II в. Н. Э. И считалась одной из афинских

достопримечательностей.

Вскоре после смерти Менандр был

признан величайшим драматическим

писателем. Его пьесы внимательно изучались

критиками. Типы, выведенные

в его комедиях, сделались нарицательными.

Менандр стал общепризнанным

главой новой комедии, а именно она

и могла господствовать в это время

в театре с ее реалистическими тенденциями,

хотя бы и ограниченными сферой

семьи и быта; трагедия находилась

в упадке уже в IV в. до н. э., политической

же комедии не могло быть

в силу изменившихся исторических

условий. Известность Менандра скоро

вышла за пределы Греции. Ему подражали

или переделывали его комедии

римские драматурги Плавт и Терен-

ций. Менандр сделался одним из любимейших

писателей образованных греков

и римлян, и его слава продолжалась

до падения античного мира.

Вплоть до середины XIX в. наука

располагала весьма скудными сведениями

о Менандре: имелись лишь отдельные

цитаты из его пьес, сохраненные

другими писателями. В 1855 г. много

путешествовавший ученый архимандрит

Порфирий Успенский привез

в Россию остаток рукописи IV в. до

н. э., найденный в монастыре на Синае.

Как оказалось впоследствии, пергаментный

лист содержал отрывки двух

пьес Менандра —«Третейского суда»

и «Видения». На основании этой находки

русский ученый академик В. К. Ерн-

штедт написал в 1891 г. блестящую

работу, заложившую фундамент научного

изучения творчества Менандра.

В 1905 г. французскому ученому Густаву

Лефевру посчастливилось найти во

время раскопок в Египте разрознен-

268 Глава XII

ную рукопись Менандра, содержавшую

отрывки из пяти комедий. Лучше всего

сохранилась комедия «Третейский суд».

Были и последующие находки обрывков

как папирусных, так и пергаментных

рукописей. Так, в 1956 г. швейцарский

коллекционер М. Бодмер купил

на рынке в Александрии папирус, содержавший

комедию «Брюзга». В настоящее

время это единственная комедия

Менандра, текст которой дошел до

нас полностью. Благодаря всем этим

находкам стало возможным прийти к более

определенному суждению о творчестве

Менандра.

Подобно Еврипиду, Менандр воспроизводит

в своих драмах современную

ему жизнь. Но, изображая круг сюжетов,

в который замкнулась новая коме-

Менандр. Статуя. Ватикан

дия, Менандр обнаруживает изумительное

искусство в характеристике отдельных

действующих лиц. Герои его комедий

— обычные средние люди, живущие

только в кругу своих личных дел

и интересов. Но Менандр умеет наделить

их только им свойственными чертами.

Он дает очень тонкое и правдивое

изображение душевных переживаний

своих героев и этим напоминает Еври-

пида. Несмотря на однообразие и узость

тематики, перешедшей к нему по традиции,

Менандру удалось сделать свои

пьесы живыми и увлекательными благодаря

именно тонкой психологической

характеристике действующих лиц. В

этом отношении Менандр, как Еври-

пид, проложил дорогу для новой европейской

драмы.

«БРЮЗГА»

Единственная комедия Менандра, со- в жизни победу на состязании в 316 т\

хранившаяся в полном виде,— раннее до н. э. В центре комедии стоит не

произведение двадцатишестилетнего ко- совсем обычный образ «брюзги» Кнемо-

медиографа, доставившее ему первую на, недоверчивого и нелюдимого пожи-

Театр эллинистической эпохи 269

лого крестьянина. Это убежденный

человеконенавистник, жадно стремящийся

к полному одиночеству, не сумевший

ужиться ни с женой, ни с соседями.

Но несчастный Кнемон не родился

мизантропом: отвращение к людям

внушено ему его тяжелым житейским

опытом. Сам он говорит об этом так:

Но таким, Гефест свидетель, черствым стал

я оттого,

Что на низость человечью, на корыстный

ум людской

Нагляделся в жизни вдоволь. Я уверен

был: никто

Никому на свете блага не желает. Это мне

И вредило 1.

Образ разочаровавшегося в людях одиночки

— яркий показатель того разобщения

между людьми, которое принес

с собой распад полисной солидарности.

Менандр умеет весьма конкретно показать,

что суровый нрав Кнемона —

естественное порождение его суровой

жизни, прошедшей в безнадежной борьбе

с нуждой:

Вот настоящий землероб аттический:

С камнями, что шалфей лишь да чабрец

родят,

Воюет, с горем дружит, а с удачей — нет!2

Подлинное содержание комедии — перевоспитание

Кнемона, его возвращение

к людям; сравнительно с этой

линией любовная интрига отходит на

задний план. Когда богатый юноша

Сострат влюбляется в дочь Кнемона,

нелюдимый нрав крестьянина делает

положение влюбленного по всей видимости

безнадежным. По комедийным шаблонам

полагается обратиться к помощи

пройдохи-парасита или ловкача-раба:

Сострату приходит на ум и то и другое,

но из всех этих планов ничего не

получается. Знакомство с Горгием, пасынком

Кнемона, тоже ничего не может

дать Сострату, потому что Кнемон все

равно не поддерживает никаких отношений

ни со своей бывшей женой, ни

с ее сыном. Сострат сознает, что вражда

к нему Кнемона — это не только вражда

старого бирюка к бодрому юноше,

но и вражда озлобленного бедняка

к избалованному богачу, и поэтому пытается

продемонстрировать свое трудолюбие,

чтобы хоть так привлечь к себе

симпатии «брюзги»: он облачается в грубую

овчину, с дрожью страха берет

в руки тяжелую мотыку и отправляется

ковырять землю по соседству с участком

Кнемона. Отсутствие всякой привычки

к сельскому труду скоро делает

его положение отчаянным, тем более

что попасться на глаза Кнемону и его

дочке так и не удается:

...Я в тройной беде:

Бока, спина и шея — словом, тело все —

Моя беда. Я с превеликим рвением

Взялся за дело. Новичок неопытный,

Я принялся орудовать мотыкою,

Как землекоп заправский. Но надолго мне

Запала не хватило. Озираться стал,

Оглядываться — не идет ли с дочерью

Старик. Сперва я за бока украдкою

Хватался, но затем, поскольку времени

Прошло немало, совершенно скрючился

И одеревенел. А их все нет и нет.

А солнце припекает. На меня взглянув,

Увидел Горгий: как журавль колодезный,

С трудом я выпрямляюсь, а потом опять

Клонюсь к земле... 3.

Спасение приходит оттуда, откуда его

никто не ждет. Пытаясь вытащить

упавшую в колодец мотыку, Кнемон

сам падает в колодец, откуда его вытаскивают

молодые приятели — Горгий