2.3. Морфология.

1. Повышенная экспрессивность переводов Михайлова и Багрицкого во многом создается морфологическими средствами: оба переводчика используют прямую речь («И порешили: сгинь ты, Джон/ Ячменное Зерно» в первой строфе, «Теперь-то наш ты, Джон!» в шестой, а также в седьмой и пятнадцатой у Михайлова; «Ты должен сгинуть, юный Джон/ Ячменное Зерно!» в первой строфе, также в шестой и «Вовек прославлен Джон/ Ячменное Зерно!» в пятнадцатой у Багрицкого); в переводах присутствует императив (в первой, четвертой и девятой строфах у Михайлова и во второй у Багрицкого).

2. В конце стихотворения Михайлов и Багрицкий вновь упоминают «врагов» главного героя, и если второй переводчик дублирует образ «трех королей» из первой строфы, то первый называет их «Джоновыми врагами», тогда как в оригинале чисто вспомогательная эта оппозиция к концу стихотворения снимается. Этот повтор неизбежно усиливает сюжетность. Кроме того, оба переводчика добавляют в последних строфах одну и ту же оппозицию, довольно, казалось бы, очевидную, но все же не вполне справедливую в контексте данного стихотворения. «Погиб ты сам, но кровь твоя – услада для сердец», пишет Михайлов; «Пусть не осталось ничего/ И твой развеян прах,/ Но кровь из сердца твоего/ Живет в людских сердцах!» - вторит ему Багрицкий. Однако, согласно оригиналу, Джон не умер, а именно переродился, это образ вечно возрождающейся, цикличной, обновляющейся природы – в переводе несколько смещается смысловой акцент.

В переводе Сенковского система персонажей пополняется образом «злой колдуньи», которой в оригинале соответствует «трезвая осень». Нежелательным эффектом становится появление негативных коннотаций, связанных с новым образом, тогда как, если это действительно интерпретация образа осени, их быть не должно, ведь осень – пора сбора урожая, образ, для народного сознания положительный. Кроме того, новый персонаж делает стихотворение более сюжетным, что, как уже говорилось, не соответствует тенденции оригинала.

3. В переводе Маршака с 12 строфы начинаются важные грамматические изменения: в грамматической структуре последних строф оригинала субъектом действия является кровь Джона, а не сам герой, а в переводе предикаты относятся именно к нему: «Отвагу поднимает он/ Со дна людских сердец», «Он гонит вон из головы/ Докучный рой забот», «В бочонке, где клокочет Джон/ Ячменное Зерно». Подчеркивается энергичность и сила героя. (Характерно, что в первых строфах он избегает перевода строк о королях в активном залоге, как в оригинале, а использует пассивные конструкции, чем еще сильнее оттеняет деятельность, «живость» Джона). Эллипсис, используемый Маршаком в одиннадцатой строфе, придает действию напряженность. Багрицкий также меняет в заключительных строфах грамматическую структуру, и его герой будто бы активнее, неистовее, чем Джон Маршака («бунтует Джон», «в кружке ходит Джон», «брызжет силой дрожжевой» и т.д.), однако перевод Багрицкого звучит все же спокойнее – причиной тому использование полных грамматических конструкций, большого количества эмоционально насыщенных глаголов, что приводит к большей семантической нагруженности текста.