4.3.3. Теории мотивации

В XX в. сложилось множество альтернативных теорий мотива­ции, в которых в качестве ведущих и доминирующих выделялись различные мотивационные факторы и побудительные силы пове­дения. Мы рассмотрим лишь некоторые из этих теорий, сформи­ровавшиеся в русле наиболее влиятельных направлений научной психологии прошлого столетия.

1. Одна из наиболее ранних теоретических моделей мотиваци-онной сферы личности сложилась в рамках классического психо­анализа.

Психоаналитический (или психодинамический) подход к изуче­нию проблем мотивации базируется на представлении о диалекти­ческой борьбе разнонаправленных побуждений и сил человеческой природы, динамика которых создает внутренне противоречивую

613

картину психической жизни, порождая непреодолимый внутри-личностный конфликт.

По 3. Фрейду, основной мотивационной доминантой всех жиз­ненных процессов и поступков личности является стремление к удовольствию (разрядке внутриличностного напряжения) и из­бегание неудовольствия. Это означает исконное желание человека максимизировать реализацию естественных, врожденных потреб­ностей и одновременно минимизировать наказание (внешнее, в виде осуждения, или внутреннее, в виде «угрызений совести») за их удовлетворение.

Фрейд считал, что существует единый перечень врожденных влечений (trieb), которые являются общими для всех людей и не поддаются изменению в ходе онтогенетического развития. Эти вле­чения представляют собой своеобразные энергетические системы, стремящиеся к разрядке, и вынуждают действовать в направлении определенных объектов импульсивно, без участия сознательного размышления.

Все влечения имеют четыре составных элемента:

1) источник (определенная часть тела, в которой возникает

напряжение);

2. цель (действия, которые приводят к ослаблению напряжения);

3. стимул (количество энергии, необходимое для «запуска» вле­ чения);

4. объект, с помощью которого достигается разрядка.

Объекты удовлетворения влечения, по Фрейду, делятся на ос­новные и парциальные (частичные). Так, бутерброд — это основ­ной объект для удовлетворения пищевой потребности, а жеватель­ная резинка — парциальный, так как она хотя и может частично облегчить напряжение голодного человека, но не удовлетворяет потребность организма в питательных веществах. Парциальным является также объект, напоминающий о близком человеке, кото­рого в данный момент по каким-то причинам нет рядом с нами (например, его фотография или срезанный локон).

Первоначально Фрейд различал сексуальное влечение (инстикт продолжения рода) и влечения Эго (инстинкт самосохранения, го­лод). Причем преимущественное внимание в его работах уделялось именно сексуальным драйвам, характер реализации которых опреде­ляет перипетии личностного развития на всех возрастных этапах.

Практически любая социальная активность субъекта трактуется в свете концепции 3. Фрейда как замещающая прямую реализацию его первичного полового влечения. Например, художественное творчество Фрейд интерпретировал как сублимацию сексуальных потребностей, то есть перенаправление энергии инстинкта (драйва) в русло социаль-

614

но приемлемой/желательной деятельности. Динамика развития лично­сти, по Фрейду, заключается в последовательной смене или замещении объектов, на которые направлена бессознательная мотивация (базовые или первичные влечения) индивида. Сублимация является наиболее конструктивным способом разрешения внутриличностного конфлик­та — противоречия между врожденными биологическими побуждения­ми и усвоенными (интериоризированными) социальными нормами и требованиями.

Позднее 3. Фрейд постулировал в качестве базисных потребно­стей человека влечение к жизни, расширению связей с людьми, созиданию и экспансии (Либидо, Эрос) и влечение к смерти, раз­рыву связей, разрушению и исчезновению (мортидо, Танатос). Вле­чение к смерти понималось им как присущее человеку, наряду с другими биологическими существами, стремление вернуться к бес­конфликтному состоянию, «покою» неодушевленной материи, окон­чательно преодолев противоречия жизни. Иными словами, цель этого влечения — достижение окончательной разрядки любого на­пряжения, которой можно добиться, только прекратив свое суще­ствование. В норме жизнеутверждающие влечения преобладают над деструктивными. Однако с возрастом или при неблагоприятных условиях развития влечение к смерти может возобладать и найти свое выражение в различных формах психопатологии (фобиях, навязчивых состояниях, неврозах) или в разрушительных действиях (агрессия, суицид). Разделение мотивационной сферы на влечения к жизни и влечения к смерти стало продуктом заключительного этапа научного творчества Фрейда. Некоторые биографы основате­ля психоанализа предполагают, что понятие «деструктивного им­пульса» было введено Фрейдом под впечатлением от шокирующих событий «всеевропейской бойни» — Первой мировой войны.

Душевная жизнь человека описывается в классическом психо­анализе как непрерывное противоборство Эроса и Танатоса, двух противоположно направленных влечений, которые, однако, в ряде случаев достигают компромисса, образуя парадоксальные сочетания.

Личностная зрелость, согласно теории Фрейда, определяется способностью субъекта перенаправить энергию сексуальных и раз­рушительных драйвов (влечений) на достижение социально значи­мых целей — создание семьи, общественно полезный труд, худо­жественное творчество, спорт, военную службу и т. д.

Представители неофрейдизма и др. школ глубинной психологии со­хранили общую модель «единства и борьбы противоположностей» в мотивационной сфере личности, хотя и в большей степени, нежели Фрейд, акцентировали влияние социальных и культурных факторов на развитие человеческих потребностей. Эротические и танатические по­буждения были заменены альтернативными полярными парами; об-

615

щий дуализм в понимании мотивации преодолен не был. Так, в индиви­дуальной психологии А. Адлера основным побуждением индивида выс­тупает насущная потребность преодолеть, компенсировать болезнен­но переживаемый «комплекс неполноценности». Эта потребность удов­летворяется двумя противоположными способами: через стремление к власти, могуществу, превосходству и через стремление к принадлежно­сти, общности, кооперации с другими людьми. Воля к доминированию, соперничеству, господству и социальный интерес — таковы две крайно­сти, между которыми, согласно Адлеру, «разрывается» каждое челове­ческое существо. Диады противоположностей обнаруживаются и в уче­нии Э. Фромма: это биофилия и некрофилия (развитие фрейдовских идей), «модус бытия» и «модус обладания» (потребность «быть» и по­требность «иметь»), которые описываются Фроммом как основные мо-тивационные детерминанты поведения человека западной культуры.

2. Классический (ортодоксальный) бихевиоризм поначалу вооб­ще исключил проблематику мотивации из области приоритетных исследовательских интересов психологии. Это игнорирование было вполне закономерным, ведь ключевая формула «S — R» не пред­полагала какие-либо детерминанты поведения кроме внешних сти­мулов. Вместо поиска внутренних побудительных сил бихевиорис-ты ставили задачу выяснить, какую именно реакцию вызовет оп­ределенный стимул. При таком подходе психика уже не рас­сматривалась как источник собственной активности и представала в качестве совокупности автоматических, запущенных извне реак­ций. Возвращение проблем мотивации в поле психологического исследования потребовало корректировки бихевиористического уче­ния, прежде всего, признания в качестве аксиомы положения о том, что существуют внутренние побудительные силы, которые закрепляются в виде потребностей и детерминируют поведение индивида в не меньшей степени, чем внешние воздействия. В нео­бихевиоризме эти внутренние движущие силы — мотивы состави­ли так называемое среднее или промежуточное звено между сти­мулами и реакциями, опосредующее ответ организма на предъяв­ляемые средой требования.

Даже после введения промежуточной переменной в необихеви­оризме длительное время главный акцент делался на внешней сто­роне активности организма и физиологических факторах, мотиви­рующих поведение. Первоначально выделялись такие детерминан­ты активности, как физиологические циклы и эмоциональные состояния, выражающиеся в определенных телесных реакциях. Для объяснения заметных изменений в интенсивности реагирования была предложена «энергетическая интерпретация» (Э. Холт): ут­верждалось, что активность индивида непосредственно связана

616

с процессами метаболизма. Изменения активности коррелируют с изменениями показателей «химической энергии», получаемой организмом посредством принятия пищи. Когда «организм голо­ден», уровень поисковой активности заметно повышается. Напри­мер, чем меньше пищи получает лабораторная крыса, тем больше количество совершаемых ею поисковых движений. Очевидно, что данная интерпретация не может претендовать на универсальность, поскольку существуют факты, которые невозможно объяснить с ее помощью. Так, общественное признание и активность по его дос­тижению не зависят от уровня метаболизма.

Один из лидеров необихевиоризма Э. Толмен преодолел харак­терные для большинства поведенческих моделей биологизаторские тенденции и ввел в фокус научного рассмотрения социальные фак­торы. Он выделил три уровня мотивации, два из которых являют­ся по преимуществу социальными: 1) биологическая мотивация (голод, жажда и др.); 2) мотивация власти (стремление к домини­рованию, господству); 3) мотивация успеха.

Далее, в необихевиоризме для научного описания такой харак­теристики мотивации, как направленность, использовалось поня­тие «валентность». Было экспериментально доказано, что организм далеко не всегда стремится к тому, в чем испытывает насущную потребность. Как видно из исследований воздействия рекламы, для человека нередко весьма привлекательны бесполезные и даже вредные вещи. С целью прояснения этих механизмов было пред­ложено различать положительную и отрицательную валентности. Если объект в силу каких-либо причин обладает положительной валентностью, организм стремится к обладанию этим объектом, если же отрицательной, то возникает реакция избегания (Б. Скин-нер). То, какой валентностью будет обладать конкретный предмет, зависит от прошлого опыта взаимодействия со средой и особенно­стей научения, то есть в большей степени определяется социальны­ми, а не сугубо биологическими факторами.

При анализе различных нарушений поведения, в частности, фоби-ческих расстройств, сложилось представление о том, что поведение де­терминируется, главным образом, отрицательной мотивацией, то есть направляющим вектором служит реакция избегания. Следуя этой логи­ке, можно утверждать, что стремление к богатству есть избегание бед­ности. М. Майер рассматривал страх в качестве основной движущей силы поведения человека. Совершенно очевидно, что страх наказания имеет тенденцию мотивировать поступки человека, в результате чего возникает «осторожное» поведение, направленное на избегание нака­зания. Доказательством того, что поведение может инициироваться при­обретенной мотивацией страха, служит следующий эксперимент. Лабо­раторную крысу помещают в клетку, одно отделение которой выкра-

617

шено в белый цвет, а другое — в черный. Попадая в «белое» отделение, крыса получает удар током, тогда как в черном подобных неприятнос­тей с ней не происходит. В результате такого «научения», даже после того, как ток в белом отделении отключают, крыса предпочитает оста­ваться в черном. Особенность приобретенной отрицательной мотива­ции заключается в том, что она стремительно распространяется на новые объекты и ситуации (имеет место ее генерализация).

В рамках необихевиоризма изучалась также познавательная мотива­ция. Посредством ряда экспериментальных процедур удалось доказать, что потребность в исследовании присуща не только человеку, но и выс­шим млекопитающим. В качестве иллюстрации приведем эксперимент «обезьяна в непрозрачной клетке». Шимпанзе поместили в клетку, в которой было два окошка, открывавшиеся и закрывавшиеся двумя специальными рычагами. Когда обезьяна правильно выбирала рычаг, то при его нажатии она могла в течение 30 сек наблюдать за происходя­щим вне клетки, когда же она ошибалась, на некоторое время блоки­ровались оба окошка. Если обезьяна вообще не нажимала ни на один из рычагов, то окошко все равно открывалось, однако позже — через 5 минут и тоже на 30 сек. В каждой пробе «правильные» и «неправиль­ные» рычаги произвольно менялись местами. Эксперимент проводился в течение 5 дней с разными животными, однако нажатия не прекраща­лись — обезьяны, не дожидаясь самопроизвольного открытия окошка, стремились открыть его самостоятельно с помощью рычага как можно раньше. Это позволило сделать вывод о наличии у шимпанзе высокой познавательной мотивации.

Приобрели широкую известность эксперименты с людьми, пред­полагавшие изоляцию и сенсорную депривацию испытуемых. Так, в эксперименте Д.О. Хэбба испытуемый помещался в звуконепроницае­мую камеру, ему на глаза надевались очки, не позволяющие разли­чать предметы, к минимуму сводились температурные и тактильные ощущения. Пробыв в такой обстановке, в обездвиженном положении около 12 часов, участники эксперимента, как правило, начинали ис­пытывать трудно переносимые отрицательные эмоции, что служило доказательством тезиса о врожденной потребности индивида в кон­такте с внешним миром.

3. В гештальтпсихологии проблема мотивации рассматривалась в рамках целостного подхода к исследованию человеческой психики.

К. Левин считал, что понять поведение возможно, лишь исходя из целостной психологической ситуации, в которую включен субъект. Согласно структуралистам, функционалистам и фрейдистам, пове­дение определяется интрапсихическими факторами, согласно бихе-виористам — внешними раздражителями; в свете левиновского подхода оно рассматривается как функция сложившегося в данный момент психологического поля, в котором интегрируются внешние и внутренние силы. Поле существует здесь и теперь, но при этом включает в себя воспоминания о прошлом и предвосхищения бу-

618

дущего. К. Левин вывел формулу поведения, имеющую следую­щий вид:

V = f(P,U).

Поведение (V) есть функция личностных факторов (Р) и факто­ров окружения (U).

Левин полагал, что энергия побуждения/мотива не замыкается в пределах организма, но распеределяется в системе «организм — среда», представляющей собой единое динамическое целое. Каж­дый из объектов среды, воздействующих на человека, имеет оп­ределенный энергетический заряд или валентность, которая мо­жет быть положительной (вызывающей стремление к овладению объектом, контакту с ним) или отрицательной (побуждающей из­бегать контакта с объектом). Для каждого человека этот заряд имеет свой знак, однако существуют и такие объекты, которые несут в себе одинаковую для всех валентность, то есть притяги­вающую или отталкивающую силу.

Под влиянием мотивационных факторов различные объекты приобретают для индивида «требовательный характер», побуждая выполнять по отношению к ним некоторую деятельность. Вот как писал об этом Левин в своей ранней теоретической работе «Намерение, воля и потребность» (Lewin, 1926): «Хорошая пого­да, определенный ландшафт влекут нас к прогулке. Ступеньки лестницы побуждают двухлетнего ребенка подниматься и спус­каться; двери побуждают его открывать и закрывать их... ящик с кубиками побуждает к игре, шоколад, кусок пирожного хочет быть съеден и т. д.».

Подход К. Левина к мотивации можно определить как «гомео-статический». Левин утверждал, что в том случае, когда баланс между субъектом и внешней ситуацией нарушается (Р & U), у человека возникает состояние мотивационной напряженности, которое он стремится редуцировать, предпринимая для этого раз­личные действия. В противовес трактовке мотивации как биологи­чески предопределенной константы, Левин полагал, что мотиваци-онное напряжение может быть создано как самим индивидом (у которого появляется намерение, названное «квази-потребнос-тью»), так и другими людьми (в исследованиях школы Левина — экспериментатором, предлагавшим испытуемым выполнить какое-либо задание).

Левин различал два рода потребностей — биологические и соци­альные или квази-потребности. Квази-потребность — это намере­ние совершить какое-либо целенаправленное социальное действие.

Потребности в структуре личности не изолированы, но взаимо­связаны друг с другом и находятся в определенной иерархии. Свя-

619

занные между собой квази-потребности могут обмениваться акку­мулированной в них энергией. Этот процесс Левин называл ком­муникацией заряженных систем. Возможность такой коммуника­ции, с его точки зрения, ценна тем, что делает поведение человека более гибким, позволяет ему разрешать конфликты, преодолевать внешние и внутренние барьеры, находить выход из сложных ситу­аций. Гибкость поведения достигается благодаря системе замеща­ющих действий, возникающих на основе связанных, коммуници-рующих между собой потребностей. Таким образом, стремясь к разрядке напряжения, человек не запрограммирован на выполне­ние строго определенных действий, но может изменять и замещать их, находя новые способы преобразования ситуации.

Эти тезисы Курта Левина получили подтверждение в серии экспери­ментов, поставленных его последователями.

В экспериментальном исследовании М. Овсянкиной (1928) проверя­лась гипотеза о том, что человек будет проявлять настойчивость в реа­лизации своего намерения до тех пор, пока ему не удастся выполнить начатое действие, то есть пока напряженность в его психологическом поле не разрядится. Испытуемым предлагалась серия из 20 заданий. По­ловину заданий они доводили до конца, а половина прерывалась экспе­риментатором. Затем экспериментатор под благовидным предлогом по­кидал комнату, оставив на столе материал заданий, и скрыто наблю­дал, возобновит ли испытуемый работу над теми или иными заданиями. Испытуемые в большинстве случаев возвращались к выполнению тех заданий, которые были перед этим прерваны исследовательницей. Дру­гими словами, мотивация выполнения задания, сформированная инст­рукцией (квази-потребность), сохранялась до тех пор, пока задание не было выполнено. В другом исследовании, проведенном по аналогич­ной методике Б. Зейгарник (1929), индикатором сохранения напряжен­ности в виде квази-потребности служила фиксация содержания неза­вершенных заданий в памяти испытуемых.

Ученицами К. Левина было также показано, что неудовлетворен­ные потребности как последствия незавершенных действий могут быть удовлетворены через замещающие действия, то есть через выполнение других заданий, сходных с незавершенными. В частности, в работах К. Лисснер (1933), В. Малер (1933) и М. Хенле (1944) были описаны фак­торы, влияющие на эффективность такого замещения. Для успешного замещения необходимо, чтобы замещающее и прерванное задания были сходны: 1) по содержанию; 2) по цели; 3) по степени сложности; 4) по степени близости к реальной деятельности; 5) по степени привлека­тельности.

4. Широкую известность приобрела теория мотивации, предло­женная Г. Мюрреем, научные взгяды которого тяготели к психо­аналитической парадигме.

620

По Г. Мюррею (1938), единицей исследования поведения че­ловека служит эпизод, в котором организм и среда образуют нераз­рывную целостность. Каждый субъект не просто реагирует на ситу­ацию — он активно ее создает. Причем долговременной единицей анализа выступает индивидуальная жизнь. Г. Мюррей предлагает трактовать ее как последовательность элементарных эпизодов. В эпизоде встречаются потребность (need) индивида и давление (press) ситуации. Давление — это некоторое воздействие, оказыва­емое ситуацией на субъекта. Г. Мюррей различал два вида давле­ний: альфа-давление — объективные требования ситуации и бета-давление — субъективная интерпретация этих объективных требо­ваний. Потребность и давление содержательно соответствуют друг другу: давление актуализирует соответствующую ей потребность, потребность ищет соответствующее ей давление. Давления могут носить как негативный, так и позитивный характер. Они опреде­ленным образом стимулируют активность субъекта. Г. Мюррей описал 20 потребностей (среди них потребности в автономии, в доминировании, в порядке, в защите, в игре, в чувственных впечат­лениях и т. д., см. ниже) и 16 типов давлений (например, отсутствие родителя, одиночество, недостаток общения, наличие соперника, ре­лигиозное воспитание, опека, уважение, обольщение и т. д.).

Результат взаимодействия потребности и давления Г. Мюррей обозначил термином «тема». Жизнь человека можно представить как переплетение различных тем. Мюррей допускал возможность выделить «единую», главную или сквозную тему, которая в тех или иных вариациях проявляется на протя­жении всего жизненного пути индивида, со­провождая его на всех этапах личностного развития.

Рис. 29. Образец

стимульного

материала

Тематического

апперцептивного

теста

621

Для диагностики ведущих тем в жизни лич­ности Г. Мюрреем был разработан знаменитый Тематический апперцептивный тест (ТАТ). ТАТ представляет собой проективную тестовую ме­тодику: испытуемому предлагают неоднозначный стимульный материал, полагая при этом, что ха­рактер индивидуального ответа на каждый сти­мул определяется особенностями личности, ко­торые как бы «проецируются» на предъявляемый материал. Методика Мюррея включает набор тематических изображений, которые показыва­ют испытуемому с просьбой составить рассказ по каждому рисунку. Составленный рассказ явля-

ется результатом проецирования, как правило, неосознаваемых аспек­тов личности и поведенческих тенденций. Например, человек у окна, изображенный на рисунке (рис. 29), по мнению одного испытуемого, любуется звездным небом, а в описании другого — готовится к само­убийству. Соответственно с основными линиями рассказа, которые выстраивает испытуемый, описывая сюжет рисунка, психолог и делает вывод о главенствующей в данный момент теме его жизни.

5. Наиболее известной когнитивной теорией мотивации стала те­ория когнитивного диссонанса Л. Фестингера (1956). Ее автор постули­рует наличие у каждого индивида особой потребности в конгруэнтнос­ти—в гармонии и консонансе, согласованности процессов внутрен­него и внешнего мира, в частности, в совпадении ожиданий субъекта и реально происходящих событий. «Человеческий организм стремит­ся к установлению внутренней гармонии, последовательности или соответствия между своими взглядами, аттитюдами, знаниями и цен­ностями», — писал Л. Фестингер (1957). В силу действия этой по­требности любой диссонанс (несоответствие между когнитивными элементами) переживается как неприятное, дискомфортное состоя­ние, приводящее к запуску активности, направленной на его устране­ние (редукцию) и восстановление согласованности содержаний со­знания. Тенденция к когнитивному согласованию мотивационных процессов (побуждений) и представлений о характеристиках ситуа­ции, связанных с удовлетворением потребностей, приводит в дей­ствие сложный механизм интерпретации и переинтерпретации, по­зволяющий постепенно снять имеющиеся противоречия.

Л. Фестингер приводит классический пример курильщика, который знает, что курение наносит вред его здоровью, но не может отказаться от своей пагубной привычки. Далее Л. Фестингер описывает три страте­гии работы с противоречием между потребностью в курении и имеющи­мися у субъекта знаниями об опасности развития рака легких, «диссони­рующими» с этой актуализированной потребностью. Курильщик может: а) изменить один из элементов диссонанса (бросить курить или умень­шить число выкуриваемых в день сигарет и думать, что болезнь ему те­перь не грозит); б) добавить в когнитивную схему новые элементы (на­пример, вспомнить других курильщиков, обладающих отменным здоро­вьем и доживших до глубокой старости) или в) повысить в собственных глазах ценность курения (собирать доказательства, что курение повыша­ет работоспособность и снимает стресс, или убедить себя, что очень скоро будет найден эффективный способ лечения рака). Такая «инфор­мационная регуляция» потребностей позволяет повышать устойчивость функционирования одной из них, выбранной субъектом для реализации, в ситуациях равенства силы нескольких потребностей, актуализирован­ных одновременно. Механизм редукции когнитивного диссонанса, кро-

622

ме того, позволяет обеспечить мотивационное обоснование для вынуж­денных форм поведения, которые навязываются извне и в момент их выполнения лишены внутренней мотивации. Например, когда амери­канским солдатам во время войны во Вьетнаме приходилось есть непри­вычную и вызывающую отвращение пищу (лягушек), то вскоре у них сформировалось убеждение, что «лягушки — это очень вкусно, а их мясо полезно». Так сформировался новый мотив, который сохранился и пос­ле снятия внешнего давления: по окончании войны на территории США наблюдался расцвет ресторанов, которые специализировались на вьет­намской кухне. Ветераны Вьетнамской войны и члены их семей были готовы не просто употреблять в пищу еще недавно отталкивающие про­дукты, но и тратили на это значительные денежные суммы.

6. Особая традиция понимания и исследования мотивационных процессов сложилась в гуманистической психологии, найдя отра­жение, прежде всего, в трудах Г. Олпорта и А. Маслоу.

Г. Олпорт полагал, что все многообразие мотивов человеческого поведения не может быть сведено к ограниченному числу перво­начальных, преимущественно врожденных и присущих всем ви­дам живых существ побудительных сил. Он предлагал разработать психологию «послеинстинктивного поведения» и выдвинул тезис о функциональной автономии мотивов. Олпорт утверждал, что в про­цессе созревания человека и социального становления его личнос­ти первичные инстинктоподобные побуждения преобразуются в более сложные «современные системы мотивов». Мотивы взросло­го человека рассматривались им как «бесконечно разноообразные, самоподдерживающиеся современные системы которые, хотя и вырастают из предшествующих систем, но являются функционально от них не зависимыми». Такой подход, по сути, противоположен психоанализу и всем генетическим точкам зрения, констатирую­щим врожденность и неизменяемость коренных целей и устремле­ний человека. Олпорт стал одним из разработчиков психологиче­ской теории мотивов зрелого человека — интересов и побуждений, не сводимых к их более ранним архаическим и унаследованным формам (влечениям и рефлексам), но формирующихся в результа­те постепенной дифференциации, структурирования и интеграции индивидуального опыта, в процессах обучения, обусловливания и социализации.

Другой представитель гуманистической психологии, А. Маслоу подразделил всю мотивационную сферу человека на две подсисте­мы. Им выделены:

а) дефицитарная мотивация, предполагающая компенсацию дефицита внутренних ресурсов и получение чего-то недоста­ющего (deficiency-motivation);

623

б) мотивация роста, связанная с расширением жизненного опы­та и совершенствованием наличных способностей человека (growth-motivation).

Потребности, относящиеся к первой подсистеме, отражают ак­туальные нужды человека; потребности, составляющие вторую груп­пу, как бы «смотрят в будущее», то есть не ограничиваются сохра­нением существующего, а нацелены на развитие.

Потребности дефицита функционируют по гомеостатическому принципу (то есть по принципу обеспечения равновесия, баланса организмической системы), их функционирование осуществляется согласно схеме: актуализация — удовлетворение (насыщение) — угасание. Этим объясняется их циклическая динамика. Потребнос­ти роста отличаются принципиальной ненасыщаемостью и возраста­нием интенсивности по мере удовлетворения. Так, потребность в творчестве не угасает, а, наоборот, нарастает по мере вовлечения личности в творческий процесс.

Если удовлетворение потребности в недостающих объектах лишь предупреждает нездоровье, то удовлетворение потребности в росте и самосовершенствовании способствует укреплению здоровья, при­носит радость от продуктивной жизни и творчества.

Вторая подсистема мотивов (б), рассматриваемых в единстве с высшими ценностями личности, получила дополнительное обо­значение — метамотивация.

Метамотивация согласно теории А.Маслоу, — сфера высших ценностей и потребностей человека: она включает в себя потребности и ценности роста или метапотребности и метаценности. Метамо-тивы определяют направленность человеческого поведения на само­познание и самосовершенствование, поиск смысла, истины, красо­ты. Метамотивация часто принимает форму посвящения себя выс­шим целям и идеалам. По Маслоу, такого рода мотивация присуща самоактуализирующимся личностям, которые стремятся к всесто­ронней самореализации и у которых, по определению, удовлетворены низшие потребности. Неудовлетворение (фрустрация) высших ме-тапотребностей (таких, как потребность в справедливости, красоте, правде, подлинности и т. д.) или утрата человеком основополагающих ценностных ориентиров, приводит к расстройствам, которые Мас­лоу называет общей и частной метапатологией. «Человек нуждается в ценностной системе отсчета, в такой философии, в соответствии с которой можно жить и понимать жизнь, в той же мере, в какой он нуждается в солнце, в кальции и в любви».

Метамотивация отражена в эмоциональной сфере личности в виде так называемых «пиковых переживаний» — наиболее интен­сивных и захватывающих переживаний, возникающих в моменты самоактуализации или реализации высших потребностей и ценно-

624

стей. Эти переживания могут быть вызваны ситуациями, в кото­рых личность достигает вершин самопознания, творческого само­выражения, любви, мистического экстаза, инсайта, катарсиса — то есть особых состояний, связанных с раскрытием духовного потен­циала человека.