Раздел VIII. Мера пресечения, или Победа целесообразности над законом в “деле Йукоса”

Глава 3. О содержании под стражей на стадии судебного следствия, или Об упрощении законности Конституционным судом

Судебная стадия уголовного преследования. Каждый ожидает, что обвиняемый, в части содержания его под стражей, перейдет из сумрака целесообразности обвинительного органа в царство права суда. Каждый надеется, что только сам суд, обладая наиболее полными знаниями по уголовному делу и собственным представлением о цели правосудия, будет решать вопрос о дальнейшем избрании вида меры пресечения. Каждый полагает, если вдруг обвинительный орган заявит в ходе судебного разбирательства ходатайство о продлении срока содержания под стражей подсудимого, то оно не будет удовлетворено как заявленное с нарушением юридического смысла, предусмотренного процессуальным законом. Процессуальный закон охраняет саму логику, правила доказывания от неумышленного, случайного нарушения. Но процессуальный закон сам по себе не спасает от нарушений формул мышления, правил доказывания, как правила грамматики не спасают от умышленной безграмотности. Рассмотрение положений статей 108 и 255 УПК России в системном единстве исключает самую возможность заявлять на стадии судебного следствия сторонам процесса ходатайства о продлении срока содержания подсудимого под стражей. Речь не идёт о применении впервые меры пресечения или изменении ранее избранной меры пресечения на судебной стадии. Согласно положению статьи 255 УПК РФ, на стадии судебного разбирательства суд самостоятельно вправе избирать, изменять или отменять меру пресечения в отношении подсудимого. Если заключение под стражу в качестве меры пресечения избрано подсудимому до поступления уголовного дела в суд, то суд по истечении шести месяцев со дня поступления уголовного дела в суд вправе продлить срок содержания подсудимого под стражей. То есть такое продление уже избран626 ной ранее меры пресечения суд производит по собственной инициативе и воле, без напоминаний и заявлений со стороны участников процесса. Вопрос продления срока содержания под стражей на стадии судебного следствия относится всецело на усмотрение и внутреннюю убеждённость суда. Никаких внешних заявлений, обоснований и мотивировок суду не требуется. Совершенно по другому вопрос о заключении под стражу как мере пресечения регулируется в статье 108 УПК России. В основном эта статья регулирует вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продления срока содержания под стражей на стадии предварительного следствия. Однако часть 10 статьи 108 УПК России посвящена случаю, когда вопрос избрания в отношении подсудимого в качестве меры пресечения заключения под стражу возникает в суде, то есть на стадии судебного разбирательства. В этом случае, то есть когда в отношении подсудимого избрана иная мера пресечения (не заключение под стражу), решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу принимает суд по ходатайству стороны или по собственной инициативе. Таким образом, на стадии судебного разбирательства сторона уголовного судопроизводства может проявить инициативу и заявить ходатайство об избрании подсудимому в качестве меры пресечения заключение под стражу. В дальнейшем ходатайствовать перед судом о продлении срока содержания подсудимого под стражей сторона не вправе. Инициатива в продлении срока содержания под стражей подсудимого всецело переходит суду, потому что у суда появляется самостоятельная процессуальная цель и обнаруживается польза от избрания и применения той или иной меры пресечения. Однако стороны могут заявлять ходатайства об отмене или изменении меры пресечения, но не о продлении срока содержания под стражей на стадии судебного разбирательства. Между тем с переходом от досудебной к судебной стадии уголовного процесса существенным образом не только изменяется правовое положение обвиняемого, но и изменяются или отпадают основания и фактические обстоятельства, которые ранее оправдывали его содержание под стражей. Окончание предварительного следствия означает, что к этому моменту все доказательства обвинения собраны и закреплены в уголовном деле и обвиняемый уже не может каким-либо образом повлиять на производство следствия и сбор доказательств, оказывать воздействие на свидетелей и препятствовать установлению истины по делу. Появляются и иные мотивы для применения менее суровой меры принуждения. Все меры пресечения имеют общие цели – предотвращение сокрытия от предварительного следствия или суда, возможного продолжения преступной деятельности, угроз свидетелям, иным участникам уголовного судопроизводства, иного воспрепятствования производства по уголовному делу (статья 97 УПК России). Исходя из этих целей, подлежат доказыванию обстоятельства, которые являются основаниями избрания меры пресечения. Особенностью тезиса доказывания (тезис – необходимость в применении меры пресечения, а не основания этой меры, так как основание – это подлежащий доказыванию аргумент) является то, что доказывается возможное поведение обвиняемого как логическое следствие поведения из предшествующих деяний обвиняемого, по аналогии: “если до настоящего момента делал так, то и после будет делать так же”. По сути, это есть составление убежденности в психической порочности обвиняемого. Возможно ли такое? Если не доказано, то предположение о будущем поведении неверно. Конституционный суд России отдал предпочтение целесообразности над законностью при решении вопроса о содержании обвиняемого (подсудимого) и на стадии судебного расследования. Казалось бы, целесообразность должна уйти из сферы вeдения обвинительного органа и перейти в компетенцию суда. Ведь у суда появляется собственная процессуальная цель, обеспечению которой служит мера пресечения обвиняемого, у суда обнаруживается понимание смысла содержания подсудимого под стражей, польза для суда. Обвинительный орган же своей цели достиг, расследование закончено, польза исчерпана, дело по обвинению передано на логику и пользу суда. Но у Конституционного суда России своё видение места и значения суда относительно обвинительного органа. Конституционный суд России в этом вопросе суду отвел пассивную роль, а активную отдал обвинительному органу. Конституционный суд России так истолковал нормы уголовно- процессуального закона (открыл в них нужный смысл), чтобы содержание подсудимого под стражей во время судебного расследования находилось, в первую очередь, под контролем обвинительного органа, как ответственного и озадаченного государственного органа, и только если обвинительный орган забудет заявить суду ходатайство о продлении срока содержания подсудимого под стражей, то суд может сам по собственной инициативе рассмотреть вопрос о продлении срока содержания подсудимого под стражей, конечно, предварительно выслушав мнения сторон. Эта позиция выражена в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 г. № 4-П “По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан”. В пункте 3.1 Постановления предписано: “По смыслу закона, возбуждение ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, если к тому имеются установленные законом основания, является обязанностью прокурора на любых стадиях уголовного судопроизводства, что не исключает право суда в случае, если такой вопрос возникает на судебных стадиях, рассмотреть его по собственной инициативе (часть десятая статьи 108, часть первая статьи 255 УПК Российской Федерации)”. Также в том же пункте замечено: “Ставя и решая по собственной инициативе вопрос об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, суд, по смыслу статьи 108 УПК Российской Федерации, не освобождается от обязанности выслушать мнения сторон, а стороны не могут быть лишены возможности привести свои доводы. Это не означает, что суд принимает на себя функции стороны обвинения, поскольку правовые и фактические основания для избрания меры пресечения связаны не с поддержкой, а тем более признанием обоснованным выдвинутого в отношении лица обвинения в совершении преступления, а с необходимостью обеспечения условий дальнейшего производства по уголовному делу”. Таким образом, поскольку придаваемый правовыми позициями Конституционного суда смысл правовым нормам обязателен для всех, то, согласно позиции Конституционного суда, обвинительный орган (прокурор) обязан и на судебных стадиях напомнить суду, что обвиняемый (подсудимый) должен оставаться под арестом. Суду же предоставляется всего лишь “право” “рассмотреть его по собственной инициативе”, то есть это “право” всего лишь дополнение к “обязанности” обвинительного органа. Получается, что симбиоз обязанности обвинительного органа (прокурора) и права суда имеет целью, чтобы обвиняемый (подсудимый) по чьей-то оплошности (случайности) не был освобожден из-под стражи. При этом Конституционный суд делает оговорку: если у обвинительного органа “к тому [содержать подсудимого под стражей] имеются установленные законом основания”. Невозможно представить как факт в истории России, чтобы российский чиновник относился к своим государственным обязанностям по применению насилия не как к должному, а как к возможному (альтернативному) поведению по своему личному “усмотрению”. Если чиновнику вменено в обязанность, то такую обязанность он непременно и рассматривает как личное “право”, но только в части усмотрения “оснований” (изыскание причин) для исполнения “обязанности”, а не как возможность (поиск поводов) уклониться от исполнения обязанности.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. “ДЕЛО ЙУКОСА” И НИСХОЖДЕНИЕ АДВОКАТОВ В БЕЗДНЫ ПРАВОСУДИЯ