§5. Итог

1. {Общая формула итога}. Основная античная проблематика имеет своим

содержанием чувственно-материальный космос как абсолют, то есть как

целесообразно управляемый душой и умом, а если включить и все космически

нецелесообразное, то управляемый и первоединым, то есть судьбой. Во всей

этой античной философской проблематике исходная рабовладельческая

вещественно-телесная интуиция проявляет себя и во всем крупном, и во всех

мелочах. Очень важно отметить, что античные философы не очень любят

рассуждать о судьбе, поскольку общенародное представление о судьбе фиксирует

ее как нечто чересчур внешнее и надчеловеческое. Античные философы хотели,

чтобы все нецелесообразное и все нечеловеческое функционировало в одной

плоскости со всем целесообразным и со всем человеческим, почему и судьба

трактовалась не как предмет безотчетной человеческой веры, но тоже как чисто

человеческая концепция, как чисто космическая сила. А тогда такую

вне-личностную и внечеловеческую силу становилось необходимым трактовать в

одной плоскости со всей человеческой и космической целесообразностью, со

всей человеческой и космической упорядоченностью. А это и значило трактовать

такой принцип, трактовать судьбу как философскую категорию, то есть

трактовать ее как высшее первоединство, или как разумный и внеразумный

принцип одновременно.

Таким образом, взятая в наиболее общем виде, античная проблематика

сводилась на {диалектику идеи и материи, разрабатываемую в виде

чувственно-материального космоса, движимого космической душой, управляемого

тоже космическим умом и создаваемого сверхдушевным и сверхумственным

первоединством}.

Такова чисто философская, то есть теоретическая, основа античной

философии.

2. {Историческое значение специфики этого итога}. Специфика

формулированного нами итога очень важна в том отношении, что только при ее

помощи и можно противопоставлять античность последующим культурам. Во всех

этих культурах очень много античного, и во многих отношениях античность

оказалась каким-то вечным образцом. Тем не менее, если античная философия

является для нас чем-то определенным, чем-то самостоятельным, чем-то

несводимым ни на какие другие культуры, необходимо во всяком случае четко

формулировать античную специфику и отчетливо противопоставлять ее всяким

другим, неантичным методам мышления.

В самом деле, например, средневековая философия тоже признает и

существование чувственно-материального космоса и тоже дает его

неоплатоническую обработку. И тем не менее существует один момент, который

раз и навсегда противопоставляет античную и средневековую философию, какие

бы совпадения здесь ни наблюдались. Именно, последним и окончательным

абсолютом для античной философии является чувственно-материальный космос,

поскольку исходная интуиция всего рабовладения гласила только о телесных

вещах и, самое большее, о возведении всех чувственно-материальных вещей на

предельную ступень тоже чувственно-материального космоса. Совсем другое дело

- средневековое мышление, в котором основной интуицией была не интуиция

чувственного тела, а интуиция личности. Поэтому абсолютом здесь оказался не

чувственно-материальный космос, но личность, которая выше всякого космоса и

которая является даже его творцом и создателем. И какие бы совпадения мы ни

находили между средневековым монотеизмом и античным пантеизмом, то и другое

никогда и ни в каком смысле не могут отождествляться, откуда и непроходимая

пропасть между античным и средневековым мышлением.

Точно так же очень многое и в Новое время совпадало с античностью, и

новоевропейские мыслители всегда многому учились в античности, и часто

учились весьма охотно, даже и с восторгом. И опять-таки: вся новоевропейская

философия тоже исходит из личности, но только не абсолютной, а

относительной, человеческой. Это была не абсолютная личность средневековья,

но абсолютизированная человеческая личность, для которой

чувственно-материальный космос уже меньше всего имел самостоятельное

значение, а большей частью имел значение предмета научно-художественных

построений.

Наконец, и в век зарождающегося социализма основной интуицией является

вовсе не интуиция чувственно-материальной вещи, но интуиция

свободно-деятельного и творчески-трудового коллектива.

Итак, формулированную нами специфику античной философии никак нельзя

забывать уже по одному тому, что без этого невозможно будет устанавливать

специфику и всех послеантичных культур. Если бы античная культура не имела

своей специфики, то устанавливать эту специфику для позднейших культур

оказалось бы весьма затруднительно и даже едва ли возможно.

Наконец, предлагаемая нами специфика античной философии вовсе не есть

что-нибудь для нее унизительное. Ведь К. Маркс справедливо говорит о том,

что греки были нормальными детьми и что взрослый человек всегда будет с

любовью вспоминать свое детство, если оно было нормальным. Поэтому если для

ребенка мир сначала ограничивается одной комнатой, или одним домом, или

одной улицей, то нет ничего удивительного и неестественного в том, что для

древнего грека мир ограничивался только видимым, слышимым и вообще

чувственно воспринимаемым небом. И не было ничего противоестественного в

том, что космос вообще трактовался в античности как пространственно

ограниченное физическое тело. Это было вполне естественно, и установленная

нами специфика античной философии была явлением не только естественным, но

на свой манер даже глубоким и красивым.