§ 3. Абсурд адвокатского гонорара и “дело Йукоса”

Адвокатура проявляет свою нищету во всём, как в прямом, так и в переносном смысле. Внутренняя, профессиональная нищета неизбежно обнаруживается и в нищете внешней, экономической.

Пояснение. О гонораре. Вопрос о сущности и правилах установления адвокатского вознаграждения наиболее полно раскрыт в Теории адвокатуры и в эссе адвоката Андрея Вячеславовича Полякова “Quota litis”, опубликованном в альманахе журнала “Вопросы адвокатуры”.

Говоря об адвокатской деятельности, нельзя не коснуться вознаграждения адвоката за оказанную юридическую помощь. Процедура получения и распределения вознаграждения, самый смысл адвокатского вознаграждения неотделим от сущности адвокатской деятельности. Ложное понимание сущности адвокатского вознаграждения самим адвокатом есть основание предполагать, что этот адвокат также ложно понимает публичное назначение своей профессиональной деятельности.

Редко кто из адвокатов вдумывается в публичный, некоммерческий смысл своей профессии, в принципиальную разницу между услугой и помощью, и вытекающие из этого виды формирования вознаграждения, право притязания на вознаграждение. Большинство адвокатов вспоминает о некоммерческом виде своего труда только при исчислении налогов с гонорара. А если просмотреть бухгалтерские книги большинства адвокатских образований, то обнаружится логико-правовое несоответствие между оказываемой адвокатом юридической помощью, как правовым основанием получения вознаграждения и отражения его в бухгалтерских регистрах, и порядком учёта адвокатского вознаграждения. Конечно, если какой-то адвокат неправильно выполнял операции с полученным вознаграждением, то это не означает, что всё предшествующее получению вознаграждению делалось адвокатом неправильно. Причинно-следственной связи нет. Но неправильное понимание и применение принципов, на которых базируются отдельные вопросы обеспечения адвокатской деятельности, обязательно повлекут неправильное понимание и применение и других принципов адвокатской профессии. Ибо принципы взаимосвязаны единством адвокатской деятельности.

В “деле Йукоса” сразу же надо отрешиться от связи между размером гонорара и активностью адвоката. Мол, размер гонорара был слишком мал, поэтому адвокат не старался, не заявлял в массовом порядке ходатайств, не обличал преследователей и гонителей. Или – гонорар был таким большим, что адвокат, из-за страха лишиться выпавшей ему удачи, не старался, не заявлял, не обличал, так как боялся преследователей и гонителей. Нет, каждый делает то, что умеет, и то, что может. Конечно, не по заслугам полученный великий денежный выигрыш может вызвать у посредственного человека высокомерную уверенность, что выигрыш есть результат его выдающихся умственных способностей. Что не пойдёт на пользу дальнейшему исполнению дела.

Каждое деяние адвоката в “деле Йукоса” – это казус, частный случай, но как всякая случайность – настораживающая случайность, в которой проявляется зародыш отступления от стандартов адвокатской профессии.

Казус первый. Цинизм или недомыслие. Один отдельно взятый адвокат заявляет, что он доволен размером полученного гонорара, но не доволен решением суда. Такое адвокатское заявление есть что – цинизм, то есть грубая откровенность (см. тему идеологии адвокатуры в Теории адвокатуры), или недомыслие? Во всех случаях заявления подобного рода есть отклонения от стандарта профессии. С точки зрения стандарта адвокатской профессии, такое заявление есть абсурд: быть довольным и недовольным одновременно. И пребывание в таком абсурде заявителя не смущает, он не стремится его преодолеть. Такое заявление сравнимо, в части абсурда, как если бы адвокат в защиту осуждённого сделал заявление, в котором утверждал, что суд осудил его подзащитного не за то преступление, которое он совершил. С точки зрения здравого смысла, то есть логики, получается, что адвокат подтверждает, что его доверитель совершил какое-то преступление, но за совершённое преступление его не осудили; а суд осудил за то преступление, которое его доверитель не совершал. Из последнего также следует, что адвокат утверждает, что преступление, за которое его доверитель был осуждён, всё же имело место, хотя сам осуждённый его не совершал. Такой абсурд можно преодолеть только самой логикой жизни, то есть осудить подзащитного данного адвоката за то преступление, о совершении которого знает адвокат. Истина восторжествует, и у адвоката не будет темы для заявлений перед средствами всенародного оповещения в части преодолённого абсурда. Что касается оправдания по первому обвинению, то с точки зрения “всемирной справедливости” и народной молвы, зло должно быть наказано. И до тех пор, пока доверитель адвоката, то есть преступник с точки зрения адвоката, не будет осуждён за известное одному адвокату преступление, пусть этот “неправильно” осуждённый страдает. А чтобы облегчить себе совесть, то есть смягчить душевные страдания, осуждённый должен считать, что отбывает он срок наказания за другое преступление, о котором только и знает адвокат. Абсурд гипотетического адвокатского заявления для осуждённого преодолён, он осуждён неправомерно, но не зря.

Казус второй. Адвокатский фонд и адвокатская фирма. Руководствуясь принципом целесообразности, стремлением к упрощенчеству, контролю и надзору за качеством и своевременностью выполнения поручений, результативностью профессиональной деятельности, решили временно централизовать направления вознаграждения сопричастным адвокатам. Создали единый адвокатский фонд оплаты оказания юридической помощи. Возможно, фонд технологичен, но насколько он соответствует стандартам адвокатской профессии? Адвокатский фонд в своей идее есть предтеча замены адвокатской помощи на адвокатские услуги; начало организационного разложения адвокатской корпорации, когда адвокат, как исключительный субъект оказания юридической помощи, заменяется организацией, оказывающей юридические услуги на коммерческих принципах. Теперь юридическое лицо, имеющее свою фирму, в которой адвокаты выполняют профессионально-трудовую функцию, то есть работают, оказывает юридические услуги нуждающимся. Фирма оказывает юридические услуги, а не помощь (см. разницу и несовместимость этих понятий в Теории адвокатуры). Не адвокат. Адвокат растворяется. За услугами не видно того одного – единственного адвоката, которому доверяют. Есть организация, а у неё нет корпоративного, сословного интереса, но есть интерес людей. Прежде всего, “коммерческого” директора, который будет называться генеральным адвокатом. Сам генеральный адвокат не будет оказывать услуг. Он будет руководить адвокатами, договариваться где-то о чём-то, распределять между адвокатами “зарплату”, проверять написанные адвокатами тексты, а если будет знаком с синтаксисом, то может расставлять правильно знаки препинания.

За “фирмой” скрываются заботы о страждущем. В “фирме” всё коллективно, всё общо. Фирма освобождает адвоката от правил профессии, освобождает совесть адвоката. Фирма не должна сориться с властью, «генеральный» адвокат может пожурить слишком активного адвоката и уволить его.

Отсюда всплывает тайна, отчего отдельные адвокаты ратуют за страхование профессиональной ответственности. Адвоката не будет, будет “фирма”, будет равенство коммерческих партнеров. И эти ратующие самоуверенно надеются, что во всех спорах они одолеют коммерсантов-промышленников, и “фирме” по юридическим услугам не придётся выплачивать им неустойки. Зря надеются. Коммерсанты-промышленники умнее коммерсантов-юристов, потому что промышленники в большей мере обладают способностью суждения, чем юридическое племя. Это логика и суровая правда жизни. Без юристов прожить можно, без промышленников нельзя. Главное же, сами промышленники не будут судиться с коммерсантами- юристами, они наймут, как нанимают работников на урок, других коммерсантов-юристов. В этой схватке коммерческих юристов сами же юристы преодолеют свой собственный коммерческий абсурд взаимным истреблением. Это же первый признак отличия человека от животных: животные всегда поступают правильно, а люди постоянно преодолевает собственный абсурд логикой (см. главные признаки отличия человека от животных). Чтобы избавиться от адвоката, как единственного и самостоятельного субъекта оказания юридической помощи, нужно ввести такие законодательные положения, чтобы договор на оказание юридической помощи заключал не адвокат, а адвокатское образование, “фирма”.

Казус третий. О притязании адвокатской “фирмы” на вознаграждение. Группа сопряжённых адвокатов посчитала себя “фирмой”, поскольку стороной в соглашении об оказании юридической помощи со стороны адвокатов было указано адвокатское образование. Коммерческая организация, которой адвокатская “фирма” оказывала юридическую помощь, была признана банкротом. “Фирма” предъявила претензии на неполученное от ликвидируемой коммерческой организации вознаграждение. Адвокатская “фирма” обратилась в суд за защитой своего денежного интереса. С позиции коммерческих отношений должно действовать общее правило, согласно которому обязательства должны исполняться. Но согласно принципам адвокатской профессии адвокат не должен добиваться в суде взыскания денежных сумм с доверителя, которому адвокат оказывал юридическую помощь. Доверитель может их не выплачивать адвокату без объяснения причин. Такой спор недопустим. Сам иск адвоката о взыскании вознаграждения допустим в одном случае: если претензия адресована государственной организации. Потому что волю и интерес государственной организации, в которой заложена в сжатом виде воля государства, может выразить окончательно именно суд. У адвоката, которому государственная организация отказывается выплатить вознаграждение, могут быть сомнения, а соответствует ли воля руководителя этой организации воле и интересу государства. Служащий государственной организации искажает волю Государя. Поэтому адвокат обращается для разрешения своих сомнений в суд. В этом проявляется основной канон адвокатуры, который выражается в доверии. Ради доверия, солидарности с обществом и жертвенности провозглашается отказ от иска о принудительном взыскании вознаграждения.