими воззрениями на общество у Парсонса и Платона. Так, он утверждал, что Парсонс похож на Платона своим всеобъемлющим охватом социальной действительности. Разницу же усматривал в том, что Платону свойственно было акцентировать внимание на условиях становления человека, так называемых <человеческих условиях> (human conditions), тогда как Парсонс больше занимался социальными причинами и закономерностями развития личности, следовательно, социальными условиями (social conditions) '.

В этой оценке много преувеличения. Но она свидетельствует о чрезвычайно высоком научном авторитете Парсонса, который, пожалуй, даже возрос после его смерти. По-видимому, объяснение следует искать в том, что в отличие от пессимистических оценок, свидетельствующих о кризисе буржуазных теоретических представлений об обществе в 30-е гг., Парсокс выступил как оптимист, предлагающий в изучении общественных функций найти условия и причины, определяющие общественное целое. Это был во многом новационный подход. Вопрос о целостности общественной системы и ее устойчивости ускользал от внимания западных теоретиков на всем протяжении XX в. ввиду растущего давления эмпирических исследований общественных процессов.

Парсонс родился в 1902 г. в штате Колорадо, в городе Колорадо-Спрингс; там и провел свое детство в атмосфере протестантизма, пуританской и реформистской традиции, в спокойной, стабильной мелкобуржуазной атмосфере американского <среднего Запада>. В 1920-1924 гг. Парсонс учился в Амхерст-колледже, где прошел курс биологии и философии; на третьем году обучения у него появился интерес к социальным наукам и это заставило его переключиться полностью на социально-философские исследования.

Очень быстро он обнаружил недостаточность, своего рода провинциализм, тогдашней американской социологии. Это под толкнуло его к поездке в Европу для продолжения учебы в европейских университетах. В частности, один год он провел в Лондонской школе экономики, где познакомился с социологами Хобхаузом и Гинсбергом, историком Тоуни, политологом и экономистом Ласки и особенно с представителем культурной антропологии Малиновским, влияние которого на себе чувствовал всю свою жизнь. После этого ему удалось добиться стипендии для учебы в Гейдельбергском университете в Германии (1925-1926). Здесь особенно глубоко и всесторонне он изучил концепцию Макса ВеС (1) а.

По возвращении в Соединенные Штаты в 1927 г. он поступает в Гарвардский университет и проводит там практически всю свою академическую и научную жизнь. Научные титулы и призn^i''ric ripi.'liJ.in к нему достаточно позд.чо, по это не остаговп.ю сч-" энергичных поисков как новых теоретических концепций, так ii новых форм организации социологов.

В 1931 г. Парсонс знакомится с Питиримом Сорокиным, осноB:'4iUHM в Гарварде отделение социологии, и работает с ним в течение длительного времени. Научная карьера Парсонса почти не изменилась во время второй мировой войны. В 1944 г. совместно с социальными психологами Гордоном Олпортом, Г. Мирреем, антропологом Клайдом Клаконом, социологом Джорджем Хотмансом и Сэмуэлем Стауфсром он основывает отделение социальных отношений. Целью этого отделения было интегрировать преподавание социальных наук - наук о человеке - в попытке создания единой междисциплинарной структуры. Нарсоне избирался президентом социологического общества восточных штатов США. В 1949 г. его избрали президентом американской социологической ассоциации. Он переизбирался на эту должность несколько раз: был первым редактором журнала <Американский социолог>, котопый представлял собой орган социологической ассоциации. Идеи П?рсонса, после его смерти в 1979 г., развиваются обширной школой его последователей, среди которых такие из1вестные имена мировой социологии, как Робин Уильяме, Нейл Смслзер, Эдвард Шилз и др.

Главный вклад Парсонса в буржуазную социологическую теорию - его учение о социальной системе, ее функциях и устойчивости. Социальная система, по Парсонсу, устойчива благодаря способности к самоподдержанию и саморегуляции, которые, в свою очередь, диктуются развитием и совершенствованием социа.'!,ных функций. В этом и состоит суть функционализма, по-разному интерпретируемая различными его представителями, но игочно закрепленная в этой основной формуле, увиденной Парс'л;сом.

Изучая социальную функцию, он отвлекается от ее субъекта, личности - носителя социальной функции - и рассматривает общественные процессы исключительно через призму социальной роли. Индивиды выступают у него ка'к <исполнители социальных нолей>. Это, конечно, помогает отвлечься от конечности ограничен яости во времени и пространстве каждого индивидуального действия, осуществляемого индивидом. Переход на рассмотрение социальных ролей вместо социальных действий и поведения личностей создает своеобразное представление о бесконечности социального процесса, ибо конечность, т. е. смертность, носителем которой является действующий индивид, в концепции Парсонса исчезает.

Это намного более радикальный разрыв с традицией, чем мо.жет показаться на первый взгляд. Новый подход предполагает новый уровень абстракции. В такой теоретической схеме общество не агрегат конкретных действий, личностей, социальных групп, классов, а совокупность социальных процессов, формой проявления которых служит традиция. Такой подход к обществу, конечно, вполне возможен. Но, взятый изолированно, он противостоит не только социологической традиции, но и эмпирической реальности, гла1вным содержанием которой является человеческое содержание

общественного бытия. Нельзя сказать, что Парсонс к такой изоляции стремился, но этот упрек он заслужил, ибо предпосылки функционализма он не столько выводил, сколько вычленял из учения .предшественников.

Формулируя исходные позиции функционализма, Парсонс с самого начала уже в своих первых статьях, появившихся в 19281930 гг. объявил войну на два фронта одновременно: марксизму, с 'одной стороны, и его критикам, в особенности Зомбарту и Максу Веберу, - с другой. В дальнейшем, развивая свою теорию, он не скрывал, что выступил против марксизма и его критиков в основном за то, что они явились антагонистами капиталистического общества: Маркс предсказывал его гибель, поэтому был неприемлем .для Парсонса; Зомбарт и Вебер, в свою очередь, были пессимистичны в оценке капиталистической перспективы и тоже оказались под огнем парсонсовской критики. Правда, Маркс у Парсонса стоит не столько особняком, сколько смиренно следует за Зомбартом и Вебером. Даже если отвлечься от имеющегося здесь смещения исторического ряда, нельзя не отметить, что Парсонс и тут стратегию <вычленения> использует вполне преднамеренно: он опускает то, что составляет революционный момент Марксова анализа капитализма, оставляя для рассмотрения лишь те самые значительные моменты, которые вроде бы роднят Маркса с Зомбартом и 'Вебером.

Не следует забыв? ть, что теоретические взгляды Парсонса развивались в УСЛОВИЯХ <великой депрессии>, поразившей сначала США, а затем весь западный мир. С учетом этого оптимизму не откажешь в определенной гражданской доблести и мужественности, желании вывести свою систему и общество, в котором он жил, из состояния кризиса. Оптимистическая перспектива нашла немало внимательных слушателей и потребителей, готовых пойти за теоретическими указаниями Парсонса к реформации социальной системы, уточнению ее структуры, совершенствованию ее функции. Это один из немногих случаев движения буржуазной социологической теории, '.когда основные выводы легли на достаточно благо 5-66 65

приятную общественную ситуацию, как в духовной атмосфере, отравленной кризисом и взывающей к жизнеутверждающим программам, так и в социально-экономической деИствительности упадка, в которой зрели силы, ищущие выхода из него.

Замечая эти особенности социально-исторической обусловленности взглядов Парсонса, Гоулднер подчеркивает, что присущее его концепции оптимистическое начало не развивалось в традиционном философском антагонизме: оптимизм - пессимизм, оно не противостояло пессимизму и не намеревалось отрицать его. Таким образом Парсонс утверждал новый подход, который нес с собой возможность выхода в завтрашний день. Вряд ли большая часть политиков, экономистов, владельцев средств производства, занятых способами выхода из кризисного состояния, воспринимали концепцию Парсонса именно как модель действия. Но духовный оптимизм. исходивший из его концепции, оказался бальзамом для депрессив. ного, травмированного состояния умов периода депрессии. Парсон са заметили сразу и дали ему широкую рекла'му в университетской среде. Это было кстати. Парсонс всю жизнь сторонился широких аудиторий, массовой печати, телевидения. Он был академической фигурой и остался ею до конца. Именно академическая атмосфера была позже умело использована им как основная инф. раструктура, через 'которую фундаментальные выводы его теории получили самое широкое распространение в кругах интеллигенции. как научно-исследовательской, так и политиков, которых готовили такие престижные учебные центры, как Гарвард.

Со времени появления его первой 'крупной работы - <Струн тура социального действия> (1937) -- интеллектуальное в.-шянис и личность Парсонса все время превосходила американский социологический пейзаж. Он не просто порвал с социологической традицией, сложившейся в стране к моменту его 'выхода на самостоятельную теоретическую деятельность, но во многом изменил н традиции социологического мышления вообще.

Ведущей особенностью социологической практики 30-х гг. был небывалый размах эмпирических исследований. Социологические измерения велись повсюду, без опоры на теоретическое обоснование. Социология попросту оказалась бессильной проникнуть в область эмпирического факта. Она не могла повлиять на энтузиазм и массовый 'порыв, с которым социологи обратились к изучению социальной действительности, фиксации социальных фактов, устроению их рядов и бесконечному накоплению возрастающего их множества.

Ведущими в этом могучем эмпирическом порыве были ученые Чикагской социологической школы, с начала XX в. начавшие исключительно динамичные исследования процессов урбанизации, свершавшихся на американской земле с невиданным размахом. быстротой и силой. Во главе школы стояли два известных американских исследователя - Парк и Берджесс, которые явились одновременно лидерами школы и создателями социологии урба. низации. Они же предопределили и ориентацию буржуазной со циологической теории как в США. так и многих западноевропейских странах на десятилетия после второй мировой войны.

Изучая урбанистическую среду, они концентрировали внимание на патологических аспектах, конфликтах, дисфункциях урбанистического мира. Особое место в их исследованиях принадлежит расово-этническим отношениям, изучению преступности, социальной дезорганизации. Можно говорить, что работы Чикагской школы определенным образом подтолкнули Парсонса на противоположный подход к обществу с точки зрения функции и устойчивости, исходя из необходимости противостояния социальной дезорганн зации и патологии. Так или иначе это отражало собой последующую традицию развития буржуазной социологической теории, и сегодня вращающейся вокруг двух основных полюсов: поисков социальных причин, манифестацнп, иллюстраций фактов патологии и дисфункции и выводов на этой основе формул социального действия. восстанавливающих социальное равновесие, баланс, синтез интересов.

По этоп причине многие исследователи Парсонса склонны представить его <флибустьером> в американской и буржуазной социологии в целом. Основания для этого есть. Но не столько в том, что Парсонс ВЫСТУПИЛ против рассмотрения общества с позиции социальной патологии, пессимизма и классификации феноменов кризиса, сколько .в силу того, что ^попытался осмыслить социальную действительность США с точки зрения европейской классической социологии.

Многие из теоретических выводов Парсонса были вдохновлены изучением работ М. Вебера,Дюркгейма, Тенниса. Зиммеля, Маркса, Хальбвакса, Пьяже, Мальтуса, Малиновского, в то время малоизвестных в США. Уже этого было достаточно, чтобы Парсонс далеко .выбился за пределы круга американских исследователей, занятых в основном собственным социальным миром и преувеличенно толкующих выводы своих предшественников - Кули, Томаса, Мида и др. Дело, однако, не только в этом. Парсонс добросовестно изучал гуманистическую традицию английской философской школы Гоббса, Локка, Милля, немецкую философскую традицию - Гегеля, Дильтея, Зомбарта, Вебера, французский позитивизм, в первую очередь Огюста Конта.

Выводы этих мыслителей убедили его в том, что человеческое общество обладает значительной устойчивостью на всех этапах истории, что существуют какие-то базисные структуры коллективной общественной жизни, которые не столь изменчивы, как это принято считать, что они развиваются благодаря скрытой мотивации человеческого 'поведения, тяготеющего к солидарности, интеграции и к общественной активности.

Уже в первых своих статьях Парсонс достаточно активно подчеркивал эти взгляды ", что сразу заслужило ему репутацию активного противника эмпиризма. Но как всякая быстрая репутация она была неточна: Парсонс никогда не был активным противником эмпирических исследований. Он неизменно выражал уважение

5* 67

своим коллегам, занятым эмпирическими исследованиями, хвалил утонченность их аналитических методов, склонность к точности и т. д., столь же неоднократно заявлял, что слабое знание методики и техники эмпирического анализа было его недостатком.

Парсонс выступал против другого: он бьп убежден, что общественная наука нс может удовлетворяться только эмпирическими исследованиями. Социальная и социологическая теории, по его мнению, могут быть сформулированы только благодаря теоретическим постулатам, которые невозможны без интуиции гипотез, логических взаимосвязей, эксплицируемых и качественных интерпретаций и, наконец, без элементов научного предвидения^.

Парсонс не без основания отмечает: то, что называется фактом. представляет собой реконструкцию действительности, обрабатываемую с помощью определенных методов познания и соответственно оцениваемую на базе каких-то теоретических предпосылок. Задача теоретика, по его мнению, в том и состоит, чтобы объяснить существующий концептуальный аппарат, применяемый для эмпирического изучения, уточнить его новыми выводами и наблюдениями. Наиболее совершенным теоретическим аппаратом из всех наук об обществе обладает экономическая наука. Она единственная, по его мнению, сумела выработать логические модели, основанные одновременно на индукции и дедукции, на наблюдении конкретных фактов и логическом анализе. Благодаря этому ей удалось устранить многие из неточностей и неуверенностей в человеческом поведении и объяснить ряд непредсказуемых социальных событий. которые имели место в истории ".

Примечательно, что Парсонс начал свою научную карьеру как представитель экономической науки, потом вернулся к ней спустя 25 лет уже признанным социологом. Его интерес к экономической науке, интенсивная защита экономического обоснования социальных процессов резко выделяли его из числа современных социологов как в США, так и в западных странах. В 30-40-е гг., когда развивалась концепция Парсонса, американские буржуазные социологи, как и социологи стран Западной Европы, были удивительно безразличны к выводам экономической науки, к интерпретации экономических процессов, попыткам предвидеть экономические трансформации общества.

Теоретическое наследие Парсонса огромно. И это несмотря на постоянное активное участие его в административных делах всевозможных ассоциаций, в редактировании журналов (кроме социологических, в 1967 г. Парсонс основал журнал <Дедалус>, орган Американской академии искусств и наук, который выходит и сегодня, представляя собой общетеоретический журнал либеральноинтеллектуального направления).

Все наследие Парсонса можно разделить на три этапа, соответствующие трем направлениям его деятельности:

1. Создание так называемой теории социального действия, в которой предпринята попытка проследить преемственность социологической мысли, социальной философии у многих представите лей западной общесгвенной науки. Это единственная в своем роде попытка выстроить общую линию социально-философской традиции Запада, начиная со второй половины XIX в.

2. Концепция общей теории социального действия ярче всего выразила его стремление обосновать и развить теорию функционализма, исходящую из необходимости укрепления общественной стабильности на основании анализа социальной функции.

3. Социальное действие и личность. Теория Парсоиса, хотя и игнорировала индивида как носителя социальной роли, однако не могла остаться равнодушной к социальным параметрам личного и общественного в социальном процессе, необходимости поиска путей их балансирования и равновесия, выработки теоретических предпосылок, с помощью которых можно анализировать личностное начало истории.

Первая из его крупных работ - <Структура социального действия> - появилась в двух томах в 1937 г.^. Над ней Парсонс работал в течение нескольких лет. Первый том посвящен исследованию теоретических взглядов Маршалла. Парето, Дюркгейма, второй - Максу Веберу. Знакомство с работой позволяет увидеть, с. каким пиэтетом он относится к Веберу. Главную его заслугу Парсонс видит в формулировке понятия социального действия, которое. видимо, и послужило исходной предпосылкой для формулирования собственных теоретических воззрений.

Концепция социального действия всестороння. С ее помощью Парсонс рассчитывал объединить экономический и социологический подходы к обществу. Видимо, отсюда его интерес к экономическим воззрениям Альфреда Маршалла, в изучении взглядов которого Парсонс надеется выявить психологические и социологические основы, питавшие классическую политэкономию, особенно ее подходы к изучению мотивов человеческого поведения, к поиску стимулов экономической деятельности. На протяжении своего двухтомника Парсонс неустанно подчеркивает, что чрезмерная изоляция социальной психологии, социологии, экономической науки, их ограниченность предметами своего исследования мешают выработке единого унифицированного полхода к обществу и общественным процессам. Он указывает, что эта изоляция способствует торжеству симплицистской, упрощенной, утилитаристской и либеральной идеологии, которая, кстати, оказалась господствующей в буржуазном духовном развитии во второй половине XX в.

Названный двухтомник свидетельствует о диалектическом подходе Парсонса к изучению социальной мысли. При всем своем внимании к Маршаллу и Веберу анализ социологических концепций Парето и Дюркгейма Парсонс делает с намерением уточнить и дополнить модель экономического поведения, сформулированную Маршаллом. Он чрезвычайно внимателен к детальному анализу нерациональных мотивов поведения, которые столь подробно рассмотрены у Парето. Парсонс оговаривается, что трагедией буржуазно-экономической науки явилось невнимание к всестороннему,

социологически углубленному рассмотрению неэкономических видов поведения, как они находят себя у Парето.

На всем протяжении своей научной деятельности Парсонс обращался к Дюркгейму. Свой стойкий интерес он объясняет тем, что Дюркгейм научил его видеть многие и:? ложных идей, заложенных в буржуазную социологическую теорию". В момент выхода двухтомника <Теория социального действия> Дюркгейма считали изобретателем и обоснователем <коллективного духа> (espril collectif), за который даже последователи Дюркгейма не столько восхваляли, сколько критиковали его. Дюркгейм, мол, не заметил, что всякое коллективное сознание уязвимо для манипуляции, чрезмерное акцентирование коллективного сознания в обществе ведет к внедрению манипуляции как постоянной политической стратегии, способной привести к социальным взрывам и непредвиденным социальным последствиям.

Парсонс открывает иного Дюркгейма. Понятие <коллективного духа> представляется ему в первую очередь ключом к исихосоциологическому объяснению морального поведения и нормативного социального действия. Он полагает, что та роль, которую Дюркгейм отводил в экономическом поведении социальному договору. раскрывает суть функционирования современных экономических институтов. Читая Дюркгейма, Парсонс впервые понял, сколь деструктивную роль в общественном поведении играют силы социальной дезорганизации, дифференциации, сколь необходимо противопоставить им силы солидарности и интеграции ". Благодаря такой трактовке Дюркгейма стяновится понятной внутренняя структура двухтомника. Сосредоточивая свой анализ на Маршалле, Вебере, Парето и Дюркгсймс, Парсонс, в первую очередь, попытался создать единое целое в смысле объяснения современного капитализма, его происхождения и эволюции. Он шел путем <вычленения> линии единства, хотя. чтобы подняться над различиями этих мыслителей, нужен весьма высокий уровень абстракции. И он достигнут Парсонсом настолько, что порой кажется, что он не <вычленяет единство>, а привносит его силой своего воображения.

Этому условному единству противопоставляется К. Маркс, который занимает в двухтомнике скромное, даже вторичное место, отнюдь не соответствующее его реальному влиянию на развитие общественной мысли.

Интересно одновременно заметить, что исследования Паречо, Вебера, Дюркгейма сосредоточены на проблеме отношения экономического и социального, а также на поиске решений устранения противоречий между экономическим и социальным в функционировании капитализма. Таким образом, задача, которую преследовал Парсонс, состояла в том, чтобы объяснить и проанализировать капитализм нс только как экономический институт (т. е. не только как структуру), но и как зависимость экономических оснований капитализма от социальных отношений, системы ценностей, от социального поведения и экономической природы.

В этом, разумеется, и скрыто намерение превзойти экономическую теорию капитализма, созданную Марксом, вывести экспликагивную теоретическую модель капиталистического общества как структуры и функции на новый уровень социологической, морально-этической, культурной аргументации. Во многом это Парсонсу удалось, благодаря чему в буржуазной социологической теории апологетическая традиция получила новый стимул и новую аргументацию.

Дело здесь нс в том, что в известной степени он сумел ликвидировать недостаточность экономического объяснения капиталистического производственного процесса. Выводя теоретическое внимание за пределы сугубо экономических структур поведения, Парсонс помог найти в социальных отношениях, в ценностных системах, религиозных взглядах новые формы, средства, способы оздоровления <ощественной функции, совершенствования общественных отношений и обеспечить иреодоленне на этой основе общественных дисфункций н неустойчивости,.историческую недостаточность капитализма.

Этим во многом и сегодня можно объяснить стабильный интерес к теоретическому наследию Парсонса со стороны западных социологов. Остается только сожалеть, что этот интерес не. проявился у отечественных обществоведов. За исключением редких критических обзоров теории социального действия, поверхностных характеристик функционализма, появившихся в учебниках по истории западной социологии, в современной марксистской мысли .нет интеллектуалов, посвятивших свое внимание глубокому изучению Парсонса. Ввиду этого значительная часть фундаментальных теоретических постулатов современной западной социологической теории ускользает от нашего внимания.

Парсоис явился бы классиком западной социологии даже в гом случае, если бы только ограничился названным двухтомником, где оч сделал успешную попытку^ установить единую логическую линию развития социологической теории. Он интенсивно развивал исходные теоретические предпосылки, сформулированные в этой книге, в 1ечение всей своей жизни. В 1951 г. вышла, можно сказать, главная его к-нига - <Социальная система>^, восторженно принятая большей частью современников Пареонса как в США, гак и за рубежом.

В центре внимания автора - проблема социального порядка, природы интеграции и стабильности социальных систем, социальные. взаимодействия, социальная структура, социальные действия. Общественное равновесие достигается, по Парсонсу, интеграцией мотивов действий, гармонизацией ролей через нормативные культурные стандарты, общие для всех из них и играющие роль основной силы, мобилизующей единство социальной системы и функцию сопи ьльной структуры.

Уже в начале книги Парсонс формулирует ее главную мысль: люди в основном руководствуются одними и теми же мотивами социального поведения, придерживаются одних и тех же ценнос тей, и ожидают, что другие будут поступать таким же образомДа тех пор, пока существуют общие системы ценностей, едина> мотивация поведения, общество способно функционировать в упорядоченном состоянии. Социальная интеграция может обеспечиться при условии социального неравенства и противоречий. Общество входит в период глубокого кризиса, когда наступает конфликт социальных ролей. В основе конфликта так или иначе лежат конфликтные ценности ^

На первый взгляд это вроде бы банальные суждения, их можно назвать идеалистическими, используя для этого традиционное клише, господствовавшее в нашей методологии изучения истории идей десятилетиями. На деле здесь все сложнее. Парсонс одним из первых западных социологов XX в. подтвердил мысль, заложенную в трудах многих представителей .классической западной социологии XIX в., что общество может нормально функционировать только при условии синтетического баланса, продуктивного взаимодействия своих духовной и материальной структур.

Дело не в том, что детерминирует, а что детерминируется и. насколько - материальное или идеальное. Задача, по Парсонсу, сводится к тому, чтобы они гармонично дополняли друг друга.. выходили друг на друга своим созидательным, творческим потенциалом, а нс своим огранн-шнающнм, дезинтегрирующим, противоречивым компонентом.

Люди взаимодействуют друг с другом и одновременно противодействуют один другому. Эта модель более-менее универсальна i-'. разрезе классов, социальных групп и индивидуального поведения Поскольку противодействия избежать нельзя, нужно лишь заботиться о том, чтобы силы взаимодействия непременно превышало возможности противодействия, чтобы связующее, объединяющее начало социальных процессов было мощнее, чем стремление к распаду, к социальной патологии. Установившееся взаимное ожидание от действий друг друга Парсонс называет стандартами. Предвидимый результат человеческого действия Парсонс называет предвидимыми реакциями-санкциями.

Когда люди руководствуются стандартами и ожидают пргтвидимых реакций-санкций, они осуществляют единую систему ролей,. поддерживающую все социальное целое. Обществу в этом случае ничто не угрожает. Следует только его и дальше укреплять '

^.

В общественном целом Парсонс видит три главных компонента: личность, культуру и социальную систему. Функциональными' условиями социальной системы он считает отношения взаимодействия. Пока они сохраняются - система жизнеспособна. Когда они нарушаются, система входит в состояние кризиса, который может оказаться фатальным. Это достаточно очевидно, ПОЭТОМУ Парсонс и не останавливается на детальной разработке этой исходной позиции, а идет дальше. В социальной системе он ищетпостоянные, далее неразделимые источники структурной дифференциации, вариаций общих, переменных возможностей гармонии,

Главные компоненты внутренней дифференциации социальных систем следующие: единичные актеры, играющие объективные роли: типы социальных ролей-ориентаций, исходящие отсюда; экономические основания ориентации; формирование представлений об этих ориентациях: система культурной ориентации; интегративные структуры ". Последние - это главное, объединяющее собой и ценностные моральные ориентации, и стереотипы, и регулятивныеобразцы, руководящие поведением и ограничивающие личную сферу интереса, формальные и неформальные функции, позитивные коллективные функции, все многообразие социальных ролей '^.

Нам кажется, что в этой притягательности общих взаимоприемлемых структур ценностных ориентаций, мотивов, совместных социальных ролей кроется секрет общественной устойчивости. Его Парсонс сформулировал только для капиталистического общества,. на самом деле его с успехом можно использовать как универсальную формулу общественного движения, превосходящую макросециальные проблемы соответствия производительных сил производственным отношениям.

Такое соответствие, конечно, необходимо для общественногофункционирования и общественной устойчивости. Но само по себе оно еще не объясняет, откуда берутся дисфункции, каким образом накапливаются 'процессы социальной дезинтеграции, каковы те первые лазейки, через которые социальная патология попадает и в производительные силы, лишая их основной новациопной динамики. и в производсгвенные отношения, загромождая их дополнительными образованиями и подсистемами, представленными недоброкачественным, точнее, злокачественным социальным материалом. забивающим все поры общественной производительности.

Действующая личность имеет тенденцию играть ту социальную .роль. которая максимально соответствует ее мотивам и потребностям. Если общество способно обеспечить эту роль, тогда общественная функция развивается ровно, общественная устойчивость находится в апогее. Социальная дифференциация не угрожает нарушению функции, она лишь служит необходимым ее выражением Интеграционные социальные процессы довлеют над процессами' дезинтеграции. Система устойчива и функционально здорова

Этот универсальный подход Парсонса представляет собой теоретическую предпосылку, которую следует помнить руководителям любой общественной системы, если они хотят избежать катаклизмов, кризисных поворотов в ее функционировании. Социальный порядок, утверждает Парсонс, возможен только благодаря ценностным системам, восприни.мающимся всем обществом. Почти все в этой формуле вопиет против традиционных, исторически сложивщих,ся представлений об обществе, сформированных марксистскими социологическими школами, изыскивающими причину устойчивости только в материальных общественных процессах.

Марксисты, разумеется, правы, ибо процессы материального производства составляют те базисные структуры общества, без которых невозможна устойчивость. Но нормальное функционирование"

73

систем и 'подсистем общественного производства невозможно, если не будет общей системы ценностей, приемлемой для основной массы его членов. Это обстоятельство не то чтобы игнорировалось марксистской мыслью - это невозможно, ибо социально-политическая практика систем, основанных на марксизме, как раз состояла в достаточно энергичном насаждении систем ценностей, одинаково обязательных для всех социальных слоев, классов и групп. Но одно дело - энергически насаждать единые идеологические структуры, ценностные ориентации, подходы, другое дело-добровольно воспринимать их в качестве мотивации для личностного поведения и исполнения. Добровольное восприятие общих систем ценностей как основа общественной устойчивости, предпосылка нормального функционирования общественной системы впервые по-настоящему сформулировано и аргументировано Парсонсом. И этим его теоретическое наследие представляет непосредственный интерес для всех представителей социологической мысли.

Благодаря ему мы помним, что <социальная регулярность>, в которой выражают себя основные общественные функции, невозможна без систем духовных ценностей, максимально соответству ющих этим функциям, обосновывающих и оправдывающих их. Социологически пока еще не удалось установить с достаточной увеченностпЮ, что в этом соответствии динамичнее и сильнее. Несмотря на материалистическое решение основного вопроса философии, нам ни разу не удалось объяснить, почему дисфункции экономики и социальный упадок на различных этапах истории не помешали расцвету духовности и почему <идейная безупречность>, не смогла обеспечить прогресс общества. Парсонс приглашает нас посмотреть на эти проблемы глубже. Этим его мысль интересна и для исследователей марксистского толка.

Проблемы первичности материального над идеальным и наоборот нередко теряют свое значение в ходе исторического процесса, ибо дело часто бывает не в том, что первично, а что вторично, а в том, чтобы они гармонично дополняли друг друга, оздоровляя общественную функцию, делая ее непрерывной, а всю систему устойчивой, чтобы на основании нормального функционирования материального производства создавался 'мир здоровых ценностей, опосредующих здоровый образ жизни, здоровые потребности, увлечения и интересы. Социальное - это единство материального и идеального в общественной функции.

Индивид при своем рождении попадает в условия социализации, созданные на основе такого взаимодействия. Первичная его социализация-сам факт появления в общественном целом и выход на самостоятельную социальную роль, тем более что, как полагает Парсонс, быть новорожденным - тоже определенная социальная роль. Вторичный уровень социализации, сопровождающий индивида с момента рождения и до конца - смерти, - социальный контроль. Это главное средство обеспечения равновесия в обществе. 8 методике механизма социального контроля Парсонс не исключает

ни духовного, nil материального, ни репрессивного, ни просветительного начал. И все же, когда в обществе существует взаимодействие системы и функции, социальное равновесие поддерживается в основном общностью систем ценностей и ориентаций, а не с помощью репрессивных средств социального контроля.

Общая социологическая теория, сформулированная Парсонсом, не. представляет собой повторения традиционных предупреждений об опасности социальной патологии, дезинтеграции и кризиса. Она разрабатывает целую сферу новых понятий, объясняющих все общественные процессы и наращивающих конкретный потенциал взаимодействия, социальной стабильности и устойчивости. Теория социальных систем, полагает Парсонс, должна заниматься фено^ менами пнституционализацип групп ценностных ориентаций в социальной системе, при том условии, что эта институционализация и изменения в сложившихся стандартах и стереотипах поведения содействуют существующему конформизму социальных ролей, препятствуют внедрению форм социально отклоняющегося поведения и патологии.

Социологи должны знать, что дорого людям и что они ценят. Они должны установить всю поливариантность оценок и ценностей. а когда они их найдут, необходимо найти средства, с помощью которых эти поливариантности будут внедрены в общественный процесс и станут основными стимулами социального поведения ^. Социология должна самоустраняться от исследования проблем власти, экономических и политических институтов. Она призвана искать средства легитимизацпи, оправдания и через него объяснения повседневному социальному поведению, а также рекомендовать механизмы трансформировани-я его таким образом, чтобы оно постоянно работало на единство социальной системы, оздоровление ее функций и укрепление устойчивости.

Цель этого .подхода - произвести радикальную трансформацию политических, социальных, экономических институтов в своего рода систему символов нравственного порядка. Как иначе обеспечить интеграцию социальных ролей, если не через социальные институты, социальное поведение? А поскольку в основе того и другого лежит единая, общая, разделенная система ценностей, то нравственное начало опосредует все общественно-экономические процессы. Конечно, Парсонс не первыи искал способы рассмотрения взаимосвязи ценностно-нравственной символики с институтам>, обеспечивающими социальные изменения. Но он больше, чем другие социологи XX в., стремился защитить значимость нравственноэтического измерения социального поведения, сделав его первоусловием общественной устойчивости. И в этом гуманистическая yc-iремленнос.ть его концепции, которая, возможно, легла в основу ее притягательности для всех социологов, порой не сходящихся между собой ни в чем другом.

История XX в. во многом оправдывает этот подход, свидетельствуя, что общественно-экономические системы прекращали свое существование во всемирно-исторических катаклизмах не от сла бостн индустриально-технической базы, а от коррупции и паралича систем власти. В основе этой коррупции и ее главным измерением: неизменно выступает моральный упадок общест-ва.

В свете этого достаточно обозначившегося обстоятельс-тва беспредметны споры о том, что наступит раньше: моральный упадок или социально-экономическая коррозия. Важно отметить, что социально-экономическую коррозию необходимо лечить средствами смелой реформы, жестких мер социального контроля и социальной регуляции. Моральный упадок не поддается лечению и, единожды внедрившись в общество, распространяется повсеместно, охватывая социальные слон и группы, проникая во все мотивации социального поведения, пока моральным разложением не оказывается охваченной вся система. История дает бесчисленные свидетельства того, как i-игантскпе империи, олицетворявшие собой величие. мощь и гордость эпохи, падали бездыханными, сраженные моральным разложением.

Забота о здоровом социальном духе - условие здорового социального тела, и если бы Парсонс сформулировал только эту основополагающую Формулу, он не стал бы классиком западной социологии. Парсонс дал этой формуле социологическую интерпретацию, развил систему теоретических постулатов в обоснованиенеобходимости действий по оздоровлению общественной системы, укреплению функций, максимально используя духовное начало как полноправный компонент процесса общественной производительности. Система теоретических координат, созданная им, и сегодня несет в себе ответы на многие проблемы и болезни, которыми поражено современное общество. Умелое использование ее для объяснения общественных процессов может дать продуктивный результат. Теоретические постулаты Парсонса не претендуют, естественно, на предвидение всех разновидностей современного социального процесса. Они несут с собой предупреждение против социальной. патологии II дезинтеграции как главного зла всякой общественной системы и общественной функции. Современники слышат это предупреждение достаточно хорошо, хотя не всегда умеют восппльзоваться им.

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания М., 1995

Вступление

Социология знания представляет собой одну из самых "философичных" социологических дисциплин, посколь­ку ее предметом является возникновение и функциони­рование различных форм мышления и знания в том или ином социально-культурном контексте. К этим формам относятся религиозные и философские учения, научные теории, политические идеологии, художественные про­изведения и стили искусства и т.д. Установление такого рода зависимостей совсем не обязательно означает све­дение сложных духовных образований к экономическим мотивам, воле к власти или инстинктивным влечениям. Сам термин "социология знания" был введен М.Шелером, который был принципиальным противником тако­го рода редукционизма. Затем, во многом благодаря тру­дам К.Мангейма, это неправление приживается в англо­язычной социологии. В настоящее время социология знания исследует проблемы детерминации, форм переда­чи и хранения знания, социальной обусловленности ти­пов мышления в различные периоды истории, типологии производителей знания, институциональных форм ду­ховного творчества и т.д. Тем самым она является как бы ядром целого ряда других социологических дисциплин: социологии науки, религии, искусства, имеющих, однако, свои особенности.

Феноменологическая социология знания, сторонни­ками которой являются авторы книги "Социальное кон­струирование реальности", ориентирована не столько на изучение специализированных форм знания, вроде на­уки, а на "повседневное знание", реальность "жизненно­го мира", предшествующую всем теоретическим систе­мам. При обилии идейных источников, которые рассма-триваются в начале книги, главным, безусловно, являет­ся феноменология Э.Гуссерля, переработанная А.Шюцем в феноменологическую социологию. Но детальная разработка основных категорий и тем социологии зна­ния в феноменологической перспективе принадлежит именно П.Бергеру и Т.Лукману. После выхода работы "Социальное конструирование реальности" это направ­ление получает широкую известность и вес в американ­ской и немецкой социологии. Можно сказать, что данное произведение представля­ет собой достаточно органичное соединение традиций американской социологии и социальной психологии (прежде всего "символического интеракционизма") с не­мецкой философией и социологией. Помимо феномено­логии Гуссерля, очевидным является влияние на авторов философской антропологии (один из ее основоположни­ков, Г.Плесснер, даже написал предисловие к немецкому изданию книги). Такому синтезу способствует "двуязы­чие" авторов: П.Бергер в молодости эмигрировал в США из Австрии, ТЛукман (профессор социологии в Констанце, ФРГ) долгие годы учился и работал в Аме­рике, а основные его труды выходили сначала по-анг­лийски, а потом, в авторской редакции, по-немецки. Вряд ли есть смысл пересказывать содержание книги. Она послужила фундаментом для последующих трудов Лукмана по социологии языка и "протосоциологии", равно как и для многочисленных произведений Бергера в области социологии религии. Бергер является автором целого ряда книг, ставших в США "бестселлерами": "Священная завеса", "Слухи об ангелах", "Еретический императив", "Пирамиды жертв","Капиталистическая ре­волюция". Им написано несколько учебников по социо­логии. Кроме того, Бергер является одним из ведущих представителей американского неоконсерватизма, кри­тиком как различных "левых" теорий, так и практики "реального социализма". В последние годы в центре его внимания находится тема модернизации, перехода тради­ционных обществ к капиталистическому. Он является директором Бостонского института изучения экономи­ческой культуры, в котором реализуется ряд междуна­родных исследовательских проектов. Соавторами других работ Бергера являются известные американские и не­мецкие социологи (Р.Нейхауз, Х.Кельнер), можно гово­рить о создании им собственной "школы", правда, без ка­кой бы то ни было догматически принятой доктрины.

"Социальное конструирование реальности" разитель­но отличается от других работ Бергера и Лукмана по стилю и содержанию. Они умеют писать популярно и для широкого читателя, тогда как эта книга написана для специалистов, содержит в себе, наряду с живыми примерами, философский анализ основополагающих ка­тегорий социологической теории. Основную тему книги можно сформулировать следующим образом: как чело­век создает социальную реальность и как эта реальность создает человека.

Хотя Бергер и Лукман в равной мере принадлежат к феноменологической социологии и являются ученика­ми Шюца, между ними имеются немалые различия. Если Лукман довольно последователен и органичен в своей ориентации на феноменологию, будучи методологом, разрабатывающим проблемы "протосоциологии" или "социологии жизненного мира", то Бергера можно на­звать эмпириком в хорошем смысле этого слова. От раз­работки теоретико-методологических принципов он пе­реходит к конкретным явлениям, структурам, институ­там. При этом он использует не только феноменологию Гуссерля и Шюца, но в равной степени теории и методы других философов и социологов, прежде всего М.Вебера. В "Социальном конструировании реальности" одни главы написаны при большом участии Лукмана, любите­ля тщательного описания всякого рода "типизации", тог­да как "расшифровки" социологических категорий на конкретном материале принадлежат, скорее, Бергеру. Но книга представляет собой единое целое, и различие ориентации и установок соавторов ведет не к эклектике, а к плодотворному синтезу абстрактной теории и эмпи­рического знания.

Е-Д.Руткевич

Предисловие

Эта книга была задумана как систематический тео­ретический трактат по социологии знания. Поэтому в наши цели не входили ни исторический обзор данной дисциплины, ни толкование учений различных авторов на том или ином этапе развития социологической тео­рии, ни показ того, что могло бы возникнуть в резуль­тате синтеза этих различных учений. В наши цели не входила и полемика. Критические замечания по тем или иным теоретическим вопросам были даны (не в тексте, а в примечаниях) только там, где это способ­ствует более глубокому пониманию нашей собствен­ной аргументации.

Сущность нашей аргументации изложена во втором и третьем разделах книги ("Общество как объективная реальность" и "Общество как субъективная реаль­ность").

Во втором разделе излагается наше понимание проблем социологии знания.

В третьем разделе показа­но, как применяется это понимание к уровню субъек­тивного сознания, выступающее тем самым в роли тео­ретического моста, соединяющего социологию знания с проблемами социальной психологии.

Первый раздел представляет собой то, что лучше всего можно назвать философскими пролегоменами к нашей аргументации в контексте феноменологического анализа реальности повседневной жизни ("Основы знания повседневной жизни"). Читатель, которого интересует лишь социо­логическая аргументация, может пропустить эту главу, но он должен иметь в виду, что некоторые ключевые понятия, использующиеся впоследствии, определяются именно здесь. Хотя наша цель не имеет исторического характера, мы должны объяснить, почему и чем наша концепция социологии знания отличается от тех кон­цепций, которые обычно подразумеваются под этим названием. Это мы делаем во введении. И в конце мы даем некоторые заключительные примечания для то­го, чтобы показать, что мы воздаем должное как соци­ологической теории вообще, так и определенным обла­стям эмпирических исследований, к которым мы обра­щаемся в процессе нашей работы.

Логика нашей аргументации неизбежно приводит к определенным повторам. Так, некоторые проблемы, рассматривающиеся в первом разделе в рамках фено­менологических скобок, во втором разделе анализиру­ются уже вне этих скобок с целью показать их эмпири­ческий генезис, а в третьем разделе они вновь становят­ся предметом нашего исследования, но уже на уровне субъективного сознания. Насколько возможно, мы ста­рались сделать эту книгу читабельной, не нарушая ее внутренней логики. И мы надеемся, что читатель пой­мет причины этих повторов, которые были неизбежны.

Ибн-Аль-Араби — великий мусульманский мистик, восклицает в одной из своих поэм: "О, Аллах, избави нас от моря имен!" Мы часто повторяли это восклица­ние в своих лекциях по социологической теории. По­этому мы решили исключить все имена из данной аргу­ментации, которую можно считать выражением нашей собственной позиции без постоянных ссылок на авто­ритеты типа "Дюркгейм говорит это", "Вебер говорит то", "Здесь мы согласны с Дюркгеймом, но не с Вебе-ром", "Мы полагаем, что Дюркгейм был неправильно понят в этом вопросе" и т.д. Эта наша позиция, не воз­никающая ex nihilo, прозрачна на каждой странице, и мы хотим, чтобы ее судили по ее собственным заслу­гам, а не исходя из ее экзегетических или синтетичес­ких аспектов. Поэтому все ссылки как на аргументы, так и на источники, к которым мы обращаемся, поме­щены в примечания (хотя всегда кратко). В результате эти примечания стали довольно пространными. Это не значит, что мы отдаем дань ритуалам научности (Wissenschaftlichkeit), скорее это отвечает требованиям исторической признательности.

Проект этой книги впервые был задуман летом 1962 года в ходе неторопливых бесед на прогулках в Альпах, в Западной Австрии. Первоначальный план книги был составлен в начале 1963 г. В то время пред­полагалось участие еще одного социолога и двух фило­софов. Другие участники по разным причинам были вынуждены отказаться от активной работы в проект, но мы хотим выразить благодарность и большую при­знательность за постоянные критические замечания Хансфриду Кельнеру (в настоящее время работающим во Франкфуртском университете) и Стенли Пулбергу (ныне работающему в Ecole Pratique des Hautes Etudes).

Насколько мы обязаны позднему Альфреду Шюцу, станет ясно из последующего изложения. Однако уже сейчас нам хотелось бы отметить, какое большое вли­яние на наше мышление оказали учение и работы Шюца. Наше понимание Вебера во многом обусловлено учением Карла Майера (Graduate Faculty, New School for Sociaal Research), так же как наше понимание Дюркгейма обусловлено интерпретацией Альберта Соломона (Graduate Faculty). Лукман, вспоминая плодотворные беседы как во время обучения в колледже Хобарта, так и в ряде других случаев, хотел бы выразить призна­тельность Фридриху Тенбруку (Франкфуртский уни­верситет). Бергер хотел бы поблагодарить Курта Воль­фа (Brandeis University) и Антона Зийдерфельда (Uni­versity Leiden) за их критические замечания и интерес к идеям, воплощенным в этой книге.

В работах подобного рода обычно выражают при­знательность и тем, кто внес свой косвенный вклад: же­нам, детям и т.п. Только для того, чтобы нарушить этот обычай, мы хотели бы посвятить эту книгу некоему Jodler из Бранд-Форарльберга. Тем не менее мы хотим поблагодарить Бригитту Бергер (Hunter College) и Бе-ниту JIyKMaH(University Freiburg) не только за исполне­ние ими семейных ролей, не имеющих к науке никако­го отношения, но и за их критические замечания как ученых и отказ от того, чтобы наша работа производи­ла легкое впечатление.