258 Глава XI

няющегося к ним страха... становятся

аффектом»1. Трагедия должна возбуждать

наше сострадание и страх, чтобы

очищать только эти и подобные им

страсти, а не все страсти вообще.

Но что же обозначает самое «очищение

» или катарсис? Человек может быть

очень хорошим и все-таки иметь не

одну слабость, сделать не один поступок,

навлекающий на него тяжкое бедствие.

Чувствуя сострадание и страх,

мы понимаем в то же время, что несчастье

— следствие поступка этого человека.

Самое же очищение нас от чувств

страха и сострадания и подобных им

чувств заключается, по Лессингу,

в превращении страстей в добродетельные

наклонности. По обе стороны каждой

добродетели, по учению Аристотеля,

расположены крайности, между

которыми она находится. Таким образом,

трагедия, чтобы обратить наше

сострадание в добродетель, должна

очистить нас от обеих крайностей;

это же надо сказать и о чувстве страха.

«Трагическое сострадание должно не

только по отношению к состраданию

очищать душу того, кто чувствует

слишком сильное сострадание, но и того,

кто чувствует его слишком слабо. Трагический

страх должен в отношении

страха не только очищать душу того,

кто не боится совсем никакого несчастья,

но и того, в ком вызывает тревогу всякое

несчастье, даже самое отдаленное,

самое невероятное» 2.

Теорию катарсиса у Лессинга называют

этической.

Существует и другое объяснение

катарсиса, которое дал в конце 50-х гг.

XIX в. Немецкий филолог я. Бернайс.

Термин «катарсис», утверждает Бернайс.

взят Аристотелем из медицины

и обозначает очищение, удаление вредных

элементов из нашей души, то есть

облегчение от аффектов сострадания,

страха и подобных им. Бернайс ссылается

на одно место шв «Политике»

Аристотеля, где говорится о влиянии,

которое может иметь на нервных людей

музыка. Прежде всего Аристотель

утверждает, что музыка способна воздействовать

на этическую сторону души

и поэтому должна быть включена

в число предметов воспитания. Вместе

с тем Аристотель утверждает, что

музыка должна иметь полезное применение

не для одной цели, а нескольких:

1) Ради воспитания, 2) ради очищения,

3) Ради интеллектуального развлечения,

то есть ради успокоения и отдохновения

от напряженной деятельности.

Некоторые лица подвержены энтузиастическому

возбуждению под влиянием

религиозных песнопений. Эти

песнопения приносят им как бы очищение

и исцеление. То же самое испытывают

люди нервные, подверженные

влиянию аффектов жалости, страха

и других. «Все такие лица получают

своего рода очищение, то есть облегчение,

связанное с наслаждением» 3. Так

же надо понимать, по мнению Бернай-

са, и катарсис в аристотелевском определении

трагедии. Трагедия, вызывая

аффекты силой сценического искусства

и доводя их до крайнего напряжения,

успокаивает человека.

Существуют и другие объяснения

понятия катарсиса у Аристотеля. Некоторые

из них совершенно не принимают

во внимание того обстоятельства, что

определение трагедии у Аристотеля

сделано им на основании греческой тра-

1 Т.-Э. Л е с с и н г, Гамбургская драматургия, стр. 281. 2 Там же, стр. 288. 3 Аристотель, Политика, кн. VIII, гл. 7, пер. С. А. Жебелева. М., 1911, стр. 374—375^

Учение Аристотеля о трагедии в сопоставлении со взглядами на трагедию Платона 259

гедии и в первую очередь относится

именно к ней. Но наиболее принятой

в настоящее время можно считать теорию

Бернайса, согласно которой катарсис

понимается как медицинская метафора,

обозначающая облегчение нашей

души от аффектов сострадания и страха.

Во всяком случае, какое бы объяснение

ни давать катарсису, остается бесспорным

одно: Аристотель говорит о благотворном

влиянии трагедии на душу

человека, тогда как Платон утверждал,

что трагики разжигают худшую часть

человеческой души и губят в человеке

разумное начало.

Аристотель не имел в виду давать

в «Поэтике» свод каких-то незыблемых

правил, как пытались изобразить это

представители французского классицизма.

Ход рассуждений Аристотеля,

скорее, таков, как будто он желает

сказать, что делаемые им выводы основываются

на определенном историческом

изучении. Однако нельзя отрицать

и известной нормативности, свойственной

положениям «Поэтики». Правильнее

было бы считать, что она носит

историко-нормативный характер.

Представители французского классицизма

полагали, что Аристотель дает

каноны драматургического творчества

вообще; толкуя неправильно Аристотеля,

они искажали его положения

по ряду вопросов. Так, французские

классицисты утверждали, что в «Поэтике

» Аристотеля содержится учение

о трех единствах: единстве места, времени

и действия. На самом деле это

совершенно не так. Об единстве места

у Аристотеля ничего не говорится,

и мы знаем, что в греческой трагедии

действие могло переноситься с места

на место (например, в «Эвменидах»