XXIII. Противное.

Противопоставлением называется сравнение или сопоставление объектов по свойствам, признакам или качествам, которые выступают как взаимно отрицающие или несовместимые, или самих таких взаимоотрицающих особенностей.

Члены противопоставления могут обладать каждый своими особенностями: Иван — брюнет, а Петр — блондин, качества природные и привходящие. У одного из них может наличествовать особенность, отсутствующая у другого: кротость или свирепость, разум или отсутствие разума. Противопоставляемое качество может присутствовать в различной степени: одни животные более свирепы, другие — менее свирепы.

“Итак, Бог сотворил человека непричастным злу, прямым, нравственно добрым, беспечальным, свободным от забот, весьма украшенным всякою добродетелью, цветущим всякими благами, как бы некоторый второй мир — малый в великом — другого ангела, смешанного (то есть из двух природ) почитателя, зрителя видимого творения, посвященного в таинства того творения, которое воспринимается умом, царя над тем, что находится на земле, подчиненного горнему Царю, земного и небесного, преходящего и бессмертного, видимого и постигаемого умом, среднего между величием и ничтожностью, в одно и то же время духа и плоть: духа по благодати, плоть — по причине гордости; одного, для того чтобы он оставался в живых и прославлял Благодетеля, другую для того, чтобы он страдал и, страдая, надоумливался и, гордясь величием, был наказываем; живое существо здесь, то есть в настоящей жизни руководствуемое и преходящее в другое место, то есть в век будущий; и — высшая степень таинства! — вследствие своего тяготения к Богу делающееся богом, однако делающееся богом в смысле участия в божественном свете, а не потому, что он переходит в божественную сущность.”[100]

XXIV. Правило справедливости.

Этот и последующие два топа используются для сравнения и оценки действий в зависимости от отношений и состояния лиц, эти действия совершающих, или лиц по совершаемым ими действиям.

Правило справедпивости устанавливает, что качественно равнозначные (подобные и равные) категории должны оцениваться одинаково, неравнозначные категории (подобные, но не равные) должны оцениваться в меру их количественного различия, несравнимые категории должны рассматриваться исходя из различных норм.

Краткая юридическая формулировка правила справедливости — “каждому свое.” “Правосудие есть неизменная и постоянная воля предоставлять каждому его право”.[101]

Рассмотрим пример.

 “О законы, законодатели и цари! Как Творец с одинаковым человеколюбием, для всех общим и неоскудным, дает всем наслаждаться и красотою неба, и светом солнечным, и разлиянием воздуха, так и вы всем свободным людям одинаковое и равное предоставляете право пользоваться покровительством законов. А он замышлял отнять у христиан сие право, так чтобы они, претерпевая и насильственные притеснения, и отнятие имуществ, и всякую другую важную и неважную обиду, возбраненную законами, не могли получить законного удовлетворения в суде... И какое же, по-видимому, премудрое основание для сего приводил этот убийца и отступник, нарушитель законов и законодатель, или, скажу точнее, — словами наших книг Священных, — сей враг и местник? — То, что в нашем законе предписано не мстить, не судиться, не иметь вовсе стяжаний, не считать ничего своей собственностью, но жить в другом мире и настоящее презирать как ничтожное, не воздавать злом за зло, когда же кто ударит нас в ланиту, не жалеть ее, а подставить ударившему и другую, отдавать ударившему не только верхнюю одежду, но и рубашку...

Сверх сего, ты, мудрейший и разумнейший из всех, ты, который принуждаешь христиан держаться на самой высоте добродетели, как не рассудишь того, что в нашем законе иное предписывается как необходимое, так что не соблюдающие его подвергаются опасности, другое же требуется не необходимо, а предоставлено свободному произволению, так что соблюдающие оное получают честь и награду, а несоблюдающие не навлекают на себя никакой опасности? Конечно, если бы все могли быть наилучшими людьми и достигнуть высочайшей степени добродетели — это было бы всего превосходнее и совершеннее. Но поелику Божественное должно отличать от человеческого и для одного нет добра, которого бы оно не было причастно, а для другого — велико и то, если оно достигает средних степеней, то почему же ты хочешь предписывать законом то, что не всем свойственно, и считаешь достойными осуждения несоблюдающих сего? Как не всякий, не заслуживающий наказания, достоин уже и похвалы; так не всякий, недостойный похвалы, посему уже не заслуживает и наказание. Надобно требовать должного совершенства, но не выступая из пределов свойственного нам любомудрия и сил человеческих.”[102]

B приведенном фрагменте топ правило справедливости использован двояким образом.

1.           Закон человеческий должен быть справедливым подобно закону Божественному, то есть должен рассматривать равные категории одинаковым образом.

2.           Устанавливается ограничение (несимметричность проступка и заслуги и правило минимальности санкции), в соответствии с которым наказанию подлежит только проступок, но не отсутствие заслуги, превышающей норму.

3.           Понятие проступка также рассматривается с точки зрения правила справедливости, но в обращенной форме. Категории (язычники и христиане) являются равнозначными, поскольку они имеют одинаковые качества (гражданство). Поэтому в соответствии с правилом справедливости, если к одним гражданам (язычникам) применяется норма права, то и к другим гражданам (христианам) должна применяться та же норма права.   Следует особенно подчеркнуть, что приведенное рассуждение св. Григория Богослова касается вопроса юридического (римского права), но не сотериологического (учения о спасении),[103] что видно из последнего абзаца текста. Отношение подобия необратимо: если закон человеческий подобен закону Божественному как справедливый (относится к нему как вид к роду), то из этого не следует, будто свойства юридической справедливости могут быть распространены на понимание правды Божией (не все принадлежащее виду принадлежит роду).

Примечательно также, что эта аргументация св. Григория Богослова обращена к язычникам и поэтому предполагает оценку аргумента с позиции законоведа-язычника.