Презентация исследователей литературы.

На сравнительно небольшой географической площади Москвы и Петербурга плотность разнообразных художественных талантов была настолько высока, что ей нет соответствующих примеров не только в русской, но и в мировой истории. Одних поэтов – великих, крупных и просто значительных – десятки. Аннеский, Блок, Гумилев, Бунин, Ахматова, Есенин, Маяковский, Пастернак, Хлебников, Клюев, Северянин, Белый, Сологуб, Бальмонт, Брюсов, Волошин, Ивановы (Вячеслав и Георгий), Кузмин, Цветаева, Ходасевич, Гиппиус, Мандельштам – это только самые заметные, да и то не все. В конце XIX в. поэзия начала теснить с “привилегированного” места прозу, она сама теперь претендовала на роль выразительницы чувств, чаяний и умонастроений молодого поколения. Это была эпоха общественного застоя, эпоха торжества обывательщины – смутное тревожное безвременье.

В те годы дальние, глухие,

В сердцах царили сон и мгла… Блок.

В 1890-е годы течение модернизма (от франц. “modern”) – современный еще до конца не оформилось. Оно по образному выражению В.Брюсова “пробивалось там и сям отдельными ручейками”.

Переживание конца, “декаданса” лат. decadentia – упадок, погружение в индивидуальные переживания, стремительного падения в пропасть, охватившее интеллигенцию даже раньше реального поражения России в русско-японской войне, революции 1905-1907 годов, отступлений на германском фронте, кровавой гражданской войны с ее миллионами погибших в творчестве “новых” стихотворцев поначалу мало, чем отличалась от “скорбных” песен гражданской лирики. Наиболее чуткие художники “серебряного века” жили с чувством страшного разлада между своей культурой и жизнью России, которая в то время все еще оставалась страной крестьянской. “Серебряный век” отличался крайним субъективизмом восприятия мира.

Литература перестает быть правдивым отражением реальности и выражает, скорее, внутренние переживания художников. “символизм” – это литературное течение, сознательно взявшее символ за основу искусства. Символизм был своеобразной попыткой уйти от противоречий реальной действительности в область “общих”, “вечных” идей и “истин”. Это обусловило отход символистов от традиций демократической русской мысли и от гражданских традиций русской классической литературы к философско-идеалистической реакции в эстетике, противопоставляемой символистами эстетике революционно-демократической. (Н.Минский, Д.Мережковский, З.Гиппиус, В.Брюсов и К.Бальмонт, А.Блок, А.Белый, Вяч.Иванов, С.Соловьев. На щите символистов были начертаны идеализм (романтика) и религия. Символисты чувствовали себя спасителями, они жаждали нового преображения бытия, всего человечества, через соединение искусства и религии. Историческое значение русского символизма велико. Символисты чутко уловили и выразили тревожные, трагические предощущения социальных катастроф и потрясений начала нашего столетия. В их стихах запечатлён романтический порыв к миропорядку, где царила бы духовная свобода и единение людей. Стих

Акмеизм (от греч. “акме” – высшая степень чего-либо, цветущая сила) называли еще “адамизмом” (мужественный и твердый взгляд на жизнь). Акмеисты: Н.С.Гумилев, О.Э.Мандельштам, А.А.Ахматова, С.М.Городецкий, М.А.Зенкевич, Г.И.Иванов, В.Н.Нарбут, Е.Ю.Кузьмина-Караваева, И.Ф.Анненский – заявили о себе в 10-е гг. XX в.

Провозглашали высокую самоценность земного, здешнего мира, его красок и форм, звали “возлюбить землю” и как можно меньше говорить о вечности, о непознаваемом. Хотели воспеть мир во всей его многоцветности. Акмеисты оказались чрезвычайно энергичны в своей деятельности. В 1911-1914 гг. они объединились в группу “Цех поэтов”, возглавляемую Гумилевым. В 1912-1913 гг. основали собственный журнал “Гиперборей” (редактор – переводчик М.Л.Лозинский). Выпустили также несколько альманахов “Цеха поэтов”. Поэзия акмеистов тяготела к воссозданию трехмерного мира, его предметности. Ее привлекал внешний, большей частью эстетизированный быт, “дух мелочей прелестных и воздушных” (М.Кузмин) или же подчеркнутый прозаизм житейских реалий.

Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мои плечи и грудь в меха.

И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные Несытые взгляды твои!

Увлечение предметностью, предметной деталью было так велико, что даже мир душевных переживаний нередко воплощался в поэзии акмеистов в какой-нибудь вещи. Любование “мелочами”, эстетизация их мешали поэтам увидеть мир больших чувств и реальных жизненных пропорций. Мир этот нередко выглядел у акмеистов игрушечным, аполитичным, вызывал впечатление искусственности и эфемерности человеческих страданий.

Футуризм от лат. “futurum”, т.е. “будущее”. Заявив о себе, как и акмеизм, в 10-е годы XXв., русский футуризм сразу же привлек всеобщее внимание – возможно, потому, что в наиболее радикальной форме отражал дух раскола, который носился в воздухе времени. Основным его принципом был отказ от старой культуры (от “старья”, по любимому выражению В.Маяковского). Русские футуристы в большинстве отдавали предпочтение городской культуре перед деревенской, искали новые формы выразительности: звукоподражание, “свободный синтаксис”, словотворчество (слово-новшество, “самовитое” слово), приемы плаката, графический стих (знаменитая лесенка Маяковского) и т.д. – Кубофутуризм Давид и Николай Бурлюки, Елена Гуро, Василий Каменский, Алексей Крученых, Бенедикт Лившиц, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников.

Одним из оружий футуристов была их способность не только “брать за глотку”, но и “брать глоткой”. Внешняя манера поведения, вызывающие одежды, голосовые данные – играли первостатейное значение. В поисках “самовитого слова” (ценного “само в себе”, вне всякого конкретного смысла) они писали стихи, в которых принципиально отсутствовал смысл, но которые, по замыслу создателей, несли в себе какой-то “сверхсмысл”, идею “всеединства”. Поэты отражали своё отношение ко всем событиям, происходящим в стране.

Эта поэзия была реакцией на обветшалость традиционных эстетических форм.

– Эгофутуризм Второй по значительности футуристической группой была группа Игоря Северянина, называвшая себя “эгофутуристами” (“ego” лат. – “я”). В нее входили Игорь Северянин, И.В.Игнатьев, К.К.Олимпов, Василиск Гнедов, Георгий Иванов и др.

Ядром программы были формальные требования: смелые образы, отказ от поэтических штампов и слов, вводимых в стих только ради рифмы и размера, эксперименты в области лексики. Основополагающим для северянинской доктрины эгофутуризма было утверждение всеоправдания, которое приводило к полному общественному индифферентизму.