1949 Год. – Ли Мань показал обложку номера. Пишет некая в. Лимановская.

Фельетон «Дом веселья». Итак, читаю: «Весь второй этаж занимает

дансинг. День и ночь там воет джаз, и белокурые, черноволосые, рыжие

девушки безотказно танцуют с любым гостем, лишь бы он платил по прейскуранту

за каждый танец...».

– Надеюсь, это не бордель? Или в советском журнале «такого» не скажут?..

Танцуют... Ну, глупость какая-то! Нашли, за что критиковать! А

впрочем... – замялся он слегка. – Тут у меня легендарный номерок! – «Крокодил

», март 1949 г., № 7. – Вот, на странице десятой, Д. Беляев, фельетон

«СТИЛЯГА». Из серии: «Типы, уходящие в прошлое»... – «В дверях зала

показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-

оранжевая, а рукава и полы зеленые; таких широченных штанов канареечно-

горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клеша; ботинки

на нем представляли хитроумную комбинацию из черного лака и красной

замши. Юноша оперся о косяк двери и каким-то, на редкость развязным,

движением закинул правую ногу на левую, после чего обнаружились носки,

которые слепили глаза, до того они были ярки… Теперь вы знаете,

что такое стиляга? – спросил сосед-студент. – Тип довольно редкостный.

Однако находятся такие парни и девушки, которые завидуют стилягам. –

«Завидовать? Этой мерзости? – воскликнула с негодованием одна из девушек.

– Мне лично плюнуть хочется».

С такого фельетона начиналась травля тех, кто танцует «не по-

нашему». После этого была «Плесень» Б. Протопопова и В. Шатуновского

в «Комсомольской правде» и рисунок в том же «Крокодиле» Б. Пророкова

– знаменитая «Папина «ПОБЕДА» – картинка с пьяным пареньком, вылезающим

из папиной машины. На голове у него большой бриолиновый

кок, на шее – галстук с обезьяной, во рту – сигарета. Стиляга! Так вот он

какой! Ату его, ату! – заголосила тогда пропаганда, выйдя в «священный

поход» с «низкопоклонством перед Западом»...

А вот и знаменитая в те годы критика – на уровне управдома. Полюбуйтесь

на рисунок, – упер палец в рисуночек Джон. – А называется карикатура

– «Открытие»… Посреди грязного, замусоренного двора стоит придурковатого

вида мужик с папиросой в зубах и огромной папкой подмышкой.

Рядом с ним усатый старый дворник в белом фартуке и с помелом, и лукаво

улыбаясь, говорит: «Товарищ управхоз, а там, на дне – асфальт!..».

– А вот в номерах за пятьдесят третий год – одна тема для карикатур!

БДИТЕЛЬНОСТЬ! – оживился вдруг Ли Мань, отложив в сторонку пяток

номеров. – Вот, полюбуйтесь, господин майор! И как прикажете все объяснить,

как не военными приготовлениями Советов?

– Спасибо, Ли... – это становится действительно интересно. – Джон

стал рассматривать журналы.

* * *

На одной картинке был нарисован переполненный салон автобуса и

двое мужчин, одетых в зимние пальто и шапки и беседующих меж собой.

Мужиков со всех сторон обступает плотная толпа, в которой некоторые

пассажиры с интересом вслушиваются в разговор. Вот прислушался мужичек.

А вот старуха навострила уши... Один из мужиков в испуге прикрывает

рот ладонью... Под картинкой – надпись: Ю. Узбяков. «Язык мой

– враг мой». «– Что, Иван Петрович, зубы? – Хуже. Душа болит. Завтра

завод принимает заказ – боюсь, как бы об этом не проболтаться».

– Прекрасная картина! – процедил Джон. – Похоже, накануне новой

войны в Союзе снова пошла волна шпиономании.

– Или вот! Полюбуйтесь – протянул Ли Мань журнал, где был нарисован

человек глуповатого вида, видимо, важный чиновник или, как было

принято выражаться в СССР, «большой начальник» и уборщица с ведром

и тряпкой. И их диалог: «– Это вы нашли секретный документ, который

я потерял? – Я нашла его в корзине для бумаг. – Объявляю вам благодарность

за бдительность».

– А вот еще! – усмехнулся Джон. – Тут какие-то стихи... сейчас прочитаю.

Но пригвожденный к делу взглядом,

Не озирается кругом.

Недосмотреть легко, что рядом

Ползет, смертельным полный ядом,

Злой гад, подосланный врагом.

(Демьян Бедный)

На картиночке был нарисован здоровенный коричневый змей в шляпе

и черных очках, на боках которой были надписи: «шпионаж, диверсия,

террор». Злобный змей выглядывал из-за плеча простоватого на вид

мужичка в очках-велосипедах, в зеленоватой помятой шляпе, в черных

нарукавниках, который, ничего не замечая, уткнулся, как дурак, в какие-

то служебные бумаги, на уголках которых были небольшие надписи «секретно

».

– И еще... – стал подсовывать Ли Мань майору номера журнала, где

пестрели картинки на тему «бдительности» или «угрозы шпионажа».

На одной, где стояла подпись: «Ю. Ганф. Ротозейская идиллия, или

волк в овечьей шкуре», – был нарисован беспечно улыбающийся служащий

в уже знакомых очках и нарукавниках, с блаженною улыбкою уткнувшийся

в бумаги, горка которых образует подобие овечьей шкуры, под

которой затаился подозрительный субъект в «ненашей» шляпе. На носу у

негодяя темные очки, а длиннющие, крючковатые руки тип протягивает к

печати и открывает ящики стола, из которых тянет листочки с надписью

«секретно».

Вторая выглядела комиксом из трех рисунков. На первом важного вида

мужчина, озираясь, запирает здоровенный сейф. На втором тот же герой

осмотрительно запирает массивную входную дверь. А вот на третьем он,

находясь в компании друзей, разговаривает с кем-то о делах. При этом его

слушатель с хитрейшим видом ухмыляется, а сам оратор так увлекся, изо

рта у него летит слюна... Вокруг толпятся люди. Иные навострили уши

и улыбаются, вслушиваясь в эту болтовню. Иные – хмурятся неодобрительно,

глядя на собеседников сердито... Под рисунками: Н. Лигогорский.

«Иван Петрович тщательно запер сейф. Не забыл запереть дверь кабинета.

И только рот забыл закрыть.»

– Не правда ли – прелестно? – заметил Ли Мань. – Вот их борьба «за

бдительность»... Да, такое возможно только накануне войны или уже в ее

ходе!

Да, вы правы! – отозвался Джон Картер, – вся история их системы представляла

себой стройную цепочку из чередующихся войн и подготовки к

новым войнам! Вспомните! Сперва – гражданская война. Потом НЭП, который

кончился насильственной коллективизацией деревни, то есть, фактически

– созданием базы продовольствия и организованной живой силы

для будущей мировой войны. В ходе коллективизации большевики изымают

из деревни хлеб и другое продовольствие. И продают его на Запад. Рос

и креп ГУЛАГ, куда брошены миллионы раскулаченных. А ГУЛАГ – добыча

угля и древесины для продажи за валюту. А еще – добыча золота... Большевики

продавали в эти годы за границу все, что только мжно продать.

Хлеб и уголь, древесину, хлопок, нефть... и картины «Эрмитажа»... словом,

все, и на вырученные деньги приглашают в Страну Советов инженеров и

техников капиталистического Запада. Благо, в начале тридцатых там кризис

и безработица. Многие свободные специалисты валом повалили тогда

на заработки в СССР... А еще большевики закупают на Западе проекты гидростанций

и заводов. И прежде всего – автомобильных (тут и знаменитые

сделки с Генри Фордом – строительство заводов в Горьком и в Москве) и

тракторных (которые на самом деле – танковые, в Ленинграде – знаменитый

Кировский, в Харькове, в Сталинграде, в Челябинске, в Ростове-на-

Дону), авиационных, артиллерийских... Кстати, о рекордах своей авиации

большевики трубили все тридцатые. Все эти сверхдальние полеты... Да

один сверхдальний перелет на бомбовозе из СССР в Америку чего стоит!..

Так большевики провели в СССР индустриализацию промышленности,

создали, прежде всего, энергетические и добывающие, транспортные

и военные отрасли. А делалось это головами инженеров с Запада и руками

крестьян, бежавших из деревни и вербовавшихся на стройки, а также заключенными.

В СССР были созданы тогда целые экономические отрасли.

А это и была массированная подготовка к будущей войне.

Мировую войну или, как они тогда болтали, «Мировой Октябрь» большевики

хотели! Они мечтали о такой войне! О войне пели песни! О войне

снимали фильмы! Военная романтика… Сколько ее насаждалось в

те года! И ярким примером жанра был в тридцать девятом фильм Ивана

Пырьева «Трактористы». Кино и танцы – любимейшие развлечения советской

молодежи. Парашютная вышка и тир с грошовыми призами при

парке отдыха в каждом городке. И песни, уж эти песни… «В далекий край

товарищ улетает…» – А куда улетает? – Не сказано… В Испанию? В Китай?

Или в Америку он улетает? Летчик – освободитель, мужественный

«сокол товарища Сталина», мужчина и герой… Или эта: «Малой кровью,

могучим ударом…»! – Красота-то какая!.. Эх, веселая война! Настоящее

дело для советских мужчин!..

Война!.. О ней ставили спектакли!.. На такой «войне» не было смерти

и крови, не было мук совести и грязи. Разумеется, что в такой «войне»

были только «наши» и «не наши», только «красные» и «белые», только

«злодеи-фашисты» и «герои»!.. С молодых ногтей детские писатели-коммунисты,

наподобие Аркадия Гайдара, пичкали детские души всякими

завиральными «мальчишами» и «военными тайнами»… Радостная пора

тридцать девятого – веселое время расширения границ, горячая эпоха

«освободительных походов»! И романтика! Романтика!.. Веселая и легкая

война! Война, как революция! И революция, как война!.. Не удивительно,

что, чуть подросши, подобного рода «мальчиши», как, например, молодой

поэт Павел Коган, принялись рифмовать вот такое:

Но мы еще дойдем до Ганга,

Но мы еще умрем в боях,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла Родина моя!

И такие настроения среди молодежи в Советском Союзе были МАССОВЫМИ!..

Первое советское поколение, или – «ровесники Октября», как их

тогда называли, обманутое поколение. Погубленное поколение. Поколение,

фактически не знавшее ничего объективно ни об истории своей страны,

ни о мире за пределами Страны Советов. Из них готовили своеобразных

биороботов. Мускулы – для работы на заводах, выпускающих все новые и

новые горы вооружений, и пушечное мясо для будущей войны. «Мировой

пожар» требовал немало топлива. И «дровами» должны были стать эти молодые

жизни… Потом… Потом товарищи в Кремле стали поджигателями

будущей войны. Сначала подожгли Испанию в тридцать седьмом… Потом

товарищ Сталин в том самом – в «ежовом» – тридцать восьмом просил

Европу пропустить Красную Армию «спасать» Чехословакию от немцев…

Каковы были бы плоды «спасения» для самой Европы – догадаться, увы,

не трудно… Слава Богу, что Сталина тогда в Европу не пустили!..

Затем был знаменитый Пакт и раздел Польши между «красными» и немцами.

Присоединение Западной Украины и Белоруссии к СССР. Оккупация

стран Балтии. И снова присоединение к Союзу новых территорий. На

этот раз земель Бесарабии и Буковины, отторгнутых у соседней Румынии…

А в конце марта сорок первого происходит государственный переворот в

далекой от границ Страны Советов Югославии и новое ее, фактически,

коммунистическое, правительство заключает с Москвой мирный договор

о ненападении и о взаимном военном сотрудничестве в случае возможной

агрессии. Заключаются и другие интересные соглашения… На территорию

Югославии Москва посылает оружие. Так «красные» готовились к войне

в Европе… В начале апреля немцы наносят удар по Югославии. И Югославия

валится, как карточный домик, а Москва на помощь не спешит…

Немцы маршируют по Белграду и демонстрируют прессе всего цивилизованного

мира советские винтовки, обнаруженные в Югославии… Начинаются

взаимные упреки и дипломатические дрязги между Третьим Рейхом

и СССР… Такая она была – «веселая война»… А незадолго перед тем, в

конце ноября тридцать девятого… была Финляндия. Вернее, вторжение

Советов в Финляндию после ультиматумов – «переговоров об уточнении

линии границы»… И двести тысяч павших русских, вмерзших в финский

лед. Проломленная трупами русских парней бревенчато-земляная «линия

Маннергейма» и брошенный защитниками Суоми горящий Выборг. Горький

март сорокового… Признание СССР страной-агрессором и исключение

из Лиги Наций… Международное признание СССР страной-изгоем.

Фактическая изоляция режима кремлевских владык…

Потом был сокрушительный удар немецких войск по изготовившимся

к прыжку «красным» армиям, собранным на западных границах СССР к

июню тысяча девятьсот сорок первого… Что было дальше – знают все…

Трудная русско-германская кампания…

Итак… – продолжил Джон, – благодаря собственному героизму и жестокости

коммунистов, рабскому труду зэка и бесправной каторге рабочих

на заводах, бесправию крестьян в колхозах и повальному страху перед

карательной системой Сталина, русским удалось сломить хребет нацистским

армиям. Кстати, тут и помощь США оказалась не лишней… – заметил

майор ВВС США. – А результатами победы над нацистами явилось

дальнейшее упрочение режима коммунистов во главе со Сталиным и расширение

их влияния на мировой арене, особенно после того, как страны

Восточной Европы оказались у них под пятой, а в Китае воцарился «Сталин

номер два» – жестокий самодур – товарищ Мао. В те безрадостные

годы многим в мире было ясно, что с Востока на Европу и из Китая – в

Азию снова движется война.

И хотя после Хиросимы Сталин отказался, несмотря на все советы Жукова,

бросить свои танковые армии к Ла-Маншу, он не оставил свои планы

расширения царства «мира и социализма». Временная монополия Америки

только приостановила осуществление его планов мирового господства.

В тысяча девятьсот сорок девятом СССР сделал свою атомную бомбу.

Сразу после этого в СССР начинается подготовка к новой – Третьей

мировой войне. Войне с массированным применением атомного оружия…

В этот период на Чукотке разворачиваются аэродромы бомбардировочной

авиации, откуда непосредственно через Северный Полюс планируется нанести

удар по США (ракет, способных на такое, в те годы еще не существовало)…

– Ну, не совсем так… – вдруг возразил ему Ли Мань, – разрешите вас

поправить.

– Поправьте! Разрешаю, даже с радостью!.. – откликнулся с охотой

Джон.

– Итак… В те давние года межконтитнентальные баллистические ракеты

уже были на подходе… В августе тысяча девятьсот сорок шестого

Сергей Павлович Королев возглавил отдел баллистических ракет специального

конструкторского бюро НИИ номер восемьдесят восемь (что развился

и окреп, естественно, при бериевской «шарашке»), и уже семнадцатого

сентября сорок восьмого начались испытания знаменитой ракеты

Р-1, по конструкции своей точно повторявшей немецкую ракету ФАУ-2

Вернера фон Брауна. А еще позднее, уже в тысяча девятьсот пятьдесят

втором году в Союзе ССР была принята в эксплуатацию ракета Р-2А, с

дальностью полета до шестисот километров. Но и это не все… В начале

пятьдесят третьего года в СССР начинается проектирование знаменитой

ракеты Р-7 с массой в тысячу – тысячу четыреста килограммов. Все эти

работы возглавлял конструктор Королев…

– Да, все это правда. Слава Богу, что смерть Сталина и отставание в

работах по ракетной технике спасли тогда от гибели Европу и Америку…

И не только их… Не только их! – возразил коллеге Джон.

– Вы, пожалуй, правы. Тогда ракеты еще не могли играть в глобальной,

мировой войне свою главенствующую роль. Это было новое оружие. И

его было относительно немного, – согласился с другом Ли.

– Значит, я продолжу? Итак, Сталин делает ставку на масштабное ис

пользование бомбардировщиков в новой войне. А это значит, что на Крайнем

Севере аэродромы разворачиваются прямо на полярных льдах всех

северных морей вблизи от берегов СССР. От того времени дошла неясным

отсветом песня Александра Городницкого. А называется она – «Песня полярных

летчиков»:

Кожаные куртки, брошенные в угол,

Тряпкой занавешенное низкое окно.

Ходит за ангарами северная вьюга,

В маленькой гостинице пусто и темно…

Так богатый опыт длительных полярных перелетов из тридцатых, в

частности, опыт Валерия Чкалова не пропадал даром… И тогда же, сразу

после окончания мировой войны в СССР началась разработка и массовый

выпуск новейших видов вооружений и военной техники. Танк Т-54А,

плавающий танк ПТ-46, реактивный истребитель МиГ-17… В воздухе запахло

новой мировой войной… И как итог этих усилий, в пятидесятом

вспыхнула война в Корее. Перед началом войны, пятого марта (снова тот

же самый день!), Сталин пообещал оказать помощь «во всех вопросах»

правительству КНДР во главе с Ким Ир Сеном, запретив, впрочем, начинать

войну на Корейском полуострове без своей санкции. Двадцать пятого

июня пятидесятого года северокорейская армия вторглась за тридцать

восьмую параллель – линию раздела двух Корей, назвав свои действия

«контрударом». Так началась Корейская война…

РАЗГАДКА

– Вот тут… – Джон вынул из внутреннего кармана кителя сложенный

во много раз листочек. Даже не листочек, а, скорее, газетный обрывок.

Джон осторожно развернул его, разгладил бережно. – Я знаю… Знаю… –

замахал он руками, – эти старые газеты рвать нехорошо… Но ведь потом

Шестой отдел все спрячет в сейфы, засекретит, и без разрешения и виз

доступа к архивам не получишь… Ну, вот я и отщипнул немного с краю…

вроде, ненароком так, пока никто не видел… сегодня – еще до открытия

выставки… Послушайте, Ли! – сказал он встревожено. – Тут все сказано.

Война в Корее… Положение в Корее остается довольно неопределенным…

Переговоры… «10 июля 1951 года в городе Кэйтоне начались переговоры

о заключении перемирия. Но несмотря на это, американская бомбардировочная

авиация не только не прекращает наносить бомбовые удары, но наоборот,

усиливает бомбардировки тыловых территорий Северной Кореи,

по-видимому, в расчете на то, что массовые разрушения и дезорганизация

жизни населения заставят северокорейскую сторону быть более уступчивой.

Но патриоты… Народ Кореи никогда не встанет на колени… Борьба

с американским империализмом…» и так далее, – стал пропускать Джон

Картер строки газетной статьи. – Тут я пропускаю. Обыкновенная демагогическая

риторика большевиков. Много слов и мало информации… Ну, да

вот… – Джон достал из бокового кармана еще один обрывочек – уголок,

отодранный небрежно от старенькой газеты. Развернул его и продолжил

вслух читать: «Переговоры двух сторон неоднократно прекращались из-за

разногласий сторон относительно демаркационной линии и обмена пленными,

и в конце их военные действия сторон возобновились. В частности

летом и осенью 1951 года командование так называемыми силами ООН

предприняло две наступательные операции, которые, однако, к успеху их

не привели». Ясно, что силы на исходе… Там одна риторика… Капитализм…

Социализм… Империализм… и все такое. А вот и... «Последние

новости», – оказался в руках Джона очередной обрывок… – «В конце февраля

1953 года фронт противоборствующих сторон стабилизировался по

38 параллели, то есть, в самом узком месте полуострова». А дальше – и вовсе

уж невероятное, – заволновался Джон, вынимая из нагрудного кармана

еще клочок, в уголке которого отчетливо чернело – «ПРАВДА».

– Послушайте! Смотрите сами, Ли!… Ведь это же невероятно! – дернулся

Джон Картер, и Ли подумал, что командир немного не в себе. Но

пробежал глазами по газетным строкам и обомлел. На обрывке газетки

было: «После срыва перемирия в июне сего года войска КНДР, при поддержке

добровольцев из Народного Китая, перешли в решительное наступление

по всей линии фронта… На днях в Москве, на заседании Верховного

Совета Союза ССР в Кремле, в ходе приветственной речи, посвященной

открытию внеочередной сессии Верховного Совета Союза ССР,

товарищ Сталин И. В. сказал следующее: «Американцы больше мира не

хотят. И мы его теперь уже не хотим. Мы не такие дурачки, чтобы и впредь

позволять американским империалистам и империалистам из других капиталистических

стран вытирать свои кровавые сапоги о борющийся с оккупантами

народ Кореи!» – Аплодисменты – «В самое ближайшее время

весь советский народ, а также граждане всех стран народной демократии

совместными усилиями еще скажут свое самое решительное слово относительно

этой войны, развязанной силами международного империализма

и мировой реакции против народа КНДР! И этим самым внесут ясность

в действительную расстановку сил на международной арене!» – Бурные

аплодисменты – «Советский народ никогда не откажется от помощи корейскому

народу – борцу за мир и демократию!» – Бурные и продолжительные

аплодисменты – «И поддержит все усилия народа КНДР, направленные

на воссоединение свободной Родины и вызволение ее из кровавых

когтей различных ястребов мировой реакции – заокеанских мракобесов и

поджигателей атомной войны, а также их верных марионеток и сатрапов,

приспешников и подпевал – дикой банды диктатора и людоеда Ли Сын

Мана и прочих господ!» – Бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие

в овации – «Еще один решительный удар по логову затаившегося

зверя – и мир, и свобода снова вернутся на Корейский полуостров!»

– Бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации, возгласы

из зала: «Слава великому Сталину!» – «Я считаю, что народ Кореи

достоин единой Родины – КНДР – и достоин своего грядущего светлого

будущего!» – так завершил товарищ Сталин И.В. свой доклад. Бурными

и продолжительными аплодисментами, переходящими в овации, и восторженными

возгласами с мест встретили депутаты Верховного Совета

Союза ССР»…

– Но этого просто-напросто не могло быть! Ведь Иосиф Сталин уже

к тому моменту умер. Всем известно, что Иосиф Сталин умер в двадцать

один час пятьдесят минут по московскому времени у себя на ближней

даче в поселке Кунцево, что под Москвой. И случилось это событие мировой

истории – пятого марта одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего

года от рождества Христова… – взволновался Джон. – Я тогда еще заметил

несоответствие некоторых поздних дат. Особенно от февраля и марта

пятьдесят третьего года. Когда мы с вами листали эти старые журналы,

все эти книги и особенно газеты… Теперь все ясно. Абсолютно понятно,

что та история, в которой мы находимся сейчас – не настоящая история

планеты. Ежели хотите, милый друг, – немного успокоился Джон Картер,

– альтернативная история. Похоже, что в результате каких-то действий в

двадцать первом веке на Земле произошло пространственно-временное

искривление, что ли… Впрочем, это довольно трудно объяснить, особенно

не специалисту. В свое время в Иллинойском технологическом нам

неплохо дали курс по теории относительности. Известная теория физика

Альберта Эйнштейна. Да, но там была теория! А тут… – всплеснул майор

руками. – Я думаю, что мы бессильны что-либо изменить. – Всплеснул он

вновь руками и сразу сник. Было похоже, что тяжелая волна отчаянья уже

накрыла Джона Картера.

– Да, в этом мире все не так… – проговорил Ли Мань негромко. – В

этом странном мире двадцать третьего июня тысяча девятьсот пятьдесят

третьего выходит «Правда», в которой есть статья, где приводятся слова

ЕЩЕ ЖИВОГО Сталина на сессии Верховного Совета, который всем

грозит войной… А война в Корее, вместо того, чтобы завершиться перемирием,

продолжается с новою силой. Притом, весьма похоже, что Иосиф

Сталин и в самом деле решился на массированное применение атомного

оружия на театре Корейской войны. А использование советских атомных

боезарядов – против войск ООН – и привело к полномасштабной, Третьей

мировой, войне и гибели цивилизации людей. По крайней мере, в ее

старом виде… – печально завершил Ли разговор и отвернулся от майора.

* * *

Мимо Ли и Джона Картера, вставших в уголке огромного конференц-

зала и мусолящих старинные бумажки, широкою рекой протекал станционный

народ. Инженеры-электронщики, радиотехники, девушки из отдела

информации, врачи и лингвисты-историки… Каждый в этот день спешил

полюбоваться на диковины ушедшей навсегда эпохи. И не только на

газеты, книжки и плакаты. На последнем транспорте Сафронов умудрился

отослать на станцию иные, найденные дикарями под руинами городов,

диковинные вещи.

Вон на центральном подиуме лакированным гробом взгромоздился

странный ящик. Тяжелый ламповый приемник «Беларусь» с эбонитовыми

черными ручками настройки. Рядом были выложены на обозрение различные

вещицы, позже найденные варварами и отданные в дар Сафронову-

Пророку… Под аккуратной планочкой – «ХАРАКТЕРНЫЕ ВЕЩИ

УШЕДШЕЙ ЭПОХИ» – лежала картонная, расплющенная временем коробочка

из-под папирос «Казбек» с силуэтом всадника в бурке и папахе,

гарцующего на фоне бело-голубых островерхих вершин, а рядом с нею

– невиданное богатство тех давних лет – россыпи ручных часов. «Чайка»

и «Победа» в потемневших и пошедших пятнами корпусах. «Луч», «Звезда

», «Полет»… Навсегда остановившееся время с расколотыми циферблатами

и мертвыми стрелками. Значок с надписью «ВЛКСМ», зубчатый

значок «ГТО II степени» с посеребренной кромочкой. Cувенирная вещичка

из красного и белого стекла – Спасская башня Кремля. Ученическое

перышко со звездочкой, воткнутое в деревянную, искусанную стародавним

учащимся ручку. Сиреневого цвета авторучка «Буревестник» с маленьким

насосиком внутри. Гранененький флакончик из-под духов «Красная

Москва» с красно-золотой этикеткой. Пузатые бутылочки одеколонов

«Шипр» и «Саша». Лосьон «Огуречный». И хищная ржавая сталь опасной

бритвы «Reinmetall»… Монетки по одной, пять, десять и пятнадцать копеек

сорок девятого года чеканки и молочно-белая фарфоровая чернильница-

непроливайка…

– «ВЛКСМ – волка съем!» – поглядел на значок Джон Картер и вспомнил

шуточку, слышанную от Сафронова. Улыбнулся краешками губ. Картер

до сегодняшнего дня не понимал ее скрытого смысла.

Тут же, сильно изуродованным и помятым мастодонтом, расположилось

чудовищных размеров авто. Легендарный ЗИС-110. А рядом с ним

желтела, радуясь встрече с людьми, горбатилась и пестрила чередою

шашечек лупоглазая и милая «Победа» – ГАЗ-М20В, сорок шестого года

выпуска. Под ее аллигаторовой пастью рубиново горело на решетке –

«М20», что означало – «Молотовец, двадцатая модель». Освобожденные

из плена городских руин, отмытые от многолетней копоти и грязи, эти

две автомашины казались всем на выставке живыми существами, радостно

и благодарно сверкавшими хромом радиаторных решеток, бамперов

и фар.

– Смотри… смотри, какой странный драндулет! – тычет наманикюренным

пальчиком девушка из экономического сектора.

– И как же это чудо звали русские? – поднимает удивленно бровки ее

подруга.

– «Победа», – читает первая девица, а погодя говорит, – по-русски это,

как у нас «Виктория»! Помнишь, Мэри, мы проходили в школе… У нас

в Британии в девятнадцатом столетии была такая королева… Ну, ты ее

должна все-таки знать! При ней жил Диккенс… А еще при ней построили

в Вестминстере парламент. Завоевали Индию, и зазвонил Биг-Бен…

– Да… Но зачем ты про это!… – рассердилась на нее подруга. – Сейчас

нет Лондона. Я видела фотографии, полученные с зондов. Мне показывал

их Алекс… Да там, – стала задыхаться девушка, – ничего теперь нет. Одни

руины. А у поверженной колонны адмирала Нельсона бегают лисы и волки.

Бурые медведи живут в Гайд-парке…

– Прости, прости меня! Я не хотела… – принялась оправдываться первая.

Необычно долгий день, полный тревог, подходил к концу. Проходившие

мимо майор Джон Картер и старший лейтенант Ли Мань услышали

разговор и переглянулись. Было ясно, что они что-то задумали…

Буквально через минуту Джон вытащил из кармана командирского кителя

блестящую фляжечку. Вот он отвинтил крышечку, жадно глотнул и

протянул фляжку Ли, довольно выдохнув: «Ну, за победу! За нашу победу!

».

ПУТЬ ДОМОЙ – ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СЕНСАЦИЯ

– Так вы считаете, что между этими двумя событиями есть взаимосвязь?

И какая же? – нападал на только что завершившего доклад Михаила

Юсуфовича верткий юнец из информационного отдела. – Вы что думаете,

прямо так и написать в открытый меморандум… Врачи-де были,

в самом деле… отравители! Да нас же разорвет еврейская община!.. Да

нам они, черти, что припишут?! Пропаганду погромов! Черносотенство

и антисемитизм! Господин Сафронов, это немыслимо!.. Немыслимо, чтоб

академик Борис Збарский, Михаил Вовси, Яков Раппопорт и сам великий

Владимир Виноградов – все были виновны!.. Да когда мы вернемся – нас

за такое разорвут! Подведут под Международный Трибунал в Гааге! Уж

будьте в том уверены! Израиль инициирует процесс! А Штаты, как всегда,

поддержат! При таком огромном произральском лобби в стенах Конгресса

уже не способны принимать другие политические решения!..

– Господа и дамы… Господа и дамы! – повысил, немного осмелев,

свой голос Михаил Юсуфович. – Я призываю к спокойствию!.. – и секретарским

молоточком, зажатым в пальцах крепкой, но трясущейся руки,

ударил в гонг.

Звук гонга ровной волной прокатился по большой аудитории и утонул

в звукопоглощающих панелях бело-розовой пластиковой обшивки.

– И все же я настаиваю!.. – закричал юнец. – В конце концов, когда мы

прибудем в Хьюстон, я лично обо всем доложу! Я отмежуюсь от такого!

Нет, вы меня на нары не затянете! Хороша история – «врачи-убийцы»!

Да меня потом… – захлебнулся он. – Ни в газету, ни в журнал какой, ни

на радио потом не сунешься... Я знаю, вы привыкли у себя в ГэБэ! Ну,

все эти ваши дела! Юлиус Телесин… «Отказники»… «Самолетное дело»

семидесятого… Анатолий Щаранский… Принятие поправки «Джексона-

Вэника» в Конгрессе США было вызвано вот этим… – разошелся он... –

Там, в КаГэБэ, все были сплошь антисемиты!..

После этих слов добрая половина аудитории вдруг оживилась. Кто-то

поднялся на ноги. И захлопал… Кто-то сзади истошно крикнул: «Браво!»

– и тоже принялся истерично аплодировать. За одним вскочил другой. За

ним поднялся третий и тоже затусил ладошками. Послышались крики, и

понеслись из распахнувшихся глоток злые оскорбления… После спорьщики

принялись орать… На них сперва зашикали… Они не унимались…

И вот один боец уже заехал оппоненту по уху. Тот не остался в долгу, и

они сцепились…

«Наших бьют!» – пронеслось по аудитории, и в одном углу образовалась

«свалка»… Потом в зал ввалилась внутристанционная охрана…

Здоровые мужики в униформе принялись растаскивать самых отчаянных

спорщиков, а уже дерущимся, разгоряченным и потным от азарта, заламывали

руки и защелкивали на запястьях наручники… И когда гам смолк,

капитан ГБ РФ Сафронов Михаил Юсуфович смог закончить свое выступление.

– Тут нас спрашивают… А какова, господа, будет, так сказать, международная

реакция на такую сенсацию? Как на нее посмотрит общественное

мнение там – на Земле? – он помолчал немного. Тяжело смерил взглядом

кафедру с шариком малюсенького микрофона и, кашлянув, сказал, –

Да… никак… Никак! – снова повторил он в микрофон, сняв его с черного

держателя штатива и поднеся так близко ко рту, что звуки, вылетающие из

динамиков, стали нестерпимо резкими.

Сафронов сунул микрофон обратно в гнездо. – А кому прикажете говорить?

И существует ли Трибунал в Гааге? Какой такой Международный

Трибунал, ну, я спрашиваю? Где он? Я его не вижу! Может, он осудит тех,

кто сделал планету почти безлюдной? И где Гаага? Дамбы в Нидерландах

были взорваны. Море, море поглотило всю Голландию... И что на месте

Хьстона сегодня, господа?.. – он тяжело облокотился о плексиглазовую

стойку. – Да ничего! – выдавил он, и горькие слезы готовы были брызнуть

из его серых, так много повидавших глаз.

– На планете Земля практически отсутствует цивилизация в той форме,

в которой мы ее знали в нашем двадцать первом веке. В настоящий

момент на Земле обитают мелкие, разобщенные группки людей. В совокупности

всех потомков выжившего населения не больше, чем миллион

человек. И практически у всех материальная и духовная культура пребывают

на стадии дикости… Я уже рассказывал, – продолжал Сафронов, уже

осмелев, – что работал с такими племенами там, внизу, – указал Пророк-

Сафронов в пол. – Я работал на территории бывшей некогда Украины,

в ареале обитания Двенадцати Племен, между рекой Припять и рекою

Днепр. Это – старинные земли славян. Еще в третьем – пятом веках новой

эры эти земли были заселены племенами полян и древлян… Впрочем, это

нам уже совсем неважно, – оборвал он себя. – Вы мне можете не верить…

Поверьте фактам… – стал нажимать он клавиши компьютера, и за его спиной

острые лучи проектора вперлись в белый лист экрана.

– Ну, вот же! Смотрите сами! – стал водить он по экрану лазерной искоркой

указки. Читайте: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Коммунистическая

партия Советского Союза»… Орден Ленина. «ПРАВДА»…

А в уголку – «Газета основана 3 мая 1912 года В. И. Лениным… Орган

Центрального Комитета КПСС»… – продолжал считывать с экрана Михаил

Юсуфович. – Сами видите, что никакой фальшивки нет!.. – подытожил

он и продолжал: «№ 14 (922684)»… звездочка… «понедельник 13 января