124 Глава VII

нуться на родину и осуществить месть.

Ее постоянный плач об отце не только

выражение ее личной скорби. Для

древнего грека здесь скрывалось нечто

большее: это и некоторое возмещение

тех погребальных почестей, которые

был лишен Агамемнон, и своего рода

постоянная поддержка в душе загубленного

отца чувства обиды и жажды

отмщения. В характере Электры есть

некоторые черты, роднящие ее с Антигоной.

Одно и то же чувство одушевляет

обеих героинь. Так же как и Антигона,

Электра хочет служить справедливости

и готова принести себя в жертву ради

нее. Но у Электры ненависть и жажда

мести берут верх над любовью. Такой

сделали ее жизненные условия, в которых

она оказалась, и ей самой бывает

тяжело и стыдно за то, что в ее душе

зреют подобные чувства и что она

вынуждена делать не женское дело

(ст. 612 и следующие). Электра живет

вместе с убийцами своего отца и принуждена

исполнять их волю. Ей невыносимо

видеть, что Эгисф в царском

одеянии ее отца, из чаши убитого

совершает возлияние на очаг, бывший

свидетелем его преступления. Но еще

невыносимее видеть мать, живущую

с преступным человеком, соучастником

убийства своего мужа. Жестокость и

преступность Клитемнестры оправдывают

ненависть Электры к ней. В пьесе

не раз дается понять, что Клитемнестра

обрекла бы на ту же участь и Ореста,

если бы он не был спасен ее дочерью.

Известие о смерти сына внушает

ей только мысль о непоколебимости

ее счастья и ликующее торжество над

убитой горем Электрой. Это заранее

отнимает у нее наше сочувствие и облегчает

для нас страшный смысл матереубийства

Ореста.

Образу Ореста драматург уделяет

значительно меньше внимания. И это

совершенно естественно в связи с тем»

развитием фабулы пьесы, какое дается

Софоклом. У Эсхила Ореста преследуют

Эринии убитой им матери, пока в конце

концов его не оправдывает суд афинских

старейшин. В «Электре» Орфокла Орест,

получив повеление Аполлона совершить

самому при помощи хитрости убийство

матери, безоговорочно следует этому

повелению. В противоположность Оресту

Эсхила у него нет никаких колебаний

в момент совершения убийства,

его не преследуют потом Эринии, и нет

никакого суда над ним с участием

богов. Это полная и безоговорочная

апология религии Аполлона. Веление

бога должно быть исполнено потому,

что оно совпадает с нравственным долгом.

Орест карает нечестивых преступников

и тиранов и восстанавливает

над Микенами законную власть дома

Атрея.

В древности «Электра» рассматривалась

как одно из образцовых произведений

Софокла. Такая оценка, вне всякого

сомнения, в первую очередь зависела

от гениальной обрисовки характера

главного персонажа пьесы. Софокл показал

себя в «Электре» большим мастером

сцены, создавшим ряд театрально выразительных

мизансцен. Таков, например,

эписодий второй, в котором дается резкое

объяснение Клитемнестры и Электры,

а в дальнейшем — неожиданное

появление Талфибия с известием о

смерти Ореста. Здесь же драматург

удачно применяет и прием трагической

иронии. Клитемнестра совершает умилостивительное

жертвоприношение Аполлону,

который как раз и посылает

ей мстителя за смерть Агамемнона.

После рассказа Талфибия она чувствует,

как исчезает гнет постоянного страха

перед ожидаемой местью, между тем

на самом деле это уже начало осуществления

плана мести.

Софокл. 125

Очень выразительна сцена, в которой

Электра, полная скорби и отчаяния,

произносит монолог, обращаясь к урне,

-содержащей, как она думает, прах

•ее брата. По мнению некоторых исследователей,

зрители должны были оставаться

равнодушными при этой сцене,

так как брат стоял здесь же живой. ..

Едва ли I с I этим можно согласиться.

Поэт так правдиво изобразил безграничную

скорбь и отчаяние Электры, порожденные

известием о гибели еще недавно

цветущего юноши и горькой мыслью

о том, что долг справедливого возмездия

теперь^уже не будет исполнен, и остается

только одно — умереть, что зритель

на какой-то момент сживался со страданиями

Электры, убежденный в том,

что она действительно держит урну

•с пеплом своего брата. Основные

чувства, властвующие над ее душой,—

глубокая скорбь об отце и жажда

отмщения за его насильственную смерть;

но в ходе'развития действия эти чувства

принимают разные оттенки в своем

проявлении. Электра изливает свою

скорбь вместе с хором, упрекает в трусости

и предательств свою сестру,

резко спорит с матерью, вскрывая подлинные

мотивы ее преступления и

ее лицемерие; внезапно она узнает

о смерти своего брата и видит вдруг

все свои надежды уничтоженными;

потом, когда она думает, что держит

его пепел в своих руках, и — против

ожидания — видит его живым,— во

всем этом заложены для актера богатые

возможности патетического воздействия,

и драматург позаботился о том,

чтобы дать каждой из этих сцен форму

наиболее подходящую, чтобы заставить

блистать исполнителя этой роли.

:<ЭДИП-ЦАРЬ»

В этой трагедии Эдип предстает уже

«фиванским царем. Прошло примерно

лет пятнадцать после того, как он впервые

появился в Фивах. У него уже

четверо детей, в том числе две малолетние

дочери — Антигона и Йемена.

Скена изображает фасад царского

дворца, перед которым происходят основные

события драмы. Пролог весьма

выразителен с чисто зрелищной стороны.

Толпа старцев, юношей и мальчиков

во главе со жрецом Зевса идет через

правый парод ко дворцу Эдипа. У всех

в руках ветви маслины, перевитые

белой овечьей шерстью. Пройдя ко

дворцу, участники процессии садятся

у алтарей, расположенных перед входом

во дворец. К процессии выходит

Эдип — мудрый, заботливый правитель,

пользующийся неподдельным доверием

народа. Как отец, он страдает из-за бедствия

народа и потому уже раньше

отправил в Дельфы своего шурина

Креонта, чтобы тот вопросил Феба, как

избавить город от гибели. Возвещенный

вернувшимся из Дельф Креонтом оракул

Феба (надо смыть изгнанием или

кровью кровь убитого царя Лая) —

исходный пункт всех последующих действий

Эдипа. Прежде всего он желает

узнать от Креонта обстоятельства

смерти Лая. В этом месте пьесы допущено

явное неправдоподобие: странно,

что Эдип, женатый на Иокасте приблизительно

"уже пятнадцать лет, до сих

пор ничего не знал об этом. Но рассказ

Креонта необходим в дальнейшем развитии

фабулы, поскольку он дает своего

рода «официальную» версию гибели Лая.

Эдип заявляет, что он сам хочет

разобрать это дело, и велит созвать

фиванский народ. Процессия удаляется.