§ 4. Металогика доказывания

Знание существует вне логики, вне доказывания, но логика (доказывание) даёт уверенность (достоверность) в знании.

Аксиома – самоочевидное или общепризнанное положение (суждение, решение). Для одних аксиома – Бог есть, для других – бога нет. Какая-то аксиома ложная. Но в основу глубинного суждения каждый волен положить любую аксиому, руководствуясь свободой воли, дарованной Богом.

В начало мыслительного поиска всегда приходится класть что-то изначальное, признаваемое аксиомой, принимаемое на веру. Важно выдержать избранную аксиому на всем пути умозаключений об умозаключениях.

Доказательство – это выведение истинности положения (суждения) из других положений (суждений), то есть умозаключение. Отсюда, вывод есть результат, итог доказательства.

Определение [понятия] есть суждение. Из суждения выводится следствие. Каждое явление (так называемый факт) отражается в сознании и кладётся в начало суждения о связи этого явления с другими явлениями.

Умение находить доводы для доказательства относится к способности суждения. Что и есть самое трудное в доказывании. Этому научить нельзя, это дар природы.

Говорят: истинное доказательство, ложное доказательство. Это неправильное употребление слов. Доказательство может быть только истинным или никаким. Неистинное доказательство не является доказательством. Что важно для доказывания в судебном процессе. Истинным или ложным может быть вывод. Вывод – это утверждение, тезис, который следует из доказательства. Из доказательства всегда следует вывод правильный. Если доказательство неправильное, то есть нарушены правила логики, то это не доказательство, поэтому вывод не может быть истинным.

Назначение процессуального закона – препятствовать подмене объективного знания субъективной уверенностью, которая склонна к абсурду. Единственное средство проверки субъективной уверенности в целях преодоления заложенного в ней абсурда – это логика. Хотя сама по себе логика не есть объективное знание, а лишь стремление к нему. Но субъективная уверенность есть догадка, предположение, гипотеза, суждение чувства. Большинство процессуальных решений основывается на субъективной уверенности, а не на объективном знании. Субъективная уверенность властного лица лишь стремится придать убедительную форму его утверждению.

Ещё Императрица Екатерина Великая пыталась в 1767 году вразумлять: “Судья, судящий о каком бы то ни было преступлении, должен один только силлогизм или сорассуждение сделать, в котором первое предложение, или посылка первая, есть общий закон: второе предложение, или посылка вторая, изъявляет действие, о котором дело идёт, сходно ли оное с законами или противное им? Заключение содержит оправдание или наказание обвиняемого. Ежели Судья сам собою, или убежденный тёмностью законов, делает больше одного силлогизма в деле криминальном, тогда уже всё будет неизвестно и темно» (Статья 152 Наказа Комиссии о составлении проекта нового Уложения. – Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое. Том 18. С. 215).

Добавление. Тезис обвинения и антитезис защиты. Тезису противостоит антитезис. Если тезис истинный, то антитезис ложный. И наоборот. Следовательно, доказать ложность тезиса можно доказательством истинности антитезиса. Например, обвинительный орган выдвинул тезис, что гражданин Икс присвоил вверенное ему имущество, что есть нарушение правоохраняемых жизненных интересов другого лица. Адвокат гражданина Икс с истинностью этого тезиса не согласен. Представитель обвинительного органа в силу каких- то причин вдруг временно утратил способность суждения и не демонстрирует доказательства своего тезиса, а только повторяет этот тезис. Адвокат, не дождавшись демонстрации доказательства тезиса от обвинительного органа, искренне беспокоясь за судьбу своего доверителя, решил сам доказать ложность тезиса обвинительного органа посредством доказательства истинности антитезиса, продемонстрировав публике таким образом свою эрудицию, знание правил формальной логики и собственный дар способности суждения. Такой способ опровержения тезиса не возбраняется никому. Однако этот логический приём хранит опасность для адвоката, так как задача поиска истины не должна для него противостоять принципу “не навреди”. Нужно всегда критично относиться к своим умственным способностям, поэтому помнить, что никто не застрахован от логических ошибок. Даже адвокаты не всегда способны преодолеть абсурд логикой. Опасность кроется, прежде всего, в подмене (потере) тезиса. Это сложная, трудная и опасная работа мысли – опровержение тезиса посредством доказывания антитезиса. Адвокат стал доказывать антитезис, произошла подмена антитезиса, утеря его, и была доказана истинность тезиса. И вдруг на представителя обвинительного органа снизошло озарение, он понял, что обвинение доказано, адвокат во всём разобрался, тщательно прочитал материалы дела, систематизировал их, придал им логическую стройность, всё лишнее предал забвению, все нестыковки связал суждениями. Осталось суду только переписать рассуждения адвоката и определить меру наказания.

Добавление. Загадки логики. Логика представляется чем-то универсальным. Хотя никому из логиков – ни Аристотелю, ни Петру Испанскому, ни Готаме, ни Дигнаге, ни Лейбницу, ни Расселу, ни кому другому не было дано “мандата свыше” на обучение всякой твари правильному мышлению, всё равно законы логики мыслятся как всеобщие и ничуть не менее объективные, чем, например, законы физики. Просто страшно себе представить, во что превратятся эти самые физические законы, если логика потеряет свою универсальную ценность. Достаточно предположить такое, как сразу становится очевидным, что логика является абсолютно необходимым условием всякой науки. Без логики, вне логики любая наука не более чем литература – никакие аргументы не действуют, никакие выводы не выводятся. Поэтому было бы закономерно, если бы каждый народ, который внес хоть какой-то вклад в развитие наук, уделял внимание и логике. Каково же будет наше удивление, когда мы обнаружим, что в истории человечества существует всего два очага логических исследований – Индия и Европа. Именно в этих регионах логика родилась как дисциплина почти одновременно, за несколько веков до нашей эры. И именно здесь она в основном и развивалась. А что же другие страны и цивилизации? Возникновение и развитие логики часто связывают с необходимостью установить правила дискуссии между различными философскими школами. Разумеется, там, где не было этого множества спорящих школ, о разработке логики говорить не приходится. Однако существует по крайней мере две великие цивилизации, где множество школ в наличии, а логика так и не получила должного хождения, причём даже в тех случаях, когда они испытывали прямое влияние со стороны “логических” народов. Яркий пример – арабо-мусульманская цивилизация, которая заняла большую часть территории античного мира и в распоряжении которой оказалось античное наследие, включая переведенные сирийцами-христианами труды по логике. Однако никто во всём мусульманском мире, за исключением кучки отщепенцев-перипатетиков, не признававших первенство Корана над разумом, логикой так и не увлёкся. Самостоятельная логическая традиция мусульман создана не была. А как же знаменитая мусульманская юриспруденция, ведь право вне логики совершенно немыслимо? Арабы поступили просто: они взяли один-единственный логический принцип – аналогию – и на нём построили весь свой фикх. Вот чем ограничилась рецепция античной логики исламской цивилизацией. Ещё хуже с логикой в Китае, где, как известно, цвело сто школ. Занялась как-то этой проблематикой “школа имен” (мин цзя), но ничего кроме презрения не заслужила, сошла на нет и очень быстро была забыта. Но ведь вскоре к китайцам из Индии пришёл буддизм с его колоссальным логическим аппаратом! Китайцы проигнорировали и буддийскую логику. Из всего множества сочинений, посвящённых этим вопросам, они перевели лишь парочку, “а переведя, о них тотчас же и забыли. Так они и пылились, пока уже в 20 веке ими не заинтересовался конфуцианско-буддийский мыслитель Сюн Шили (ум. в 1969 г.)” (Е.А. Торчинов, из выступления на своём форуме). Стоит ли удивляться, что китайская юриспруденция, которую разрабатывали законники из школы фа цзя, явилась не более чем идеологией ничем не ограниченного деспотизма. Итак, сколько-нибудь серьёзные логические традиции характерны только для индийцев и европейцев. А что общего у индийцев и европейцев? То, что они индоевропейцы, представители одной и той же древней общности кочевников- степняков, некогда завоевавших два громадных и цветущих полуострова. Напрашивается мысль, что интерес к логике далеко не универсален, что он этнически обусловлен, более того, что он связан исключительно с психологией легендарных арийцев. Что же такое было у этих арийцев и чего не было у других народов, что вдохновило на рефлексию и разработку логики первых и не вдохновило вторых? Чтобы ответить на этот вопрос, на логику надо посмотреть не как на объективистскую науку, а как на черту характера. По сути дела, это прежде всего плод стремления мыслить как можно более ясно, строго и чётко, ничего не утаивая и каждой вещи воздавая по её природе. Логика выступает как интеллектуальное зеркало трёх связанных воедино черт: открытости (искренности), беспощадности и справедливости. Именно таким нам рисуется мифический, а значит архетипический, образ древнеарийского воина, который стремился всё расставить по местам, понять, кто друг, а кто враг, кто прав, а кто виноват, выковать пригодный для постоянных сражений язык однозначных команд, разобраться во всём с предельной честностью и беспощадной ясностью. Напротив, китайское презрительное отношение к логике явно ассоциируется с возведенной в норму закрытостью, которую варвары-кочевники расценивают как лицемерие, со стремлением сглаживать углы и скрывать свой внутренний мир, с ритуализмом, с отказом от бесстыдного познавания всего и вся, с почтением к тайне, с вошедшими в поговорку хитростью и коварством и так далее и тому подобное. Для китайцев стремление к полной ясности и определённости не есть нечто обязательное. Среди них могут, конечно, найтись чудаки, уделяющие логике неоправданно большое внимание (софисты), но это будет восприниматься именно как сомнительное или даже презренное чудачество. Итак, логика есть лишь свойство психологии одного народа, пусть даже он и распался на множество новых народов. Не было бы этого народа, вполне вероятно, не было бы и логики. Вот на каком шатком фундаменте построено здание всех наших наук, посредством которых мы пытаемся покорить природу, и здание нашего правосудия, посредством которого мы пытаемся совладать с конфликтами между собой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. “ДЕЛО ЙУКОСА” КАК ЛАКМУС АДВОКАТСКОГО ПРАВОСОЗНАНИЯ Раздел II. “Дело Йукоса” как головоломка для адвокатов, или Тест на правовое безумие