Задания

1. Отработайте понятия стиховедческого порядка: «силлабический», «тонический», «силлабо-тонический» стих, стихотворные — «стопа», «размер», «рифма». Выпишите в тетрадь примеры разного типа стиха, различных стихотворных размеров и рифм, обратившись к произведениям русской поэзии XVIII—XIX вв.

2. Составьте конспекты статей Кантемира, Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова по проблемам стиховедения. Выделите в них спорные и бесспорные положения. Определите жанровые особенности работ теоретиков русского стиха, а также методы научной полемики, которыми они пользуются. В чем истоки разногласий поэтов о национальной сущности русского стиха и о путях развития стихотворства в России?

Варианты заданий

1. Определите стихотворный размер и рифму:

Сердце ты мое пленила

И неверной хочешь быть,

Мысли ты переменила,

Хочешь вечно позабыть...

(А. Сумароков)

Блажен не тот, кто всех умнее —

Ах, нет! он часто всех грустнее,

Но тот, кто будучи глупцом,

Себя считает мудрецом!

(Н. Карамзин)

Существует ли связь между размером стиха, темой и жанром произведения? Как эту проблему решали поэты XVIII в., исследователи литературы прошлого и настоящего? Обоснуйте свою точку зрения.

2. Сравните переложения 145 псалма, выполненные М.В. Ломоносовым и А.П. Сумароковым. Кто, на ваш взгляд, победил в этом поэтическом соревновании и почему?

Литература Тексты

Кантемир А.Д. Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских // Кантемир Антиох. Собрание стихотворе­ний. Л., 1956. С. 407—428 ("Библиотека поэта". Большая сер.)

Тредиаковский В.К. Новый и краткий способ к сложению россий­ских стихов с определениями до сего надлежащих знаний // Тредиа­ковский В.К. Избранные произведения. М.; Л., 1963. С. 365—385 («Библиотека поэта». Большая сер.)

Ломоносов М.В. Письмо о правилах российского стихотворства // Ломоносов М.В. Избранные произведения. М.; Л., 1965. С. 486—494 («Библиотека поэта». Большая сер.); 1986.

Сумароков А.П. О стопосложении // Русская литература XVIII пека. 1700—1775: Хрестоматия / Сост. В.А.Западов. М., 1979. С. 153—155.

Дополнительная литература

Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение: Курс лекций. Л., 1959. С. 306—307, 314—337.

Гончаров Б.П. Стиховедческие взгляды Тредиаковского и Ломо­носова. Реформа русского стихосложения // Возникновение русской науки о литературе. М., 1975. С. 73—91.

Луцевич Л.Ф. Своеобразие жанра переложения псалмов А.П. Сумарокова // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Вып. 4. Л., 1980. С. 10—19.

Вомперский В.П. Риторики в России XVII—XVIII вв. М., 1988. С.

76—96, 134—170.

Материалы к занятию Мнение исследователя

«По давней традиции русская книжная словесность до «Смутного времени» считается почти исключительно прозаической. Периодически возобновляющиеся попытки поколебать этот тезис, найти в письменности заметный слой метрически организованных памятников возбуждаются высказываемым или молчаливым убеждением в том, что отсутствие развитой книжной поэзии нанесло ущерб национальной культуре, снизило ее абсолютную ценность. В этой научно несостоятельной посылке повинен естественный для русской науки нового времени европоцентризм: если некое явление, свойственное Западной Европе, чуждо России, — значит, это еще один из признаков пре­словутой русской отсталости.

Между тем былинный эпос доказывает, что наши предки отнюдь не страдали отсутствием или неразвитостью «поэтического чувства». Примерная схема словесной культуры периода возникновения и первоначального распространения христианства имеет следующие очертания: письменность на первых порах служила преимущественно культовым целям или же государственным (княжеским) и деловым потребностям, а «поэтическое чувство» русского народа удовлетворялось фольклором. Существовал особый профессиональный цех скоморохов — творцов и исполнителей народной поэзии...

Генетически поэзия старше прозы. На ранних этапах развития художественной литературы ощущалась необходимость наглядно обозначить дистанцию между обыденным речевым общением и искусством слова; мерная речь и выполняла эту функцию. Поэтому в принципе поэзия не может возникнуть из прозы... процессы развития ритмической и рифмованной прозы, с одной стороны, и силлабической поэзии — с другой, были параллельными и не связанными генетически...

Возникновение книжного стихотворства в начале XVII в. объясняется двумя факторами. Первый — это украинско-польское влияние, которое проявляется в особенностях литературного быта этой эпохи. Второй фактор — это внутренняя московская потребность, объясняемая тем, что в это время фольклор стал уходить из города и «поэтическое чувство» горожан искало удовлетворения в книге — как в «высокой» силлабической поэзии, так и в попадавшей по необходимости в письменность народной — в эпосе, сатире, лирической песне, духовном стихе. Усиление роли города — вот внешняя причина появ­ления книжного стихотворства в Москве» (Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973. С. 3, 25).

О реформе русского стихосложения и поэтах-реформаторах

А.Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву (отрывок из гл. «Тверь»):

— Стихотворство у нас, — говорил товарищ мой трактирного обеда, — в разных смыслах как оно приемлется, далеко еще отстоит величия. Поэзия было пробудилась, но ныне паки дремлет, а стихо­сложение шагнуло один раз и стало в пень.

Ломоносов, уразумев смешное в польском одеянии наших стихов, снял с них несродное им полукафтанье. Подав хорошие примеры новых стихов, надел на последователей своих узду великого примера, и никто доселе отшатнуться от него не дерзнул. По несчастию, случилося, что Сумароков в то же время был; и был отменной стихотворец. Он употреблял стихи по примеру Ломоносова, и ныне все вслед за ними не воображают, чтобы другие стихи быть могли, как ямбы, как такие, какими писали сии оба знаменитые мужи. Хотя оба сии стихотворцы преподавали правила других стихосложений, а Сумароков и во всех родах оставил примеры, но они столь маловажны, что ни от кого подражания не заслужили. Если бы Ломоносов преложил Иова или псалмопевца дактилями или если бы Сумароков «Семиру» или «Димитрия» написал хореями, то и Херасков вздумал бы, что можно писать другими стихами опричь ямбов, и более бы славы в осмилетнем своем приобрел труде, описав взятие Казани свойственным эпопее стихосложением. Не дивлюсь, что древний треух на Виргилия надет ломоносовским покроем; но желал бы я, чтобы Омир между нами не в ямбах явился, но в стихах, подобных его, ексаметрах, а Костров, хотя не стихотворец, а переводчик, сделал бы эпоху в нашем стихосложении, ускорив шествие самой поэзии целым поколением.

Но не одни Ломоносов и Сумароков остановили российское стихосложение. Неутомимый возовик Тредиаковский немало к тому способствовал своею «Телемахидою». Теперь дать пример нового стихосложения очень трудно, ибо примеры в добром и худом стихосложении глубокий пустили корень. Парнас окружен ямбами, и рифмы стоят везде на карауле. Кто бы ни задумал писать дактилями, тому тотчас Тредиаковского приставят дядькою, и прекраснейшее дитя долго называться будет уродом, доколе не родится Мильтона, Шекспира или Вольтера. То­гда и Тредиаковского выроют из поросшей мхом забвения могилы, в «Телемахиде» найдутся добрые стихи и будут в пример поставляемы.

Долго благой перемене в стихосложении препятствовать будет привыкшее ухо ко краесловию. Слышав долгое время единогласное в стихах окончание, безрифмие покажется грубо, негладко и нестройно. Таково оно и будет, доколе французской язык будет в России больше других языков в употреблении. Чувства наши, как гибкое и молодое дерево, можно вырастить прямо и криво, по произволению. Сверх же того в стихотворении так, как и во всех вещах, может господствовать мода, и если она хотя несколько имеет в себе естественного, то приня­та будет без прекословия. Но все модное мгновенно, а особливо в сти­хотворстве. Блеск наружный может заржаветь, но истинная красота не поблекнет никогда...