II. Ответ

1. Во всех этих и в бесчисленном множестве других случаев реальная ситуация действительно прямо провоцировала акты эко­номической политики. Тот, кто участвовал, например, в осущест­влении германской экономической политики в период между 1929 и 1933 гг., довольно сильно ощущал это. Именно тяжелый кризис вынуждал государство принимать меры экономической политики по оживлению инвестиционного процесса. Подобное происходило и в других случаях. Если бы после замораживания цен в 1936 г. не происходило централизованного распределения стали, то при совершенно случайном распределении этого продукта в обрабаты­вающей промышленности и во всем экономическом процессе дол­жны были бы возникнуть серьезные перебои. Rebus sic stantibus¹ следовало согласиться с централизованным распределением стали. Равным образом пришлось одобрить валютные ограничения 1934 г. и клиринговые соглашения после того, как стали поддерживаться твердые валютные курсы, далекие от так называемых паритетов покупательной силы валют. Попытки государственных ведомств с помощью третейских судов придать неравновесным рынкам рабо­чей силы по меньшей мере определенную стабильность также ста­новились понятными в свете вышесказанного. Тот, кто занимается непосредственно экономической политикой, день за днем испыты­вает на себе то, насколько сильным является давление соответст­вующей ситуации, вынуждающее двигаться в определенном на­правлении. Создается впечатление, что этот повседневный опыт каждого, кто с чувством ответственности проводит экономическую политику в жизнь, эмпирически подтверждает веру в неизбеж­ность развития. Где же здесь место для свободы? Иначе говоря: где место для возможности формировать экономические события и не подчиняться диктату исторического процесса?

2. Для ответа на этот вопрос особое значение имеют два факта, с которыми сталкивается мыслящий человек, в том числе и при осу­ществлении экономической политики на практике.

а) В период между 1929 и 1932 гг. в условиях растущей безработи­цы, увеличивающейся неликвидности банков, стагнирующей ин­вестиционной деятельности государство как раз было вынужде­но что-то предпринимать. Как оно это делало, правда, не уста­навливалось. Оно могло бы девальвировать марку, например в сентябре 1931 г., когда аналогичную акцию провела Англия. Из этого могли бы проистекать далеко идущие последствия для об­щего развития последующих десятилетий, речь о которых еще впереди.

В случае подавленной инфляции, последовавшей за заморажи­ванием цен в 1935 г., дело обстояло примерно так же. Правда, не совсем. Фиксирование цен, которое вместе с кредитной экспан­сией на многих рынках далеко отодвинуло друг от друга показа­тели объемов предложения и спроса, сделало неотложными госу­дарственные меры регулирования по наиболее важным видам сырья и материалов. Однако при этом выявились различные фор­мы рационирования, между которыми можно было осуществлять выбор. На других товарных рынках, скажем на рынке текстиль­ных товаров, вообще было весьма сомнительно, стоит ли осущест­влять рационирование, и если да, то когда. «Тенденция» к раци­онированию и централизованному регулированию, присущим цен­трализованно управляемой экономике, была порождена экономи­ческой политикой замораживания цен и кредитной экспансии, причем на рынках особо важных средств производства с большей, а на остальных рынках — с меньшей силой. Но везде оставался открытым вопрос, каким образом должна проявляться эта «тен­денция».

Дадим более обобщенную формулировку. Хотя не существует неизбежности того, что из данной формы экономического порядка вырастает какая-то иная форма, посылка для этого тем не менее имеется. К примеру, неуравновешенность рынков рабочей силы в условиях двусторонней монополии требует посредничества государ­ства, из чего может вытекать возможность установления государст­венного контроля над формированием заработной платы и централи­зованного регулирования рабочей силы. Это развитие не поддается расчету. Существуют различные степени вероятности этого разви­тия, но отнюдь не необходимости.

«Тенденция» отличается от «неизбежности» двояким образом. Всегда существует возможность того, что в качестве вероятного избирается другое направление. За фиксированием валютного курса на слишком высоком уровне не обязательно должны следо­вать, скажем, попытки форсировать экспорт с помощью премий или мер принуждения. Таких попыток может и не быть. И, во-вторых, какой путь выбирается при намеченном направлении, окончательно не определяется. Примером служат методы денеж­ной реформы в Германии в 1948 г.

Понятие «тенденция» имеет, следовательно, определенное со­держание. Важно различие между «тенденцией» и «необходимо­стью», с которой повседневный экономический процесс протекает в рамках определенного венца данных¹. Например, на рынке тек­стильных товаров с полной конкуренцией неизбежно осуществля­ется определенное снабжение этими товарами по определенным ценам, поскольку заданы определенные параметры. Или неизбеж­ным является определенное влияние на экономический процесс посредством увеличения денежной массы, протекающего в рамках некоей системы данных. Таким образом, в рамках подобного соотношения условий господствует необходимость, которая раскры­вается посылками экономической теории. Но то, что одни поряд­ки трансформируются в другие, не происходит в силу неизбежно­сти, а носит лишь вероятностный характер, и можно ожидать, что _это станет происходить только в определенном направлении. Су­ществуют экономические порядки или частичные порядки, кото­рые нестабильны и имеют тенденцию превращаться в другие, за­частую нежелательные порядки. То, что, например, рыночное хо­зяйство, в котором наблюдается подавленная инфляция, постепен­но превращается в порядок, присущий централизованно управля­емой экономике, вполне вероятно, и опыт XX в. подтверждает та­кую вероятность. Другие порядки стабильны и не проявляют тен­денции к трансформированию.

«Тенденция» не исключает свободы принятия решений, но огра­ничивает ее. Однако тот факт, что определенные формы экономиче­ского порядка порождают определенные, научно познаваемые тен­денции их перехода в другие формы экономического порядка, име­ет исключительно важное значение.

б) О другом в высшей степени важном обстоятельстве, заслужива­ющем того, чтобы стать основным предметом размышлений, мы уже упоминали. Тот, кто, к примеру, участвовал в проведении экономической политики Германии в период между 1929 и 1932 гг., на собственном опыте познал, что, хотя бедственное по­ложение просто провоцировало принятие определенных госу­дарственных мер по оживлению инвестиционной деятельности, эта экономическая политика обусловливалась, однако, опреде­ленным соотношением условий, которое отнюдь не было неиз­менным. Быстрое и прямо-таки роковое уменьшение эффектив­ной денежной массы вытекало из такого денежного обеспечения, которое зависело от предоставления кредитов, то есть обуслов­ливалось господствующим положением третьей денежной систе­мы. Между тем этот банковский аппарат и аппарат снабжения деньгами могут изменяться. Точно так же и к монополистически установленным ценам на многие средства производства, к про­чим картельным видам цен и заработной платы, короче говоря, к определенным формам рынка нельзя безоговорочно относить­ся как к неизменным. «Тенденция» к обеспечению государством общественных работ для безработных и к кредитной экспансии была порождена, таким образом, соотношением условий, кото­рое могло быть изменено. Тем самым виновником в определен­ной степени была сама «тенденция».

Приведем еще один пример, В 1946—1947 гг. в западных зо­нах Германии дискутировался вопрос о том, как можно было бы активизировать межзональную торговлю. В тогдашних условиях подавленной инфляции и преимущественно централизованного ре­гулирования экономики в отдельных землях Германии возможно­сти для этого были крайне ограниченными. В сущности, скромно­го улучшения межзонального товарообмена можно было достичь только путем совершенствования компенсационных сделок, осу­ществляемых министерствами экономики земель, если, конечно, не имели места сделки на черном рынке. Межзональная торговая политика развивалась в определенном направлении, поскольку она была вынужденно ограничена, и она была таковой в силу от­мечавшегося соотношения условий или существования определен­ного экономического порядка. После денежной реформы и после того, как в 1948 г. в значительной степени были ликвидированы замораживание цен и рационирование, появился новый комплекс условий, порождавший совершенно иные возможности межзональ­ной торговли.

После того как произошел выход социальных властных группи­ровок на рынки рабочей силы, факты начинают побуждать к тому, чтобы преодолеть состояние утраченного равновесия при помощи государственного вмешательства. Но разве не было возможности ограничить образование монополистических групп или допустить его лишь в определенных рамках?

3. Анализ конкретных политико-экономических обстоятельств и их возникновения или опыт личного участия в современной экономической политике вскрывает истину, имеющую всеобщее значение. История, а следовательно, и экономическая политика состоит из поступков людей. Ее нельзя воспринимать односторон­не в качестве «процесса», как это обычно принято делать. При создании форм экономического порядка существует возможность свободы.