§ 6.1. Типологическое районирование

Физико-географическое районирование заключается в объединении территорий или акваторий, облада­ющих относительным сходством по некоторому, признанному на данной ступени существенным, признаку, и отделении их от тер­риторий, этим признаком не обладающих. Выделять территорию можно двояким способом: или делать это на основе классифи­кации типов местностисоединяя в один тип однородные тер­ритории, где бы они ни нахо­дились, либо объединяя в регионы только смежные ме­стности. Первый тип назы­вается типологическим районированием, второй — индивидуальным¹.

При районировании осно­вой объединен™ -может по­служить и повторяющееся сочетание различных типов местности. Соотношение еди­ниц районирования при раз­ных методах районирования показано на рис. 38.

Часть советских географов называет типологическое районирование картированием или картографированием (Исачен­ко, 1965, стр. 235). В общем случае картирование -включает нане­сение на карту ситуации — населенных пунктов, дорог, детален рельефа, лесов, изолиний и т. д. Ничего этого нет на картах типологического районирования. На них есть только участки цветного фона или штриховки, от внутренних различий которых мы отвлекаемся, считаем их несущественными. Такой частный случай картирования и называется как раз районированием.

Как типологическое, так и индивидуальное районирование может быть ландшафтным, компонентным и отраслевым. Пер­вые два типа являются комплексными. При ландшафтном учи­тывается на низших ступенях полиыіі комплекс компонентов, при компонентном — только комплекс факторов одного компо­нента (например, при гидрологическом районировании — форма речной сети, густота расчленения территории долинами, модули стока, источники -поступления воды, генезис водоемов н т. д.). Отраслевое районирование производится по какому-либо одно­му признаку, например по уклонам рельефа, по породам де­ревьев и т. д. Оно бывает в большинстве случаев количествен­ным и совпадает с картой изолиний классификационного при­знака.

Ниже я рассмотрю подробнее свойства типологического и индивидуального районирования.

Русские географы занимаются районированием с первой по­ловины XIX века. Л. С. Берг (1913) дал карту районирования России по зонам; В. П. Семенов-Тян-Шанский (1915) разделил Европейскую Россию на пояса и рбласти. В. В. Докучаев, вы­двинувший еще раньше идею зонального районирования, однако не создал карты, а предложил лишь классификационную табли­цу зон, составленную им вместе с II. М. Сибирцевым (Докучаев, 1900; русский перевод 1948, стр. 41).

Уже позднее, когда районирование распространилось па бо­лее мелкие территориальные единицы, когда вошли в практику разные типы и приемы районирования, ряд авторов попытался более точно сформулировать сущность районирования. Приведу высказывания некоторых специалистов.

Н. И. Михайлов (1955, стр. 24) пишет: «Под этим названием надо понимать комплекс вопросов, связанных с глубоким изу­чением причин дифференциации и обособления отдельных уча­стков географической среды, с изучением структуры и процессов на этих локализованных участках, выявление этих участков и их границ и, наконец, изображение результатов этой работы на специальной географической карте и изложение их в прилагае­мом к карте описании». Это определение, представляющее об­разец избыточной информации, сводит к районированию почти всю работу физико-географа. Несколько лаконичнее определение А. Г. Исаченко (1965, стр. 234). «Районирование — это, прежде всего, такое деление земной поверхности, при котором выделен­ные участки—регионы — сохраняют территориальную целост­ность и внутреннее единство, вытекающее из общности разви­тия, географического положения, единства географических про­цессов и ,пространственной сопряженности частей». Если опре­деление Н. И. Михайлова чересчур широко, то определение А. Г. Исаченко слишком узко. Оно включает только индивиду-

алыюе районирование. «Типологического районирования не су­ществует, есть только типологическая классификация, причем оба метода не только не связаны, но даже исключают друг дру­га» (там же, стр. 235). Это утверждение столь же категорично, сколь и ошибочно: классификация территорий, положенная на карту, является районированием, так как в результате этой опе­рации получается карта типов местности (рис. 38 1-59), полно­стью отвечающая определению, с которого начинается эта глава.

Определения Н. И. Михайлова и А. Г. Исаченко, столь раз­личные по форме и содержанию, отличаются общей чертой — пеинструктивностью. В самом деле, оба сводят районирование к выделению неких, во всех отношениях однородных участков. Остается неясным, где их найти и как выделить.

Наиболее ярко та же точка зрения высказана в сборнике «Ландшафтоведение» (Анненская и др., 1963, стр. 5): «Генети­чески обособившиеся участки мы называем общим термином «природный территориальный комплекс» или «природная тер­риториальная единица». Вся земная поверхность представляет мозаику, состоящую из огромного числа таких единиц...»

Как выявить, как увидеть в природе эту мозаику, эту якобы повсеместную дискретность? По мнению сторонников мозаично­сти, для этого нужна только внимательность и прилежание. Там, где с первого взгляда кажется, что один ландшафт переходит в другой постепенно, надо тщательно изучить переходную зону, пройти по ней взад-вперед несколько раз, покопать почву, по- определять растения, «поползать», одним словом, стереть тряп­кой пыль с пожухлой картины, и под ней обнаружится резкая граница, а по обе стороны от нее засверкают внутренне генети­чески единые и различные друг от друга смальты-комплексы! Как просто и удобно устроена Земля!

В том и заключается неинструктивность приведенных выше определений районирования, что они дают его с помощью «уча­стков» или «комплексов», будто бы легко различимых на мест­ности. В действительности это далеко не всегда возможно, и определения не помогают найти выход из положения. Дело об­стоит следующим образом. Возьмем простой пример: склон горы и прилегающую равнину. Это два несомненно различных комп­лекса. Но где ландшафтная граница между ними, что считать се критерием? Можно определить наибольший градиент укло­нов, но это будет только геоморфологическая граница. Склон переходит в осыпь, осыпь—в педимент. Может быть, их грани­цы являются границей склона? А граница горного леса, смены древесных пород? Она редко совпадает с геоморфологическими границами. Почвы? Но намытые горные почвы обычно далеко распространяются по педименту. Линия родников может лежать и выше и ниже, в зависимости от залегания горных пород. Гра­ница температурных инверсий опять-таки находится на другом уровне.

6 Зак. 2825

Млн возьмем степной колок. Если идти от периферии к цент­ру, то сперва появляется кустарник, потом оп сменяется березо­вым ііліі осиновым лесом, затем лес вытесняют луговые травы, постепенно в них появляются влаголюбивые болотные виды, на­конец, тростник, сплавина и иногда открытое зеркало воды. Что именно принять за границу колка и болота?

Задача упрощается, если расстояния между вариантами гра­ниц так малы, что иа карге сливаются в одну линию. Но сплошь и рядом они прекрасно ложатся в масштаб, и географу ничего не остается, как выбирать какой-либо один признак за опреде­ляющий. ..

Выбрать из множества критериев один определяющий мож- ¹ по только волевым актом. Л чтобы выбор критерия не был про­извольным, случайным, надо всегда твердо знать цель, ради которой производится районирование. Тогда можно выбрать тот вариант, который наиболее важен, наиболее «играет» для дан­ной цели. Например, в последнем примере надо выбрать грани­цы луговых трав, если районирование производится для выяв­ления площади покосов, и урез воды, если оно нацелено па по- j иски водопоев для скота. Если же цель неопределенная, то рай- I онирование бесцельно, его не стоит производить. Такое же по­ложение существует в других науках, имеющих дело с прост­ранством, например в геологии. Говоря о членении геологиче­ских формаций, Э. А. Еганов пишет (1971, стр. 268): «...решение придет только тогда, когда при проведении соответствующего исследования будут четко формулироваться его цели и практи­ческие отношения...» н дальше «...поскольку для выделения фор­маций применялись, конечно же, объективные свойства, всегда есть основание объявить выделенные объекты «естественными» и тем самым решить вопрос о правомочности проделанной про­цедуры. Другие исследователи, применяя иные наборы своііств для решения такой же задачи, выделят столь же «естественные», по другие формации; п процесс этот бесконечен». Английский географ Д. Григ говорит, подводя итоги дискуссии, которая была на Западе (Д. Григ, 1971, стр. 182): «Сейчас... достигнуто согла­сие по поводу того, что цель имеет решающее значение при опре­делении схемы территориальной классификации и что ни одна ' классификация не может служить одинаково хорошо всем це­лям».

Меня часто упрекают в отрицании естественных комплексов. Но их невозможно отрицать; природа, существующая в каждой точке, сочетание реально существующих компонентов, безуслов­но, образует закономерный комплекс. Но пройдите иногда не­сколько шагов, иногда несколько километров в сторону, и тот или иной компонент изменится. И надо пройти значительно большее расстояние, пока изменятся все компоненты и мы по­падем на другую смальту искомой мозаики. Но ведь на проме­жуточных позициях тоже существуют свои комплексы, столь же

закономерные, как н первым! Почему мы будем сбрасывать п\ со счетов? Иногда мы можем пройти сотпп километров, встречая все время попые комплексы, например, но мере углубления в го­ры, приближения к берегу моря («переменные .ландшафты» - Лрмапд Д. .’1. 1952, стр. 76). По число границ, которые можно перенести на карту, ограничено. Мы вынуждены выбирать, от­мечать перемены, достойные нашего внимания, и пропускать второстепенные. Таким образом, я отрицаю не реальность комп­лексов и даже не реальность границ — они все одинаково ре­альны. Я отрицаю только реальность привилегированных кон­туров, которые объявляются естественными.

Я признаю, что в действительности имеется лппіь картина, схематически изображенная на рис. 39. Каждая из границ здесь может быть положена в основу районирования, причем каждая из пн\ создает иную конфигурацию выделенных регионов.

Бывает, что почвы, характерные для плакоров, спускаются ниже бровок на верхнюю часть подбровочнмх склонов. Иногда они сменяются на ровном месте в результате приближения к по­верхности другой корепноіі породы, например карстующихся известняков. Та же растительность может расти на разных эле­ментах рельефа н на разных видах почв и изменяться иод вли­янием небольших изменении экспозиции. Некоторые контуры па рис. 39, Б---Г приблизительно совпадают, но совместить их исе- такн невозможно. Как здесь районировать по комплексу при­знаков? ,

Почему же границы распадаются па пучки, образуют «зоны границ»? Потому что хотя в природе господствует принцип все­общей взаимозависимости, по компоненты связаны друг с дру­гом корреляционно, потому что органические компоненты обла­дают значительной экологической терпимостью, потому что в процессе исторического развития одни факторы быстрее приспо­сабливаются к ведущим, а другие медленнее. Например, серые лесные почвы столетиями после сведения леса остаются серыми лесными тогда, когда ландшафт уже полностью обезлесился. А изменения некоторых компонентов, которые происходят сразу ирн резком изменении ведущего фактора, бывают настолько ничтожны, что не ложатся в условную «ступень неразличимо­сти» самых подробных классификаций. «Все грани и в природе и в обществе подвижны н до известной степени условны...» (В. II. ,’Іепнп. Поли. собр. соч., т. -11, стр. 53).

Изложенные соображения укашвают на нереальность, не­возможность районирования по комплексу признаков. О его принципиальной недопустимости с логической точки зрения уже говорилось в предыдущей главе. Поэтому я пришел к следую­щей формулировке (см. также Арманд Д. Л., 1952, стр. 68; Про- каев, !967, сгр. 6). Т и и о л о г п ч с с к о е л а и д ш а ф т и о е Р ¹¹ ° ¹¹ и р о в а и и е заключается в объединении территорий, как смежных, і.-ік и разобщенных, внутренне разнородных, по обла-

дающих какими-либо общими признаками, выбираемыми в соот­ветствии с целью районирования, и в отграничении от их терри­торий, этими признаками не обладающих. Между соседними тер­риториями по установленному признаку должна быть разница не меньше произвольно выбранной ступени неразличимости. При замене слова «ландшафтное» на «геоморфологическое», «геобота- ническое» и т. д. и при выборе признаков только из области этих наук определение подходит также для компонентных видов райо­нирования.

Таким образом, я признаю де-юре ограниченную субъектив­ность районирования. Это лучше, чем существующая, но стыдли­во замалчиваемая неограниченная субъективность тех, кто ду­мает, что определенный вариант районирования заложен в са­мой природе. «Любая наука о природе создает свой объект субъективно с точки зрения человеческой практики, ее задач, интересов и т. д.» (Амбарцумян и Казютинский, 1971, стр. 31). Может быть, это свидетельствует о недостаточном бескорыстии ученых, но это, несомненно, так.

Приведенное выше определение инструктивно: поскольку каждый может выбрать классификационный признак и ступень неразличимости, для него должно быть ясно, что именно он дол­жен выделять на карте.

При комплексном физико-географическом районировании признаки на разных ступенях (а оно обязательно должно быть многоступенчатым — иначе оно не будет комплексным) выби­раются из разных компонентов. Для экономико-географического районирования определение не подходит, так как в последнем

природного комплекса (схема).

пости н почв -■ — •-*, Б — карта типов рельефа, В — карта

Г — карта типов почв

объединяются не однородные в каком-либо отношении, а заве­домо разнородные территории, если их объединение хозяйствен­но-целесообразно. Применение последнего принципа к физиче­ской географии приводит к выделению геосистем, но не к райо­нированию ландшафтов.

Мое определение относится только к типологическому, а не к индивидуальному районированию, потому что только оно под­разумевает, что местности обладают какими-либо общими приз­наками. Раз мы требуем от них этого качества, мы не можем ста­вить природе еще условие, чтобы она размещала их вместе. Территории, обладающие общим признаком, сплошь и рядом бывают разобщены. Если они не разобщены, а оказываются смежными, то граница между ними снимается и они сливаются п общий контур. При типологическом районировании мы выде­ляем разобщенные контуры как раз по принципу однородности, а не по принципу смежности.

По словам Т. Д. Александровой (1970, стр. 84), проблема од­нородности для многих является камнем преткновения. Для ее решения предлагаются разные способы: применение математи­ческой статистики (критерий %²), теории множества, кривой Ло­ренца (Нутенко, 1971, стр. 121 —126). Мне кажется неправиль­ной сама постановка вопроса. Никакой стандартной однород­ности ландшафтов быть не может. Комплекс на то и комплекс, что он может сравниваться с другими комплексами по тысяче разных признаков и среди них обязательно будут однородные и разнородные. Исходя из предыдущих рассуждений рациональ- ■ ным является только понятие однородности по определенному!

[ признаку, в определенном отношении. Полили однородность есть предел

lim 1 , (ß. 1)

rr I'

где Я—-очень большое число свойств некоторого ландшафта, U — число свойств другого ландшафта, подобных свойствам первого, причем всегда U <С Р■ Только при приведенной выше формули­ровке типологического районирования понятие однородности приобретает смысл. Однородными ландшафтами назы­ваются ландшафты, разнородные во многих отношениях, но по­добные друг другу по одному или нескольким признакам в пре­делах, не превышающих ступень неразличимости.

Ландшафтоведы слишком большое значение придают ланд­шафтному районированию. А. М. Смириоп был совершенно прав, говоря (1971, стр. 42--43): «Районирование утрачивает... прису­щее ему качество быть рабочим инструментом в изучении свойств пространственных образований и превращается в ко­нечную задачу, в самоцель. В этих случаях неисчерпаемое бо­гатство свойств и особенностей... пространства подменяется од­ним, к тому же пе главным, пе основополагающим, а производ­ным его свойством — расчленяться на местные группировки изу­чаемых явлений». Создается впечатление, что некоторые геогра­фы полагают, что на районировании лаидшафтоведенпе и кон­чается, видят в районировании его альфу и омегу. Они только наполовину правы: районирование—альфа, .но отнюдь не оме­га. За пределами его следует изучение взаимосвязей компонен­тов, влияния ландшафтов друг на друга, построение моделей ландшафтов, изучение их генезиса, энергетики, продуктивности, составление прогнозов развития п, наконец, внесение рекомен­даций по рациональному природопользованию.

Районирование связано с широким охватом территории. А для выполнения всех последующих задач не столько шпрота нужна, сколько глубина, проникновение в коренные свойства* механизм, динамику ландшафта, его физиологию. Подробно іпу- чать все эти категории нельзя на больших пространствах. Фигу­рально выражаясь, на смет- бинокля лаидшафтоведа приходит микроскоп. Если не вместо, то рядом с традиционным экспеди­ционным методом ставится стационарный метод изучения ландшафта. Его можно и нужно осуществлять путем постановки наблюдений в немногих точках, наблюдений во времени. Но гак как и пространство пе должно быть забыто, то чрезвычайно »ажио расположить стационары is таких точках, которые были бы репрезентативны для возможно более обширных территорий. Вот здесь-то и нужно районирование, в особенности типологиче­ское. Процессы, которые можно наблюдать па стационаре, долж­ны происходить с известной долей приближения, па территории всего выделенного тниа ландшафта. Следовательно, ведя иаблю-

Л сипя па стащюиарс, мы можем построить модель, и дать прог­ноз, и вынести рекомендации для всего ареала.

Полное районирование с нанесением границ ареалов нужно только для последней практической цели — вынесения рекомен­дации. Поскольку хозяйственное использование не может варьи­ровать бесконечно и обычно бывает ограничено несколькими стандартными приемами, оно нуждается в точном определении границ, для которых действительны данные рекомендации и за которыми изменение условий становится настолько .значитель­ным, что нужны уже новые рекомендации. Для других чисто . научных выводов границы не нужны, так как само но себе пзме- I неппс ландшафта не представляет принципиального интереса, | л тип процессов, который должен изучаться, изучается в типич­ной точке. Несколько утрируя, можно сказать, что если практи­ческие выводы распространяются на площади, то научные при­вязаны к точке.

Для научных целей можно произвести «очагнрованпе» тер­ритории, даже не производя отбивку и оконтуриваипе всего ареала. 10. К- Ефремов (1960) пишет, что для этого достаточно приблизительно наметить «пятно», т. е. очаг, являющийся наи­более типичным представителем ареала. В свое время я пред­лагал способ нахождения центров очагов пли ядер типичности но двум классификационным признакам. На парпаграмме связи я находил центры тяжести соответствующих контуров, а затем ■относил их по «обратным адресам» па карту (Арманд Д. Л., 1950, стр. 47). Этот способ подразумевал предварительное ран­жирование. В тех случаях, когда оно не нужно, можно просто предъявить к ядру условия, более жесткие, чем предъявляемые классификацией, причем по любому количеству прнзпаков. На­пример.

Та бл и па 6.1

Выделение ядер типичности лесного ландшафта

	Классификационные признаки
Фактор		Количественные пределы
	Качес тиенное омре те.іение	для чипа ландшафта	для ятра 1 НІІНЧНОСТИ
Рельеф Рас I птелыіость ] Іочвы	Равнинный; уклон Сосновый бор; содержа­ние примесей Дерново-подзолистые; пріиеііт гѵмѵса	5' ;!-20 "-о 0%	0-2 t 5% 2- 3%

Производя в полевых условиях рекогносцировку местности и лаіцупав участок, отвечающий условиям, поставленным для ядра типичности, можно несколько расширить его (не выходя

из заданных условий), чтобы иметь возможность выбрать место исследований, подходящее по организационным соображениям. Очагирование можно производить п камералыю, если заранее имеется достаточное количество специальных карт. Когда пятно найдено, можно не интересоваться вопросом о границах типа ландшафта. Закономерности, выявленные на этом пятне, после­дующими исследователями будут с известной степенью точности применены к любым контурам данного типа. Ю. К. Ефремов (1960) ошибается, полагая, что способ очагирования применим к индивидуальным районам, это — способ исключительно типо­логический. Он ошибается также, настаивая на неприменимости к очагированию способа чередования признаков. Так, в выше­приведенном примере мы будем вначале искать наиболее ров­ные местности. Найдя участок с уклонами не более 2°, пойдем по нему, пока не встретим чистый бор, в котором примеси со­ставляют не более 5%, выкопав шурф и сделав анализ, убедим­ся, что гумуса там, скажем, 1,5%. Тогда повторим эту операцию в другом месте того же участка, если нужно — в третьем, пока не найдем нужную почву. Этот способ дает наибольшую эконо­мию сил и времени.

Возникает вопрос: начинать ли типологическое районирова­ние снизу или сверху? Здесь речь идет о выборе индуктивного или дедуктивного метода. Оба метода законны, и районировать можно, руководствуясь любым из них. Обычно начинают снизу, исходя приблизительно из следующих соображений: «Зачем я буду составлять обширные классификации, разделять ланд­шафтную сферу на пояса, материки, страны, зоны и т. д., когда мне надо районировать лишь Орловскую область для выбора направлений сельского хозяйства? Не лучше ли, не ближе ли к делу обойти область район за районом, выявить, какие типы ландшафтов там встречаются, и из них составить типологию Орловщины?». Но начиная снизу, мы вынуждены сразу искать полные комплексы, т. е. руководствоваться несколькими при­знаками, а потом, на верхних ступенях все более их обобщать, отбрасывая один признак за другим. Это равносильно построе­нию дерева логических возможностей, начиная с мельчайших веточек, когда еще неизвестно, на каком стволе они растут.

Методически правильнее, строже начинать районирование сверху. Только начав с «ландшафта вообще», можно составить ясное представление о всем диапазоне возможных его типов и оценить место нужного типа во всей системе. Только на этом пути можно построить правильные дефиниции: сперва опреде­лять род, а затем видовое отличие, служащее в свою очередь ро­довым признаком для следующей, низшей ступени классифика­ции. Только идя сверху, можно построить для всего мира строй­ную соразмерную систему таксономических единиц, основанную на принципе: от ведущих факторов к ведомым, от главных к второстепенным, и установить сопоставимые ранги для удален­ных ландшафтов. При этом не обязательно, приближаясь к Ор­ловской области, выделять но дороге зоны в Канаде и Арген- тнне. Можно заранее обрубать ветви дерева логических возмож­ностей, на которых в Орловской области заведомо ничего не вырастет. Схема будет выглядеть примерно так:

Земгіой ландшафт

1 Субполярный	1 Умеренный 1	1 Субтропический
1 Сухопутный 1		1 Океанический
1 Горный	1 Равнинный 1
1 Степной	1 1 Лесостепной Лесной	1 и т. д.

Иными словами, мы будем брать только прямую линию так­сонов, ведущую от земного ландшафта вообще к ландшафтам Орловской области, присоединяя к ним для противопоставления максимум по два смежных типа на каждой ступени.

Считают, что истинно научное районирование должно быть генетическим. Но даже в пределах одного компонента, например земной коры, вопрос о генезисе не так прост. Две смежные тер­ритории могли развиваться однотипно в палеозое, когда обе находились на дне моря, затем различно в мезозое, когда одна из них была поднята на поверхность, вновь однотипно в третич­ном периоде, когда была поднята и другая, вновь различно в ледниковом периоде, когда одна из них была покрыта ледни­ком. Каждый период оставил след в строении этих территорий. Так нужно ли их считать генетически едиными или различ­ными?

Я согласен с Ф. Н. Мильковым (1956 а, стр. 112—113), дав­шим хороший анализ понятия генетического единства и пришед­шим к выводу о его относительности. Поэтому хотя я разделяю точку зрения на желательность генетического районирования, но считаю, что выводы о генетическом единстве регионов надо де­лать весьма осторожно, ведь схожесть их может объясняться мощными четвертичными отложениями, похоронившими слои самого разного происхождения, или наступлением новейшей, но чужеземной флоры, подавившей местную. В этих случаях осо­бенно в практических целях следует обращать больше внима­ния на морфологическое сходство, которое отражает ландшафт таким, каков он есть сейчас, а именно это важно для нас в боль­шинстве случаев. И даже там, где вполне уместно применение генетического метода районирования, надо объединять террито-

рии не по генезису «вообще», а по генезису того компонента, ко­торый служит классификационным признаком на данной ступе­ни. Иными словами, надо па одной ступени обращать внимание на тектоническое единство, на другой — климатическое, па тре­тьей — геоботаническое и т. д.

Основоположником районирования по чередованию призна­ков является 3. Пассарге (Passarge, 1908, стр. 147, 158). Чле­нение территорий беспокоило также Л. Геттнера. Он отмечал, что немецкие географы зашли в тупик, пытаясь районировать Западную Европу (Геттнер, 1930, стр. 285). Если провести пер­вую границу по главному водоразделу Альп, то она ігар\ шит «тектоническое единство» горных цепей; если провести еі но предгорьям, то не будет выявлено важное деление Европы па северную и южную части, будут искусственно разделены зональ­ные комплексь! ландшафта. Очевидно, надо было решить, что важнее для целен районирования. «Географу приходится выои- рать >межід'у пиши (решениями. —- Д. Л.), и выбор его зависит от субъективного суждения об их сравнительной ценности» (там же).

Такие вопросы постоянно встречаются на практике. Однаж­ды мне пришлось районировать южные склоны Тянь-Шаня, че­рез узкую полосу адыров переходящие в Ферганскую котловину.

, Выделять ли переходную полосу в отдельный район? Если не выделять, то к чему ее отнести, к горам пли к равнине? Г.слн , карта предназначена для целей земледелия, то адыры надо от- I нести к горам, ибо, подобно последним, они в массе не являются ! пахотопригодпой площадью; если для лесоводства, то — к рав­нине, так как они безлесны н непригодны для облесения, если для животноводства — то их надо выделить в особую нограипч- ¹ ну to зону, поскольку в горах распространены летние пастбища, і па равнине — зимние, а на адырах — весенне-осенние.

В отлпчие от предыдущей работы районирование заповедни­ка Стрелецкая степь (Курская область) преследовало научную цель: выявление участков, имеющих различный тепловой п вод­ный баланс. Мы выделяли площади по разным признакам, в том числе на одной из ступеней — по экспозициям. Исключите представляли леса, так как в них экспозиционные различия на накоплении влаги сказываются слабо. Зато мы делили леса по породам, так как проникание радиации зависит от формы крон и положения листовых пластинок. По если бы мы составляли карту для сельскохозяйственного освоения, то, наоборот, раз­личали бы леса но экспозициям, так как в случае вырубки п распашки экспозиции сіразѵ ирпобрелп бы большое значение, п, разумеется, не стали бы выделять породы. При обоих вариантах районирование оставалось бы ландшафтным, полностью коми- лексным, так как при нем учитывались бы па разных ступенях и климат, н рельеф, и почвы и т. д., по выделенные типы ланд­шафта были бы другими.

Приведу еще графическое доказательство с помощью кругов Эйлера ¹ о целесообразности чередования признаков (Кемепи и ip, 1965, стр. 78--79; Мпловидова 1969а, стр. 133—142; Ар­мат Д. Д., 1970, стр. 120—121).

Предположим, что пам нужно рафайопнровлть территорию, обладающую тремя признаками /1, В и С, располагающимися, как показано па рис. 40,1.

I трн пріппакл. члспічпо п л л а г;і и»пі,и \ с я друг іі,-1 друга.

іі парили іпуііспь рпііотіроплпи» - д»\к-пт' по при tu я к у А. 2 Т|| І1;і л:і ид иі.лф j ;i 1)1 піорля с"і viic-Tii> рлпоиироняіптя дс.тоііпс по при ui;ікV Р.. Л п-m.1 д.тдшафти IV ipi'IMJ (IVHcMll. рЯ ІІОП II рОИЛ ПИ Я Д(‘'К-ШК' по при !іт;ж\ (... 7 iiinoil .ыпдіняфіл

Нели мы будем райониро­вать по комплексу призна­ков, то получим неопреде­ленное решение. Действи­тельно, районируя по принципу обладания свой­ствами А \/ В \/ С², т. е. хотя бы одним из трех признаков, мы выделим всю заштрихованную фи­гур}' и никакого деления ее не получим. Избирая принцип А Д В Д С. т. е. обладания всеми тремя признаками, мы получим Ас/і’/. Насчет остальной территории мы можем только сказать, что она не обладает по крайней мере одним из нужных призна­ков, но каким именно, остается неясным. Оче­видно, чтобы разобраться в отношении прпзпаков /1, В и С к соответствую­щим территориям, нужно па первой ступени про- пзв(сти районирование по признаку А, т. с. отделить А от А‘‘ (рис. 40,11). На второй ступени нужно районировать по В, т. е. отделить В от В (рис. 40,1!!). И наконец, на третьей —но С. Тогда мы получим семь территорий, обладающих свойствами соответственно ЛВС, ЛВС, ЛВС, ЛВС, ЛВС, ЛВС и ЛВС. Белое поле вокруг фигуры пе обладает ни одним из трех признаков, т. е. соответствует формуле ЛВС.

Как видно, районируемые территории получились комплекс­ными, обладающими пли пе обладающими всеми принятыми во

Круги Эйлера пазыиаются также диаграммами Вечна. Однако прашілъ- інч- ічікк-ііть к последним прямоугольные диаграммы, употребляемые, и част­ное га. ори определении понятий через рол, и нндоікк' отличие.

\/ знак дизъюнкции. Он читается как «пли».

’ Черта над бѵ кікиі , знак отрицания, Л читается как «не Л»..

внимание признаками, хотя районирование производилось по их чередованию и на каждой ступени принимался во внимание только один из них. Если А, В и С — компоненты, то выделен­ные семь контуров — типы ландшафта.

Лучше понять механизм районирования по чередованию при­знаков можно при помощи следующей модели. Представим се­бе, что все компоненты и факторы ландшафта располагаются один над другим, так что вертикальный профиль их представля­ет собой ряд ярусов (рис. 41). Наверху располагаются ведущие, в основном мало дифференцированные по площади, признаки. Далее книзу пространственная дифференциация усиливается. Полосы СТ символически изображают одинаковые контуры, за­нимаемые компонентами на районируемой террито­рии и проектируемые на площадь ландшафта.

із

^ т

Вода

Г II I Hl

гтгтп и im тп

Л 3 в и И в А Н Г Н й о t п

II III! I

m Л 3 в и ц в А Н f Н й О £ л

Рис. 41. Действия, производимые при типологическом районировании ме­тодом чередования классификационных признаков

Предположим, что ра­диация — фактор, изме­няющийся наиболее посте­пенно (чем больше ампли­туда волнистых линий, тем больше размытость граніиц). Наш участок пе­ресекает только один ру­беж (А). Пусть это бу­дет граница тепловых поя­сов. Следующие рубежи типов земной коры (вклю­чая рельеф), выраженные морфотектоническими гра­ницами, не находятся ни в какой связи с тепловым поясом и являются довольно резки­ми (Б, В, Г, Д, Е). Пунктирные линии на рисунке означают от- сутспвие влияния. Далее рубежи атмосферы, поддающиеся толь­ко статистическому определению, как линии наибольшей вероят­ности смены ее физических состояний приурочены и к границе тепловых поясов, и к крупным морфотектоническим границам, которые их экранируют. Кроме того, некоторые из них могут находиться в других местах (Ж), если они вызваны, например, общей циркуляцией атмосферы или трансформацией воздушных масс над протяженными географическими объектами. Гидроло­гические рубежи подчинены изменениям и земной коры и атмос­феры, но в отдельных случаях могут быть независимы как от тех, так и от других (3, И, К), например рубеж сухих дельт пустынных рек или озерной области на месте бывшего оледене­ния.

На отдельные изменения атмосферы, важные для других компонентов (Г, Ж), гидросфера может и не реагировать,

например, если Г и Ж —изменение скорости господствующих ветров. Растительность очень чувствительна к колебаниям влажности, и можно считать, что она отзывается на все гидро­логические изменения. Но ее вариации, конечно, этим не огра­ничиваются. Помимо географических ее распространение подчи­няется чисто биологическим факторам. Например, занос семян ветром или мигрирующей фауной может вызвать смену расти­тельных ассоциаций (Л, М, Н, О, П).

Не стоит продолжать эти рассуждения на остальные компо­ненты: животный мир, мир микробов, почвы. Путь уже ясен. Спроектируем рубежи компонентов на линию ландшафта. При этом толстыми линиями обозначим те .рубежи, ,на которых ска­залось влияние большего числа компонентов, средними — мень­шего числа, и тонкими — одного последнего компонента. При этом типами ландшафта мы будем считать территории большие или меньшие, но всегда однородные по всем ландшафтообразу­ющим компонентам, признанным нами за существенные на всех ступенях, от которых мы опускаем проекции. Например, мы можем принять за тип ландшафта участок БВ, если мы счи­таемся только с крупными рубежами, существующими в земной коре и атмосфере, или разбить его на БИ и ИВ, если мы решим обращать внимание также на гидрологические различия, или, наконец, можем при наибольшей детальности выделить участки БМ, МИ и ИВ, если, кроме того, хотим учитывать варианты растительного покрова.

Если бы мы изменили порядок факторов, конечный резуль­тат не изменился бы. Но если бы мы выбросили некоторые фак­торы, сочтя их несущественными, мы не досчитались бы ряда ландшафтных границ. Такие явления неизбежны. Они зависят от точки зрения исследователя. Каждый компонент может быть охарактеризован целым рядом свойств. Полосы компонентов можно разрезать на более узкие ленточки, например, земную кору—на рельеф, состав горных пород, морфоструктуру и т. д. И каждая такая ленточка дает свои проекции на ландшафтную карту. Все их исчерпать невозможно, приходится выбирать, и результат каждый раз будет несколько, а іможет быть и суще­ственно, другим.

Комплектность районирования выявляется постепенно. На первой ступени мы имеем только 'карту тепловых іпояоов, кото­рую, разумеется, нельзя считать за комплексную. На второй — к тепловым поясам добавляются морфотектонические единицы, это уже намек на комплексы. На третьей мы получаем выделы, единые в радиационном, морфотектоническом и климатическом отношениях, это уже крупные, «грубые» ландшафтные единицы. Так постепенно спускаясь по ступеням таксономической лестни­цы, мы «врастаем» в полные ландшафты (насколько нам позво­ляет количество принятых во внимание признаков). При этом дополнительнее преимущество метода заключается в том, что

МЫ пссіда знаем, какие с-вонства лежат в основе того или иного комплекса н почему гак, а не иначе проведены его границы.