1 Следует отметить, что во время процесса над Сократом в 399 г. До н. Э. Наряду с другими

доказательствами его виновности ссылались и на то, что факт преступного отрицания Сократом

богов народной религии засвидетельствован Аристофаном.

218 Глава X

встречного — купца, ремесленника, политика,

философа, поэта — и начинал

задавать ему вопросы. Случалось,

ото, идя по улице, он вдруг останавливался

и оставался в застывшей позе,

размышляя. Народу он должен был

казаться чудаком или маньяком. Аристофан

собрал все внешние черты облика

Сократа и довел их до гротеска, как

это обычно делала древняя комедия.

Интересно отметить, что самим софистам

учение Сократа казалось иногда

чересчур тонким, слишком софистическим.

Понятно, что народ должен был

считать Сократа также софистом, и притом

трудно понимаемым, хотя и очень

искусным. Поэтому рядовой афинянин

смотрел на Сократа как на вредного

человека. Ему приписывали мысли,

которые обычно приписывали всем

софистам: из него сделали безбожника

и опасного подрывателя основ. Обвинение

в занятиях физическими науками,

поданное в «Облаках» в сатирической

заостренной форме, имеет под собой

известное основание. Хотя не эти науки

составляли главный предмет исследований

Сократа, но Ксенофонт сообщает,

что философ занимался геометрией

и астрономией в таком объеме, в каком

они могут быть полезны на практике.

Между тем на занятия астрономией

в народе смотрели как на вредное дело.

Исследующий небесные явления мог

навлечь гнев богов не только на себя,

но и на всю общину, так как стремился

узнать то, чего боги не пожелали

открыть человеку. К тому же проникновение

в тайны богов могло повести, по

мнению народа, к неверию, а оно могло

подорвать в обществе всякое понятие

о справедливости и нравственности.

Так смотрели в народе на Сократа,

л это ходячее представление о философе

Аристофан взял за основу образа Сократа

в своих «Облаках». При этом ряд

исследователей подчеркивает тот факт,

что вовсе не личная неприязнь толкнула

Аристофана на изображение Сократа

в виде софиста, губительно влияющего

на нравы общества. Он был искренне

убежден, что новые течения и в философии,

и в области общественного воспитания,

и в литературе несут величайшее

зло Афинам. Вот почему ко всем представителям

таких новшеств он относился

с нескрываемой враждебностью.

Следует отметить две особенности,

касающиеся агона и роли хора в этой

комедии. В агоне «Облаков» принимают

участие персонажи, введенные только

в эту часть пьесы. В плане моральных

принципов Кривда высказывает, в сущности,

то же, что звучало в устах Сократа.

Но при сходстве есть и разница.

В комедии Сократ говорит о высоких

философских материях или о «тонкостях

» диалектики (в античном смысле

этого слова) и эристики. Высказываемые

же Кривдой мысли и моральные

принципы являются приложением философии

Сократа к жизненной практике,

в том числе к воспитанию юношества.

Введение Правды вызывалось необходимостью

противопоставить ложному

принципу воспитания определенный

положительный идеал, но никто из действующих

лиц комедии не мог быть

носителем такого положительного

идеала. Поэтому и понадобилось введение

еще одного действующего лица,

принимающего участие только в агоне

и представляющего защиту истинных

моральных устоев.

Противоречивую роль в этой комедии

играет хор. По словам Сократа,

Облака являются новыми богами, которым

надо поклоняться вместо Зевса

и других богов. Облака, следовательно,

ложные боги. И, как бы оправдывая

такую характеристику, они поощряют

Стрепсиада в его рвении усвоить лож-

Древняя аттическая комедия 219

ную науку, обещая ему в будущем

громкую славу. Но в конце пьесы оказывается,

что Облака сознательно толкали

в беду сошедшего с правильного

пути человека, чтобы он научился

бояться богов. Если взять конец пролога

и начало парода, то существует

определенное несоответствие между

тем, что ожидает зритель услышать

от Облаков, и тем, что он потом от них

слышит. Зритель ожидает, что перед

ним появятся ложные божества, которые

выступят с ложным словом. Между

тем вступительная песнь хора поражает

своей красотой и силой. Она может дать

представление о серьезных лирических

партиях, встречающихся в комедиях

Аристофана. Вот ее стихотворный

перевод:

Комедия была поставлена, вероятно,

от имени Филонида на Ленеях в феврале