Глава 1. К вопросу о законодательных изысканиях об обвинительном органе как фикции адвокатуры

В начале, когда только-только идея “дела Йукоса” стала себя обнаруживать в сознании, было выражено предчувствие, что с “делом Йукоса” закончится самоё адвокатура. Над ощущением никто не властен, его нельзя ни опровергнуть, ни доказать. Но как материальное образование адвокатура не может закончиться никогда хотя бы по той причине, что без неё не может быть правосудия. Адвокатура не может закончиться без кончины всего правосудия. Пока есть правосудие, есть и адвокатура. Правосудие бессмертно, хотя ему, как и человеческому телу, свойственны относительное здоровье и относительная хворость. В “деле Йукоса”, как в зеркале, отразились хворости правосудия. С точки зрения логики, всякая хворь публичного института есть абсурд. В “деле Йукоса” адвокатура не выказала своего здоровья в качестве отдельного члена правосудной системы и предалась общей хвори. Адвокатура не воспротивилась бунту в правосудии.

Издавна целью прокуратуры в нашем Отечестве был государственный надзор за соблюдением и исполнением законов каждым. Прокурорский надзор за законностью должен быть всеобщим, сплошным и непрерывным. Если через законы выражается и доносится до народа и бюрократии воля Верховной власти, Государя, то задача прокуратуры – пресекать всякое искажение бюрократией выраженной Верховной властью в законах воли. Прокуратура, которая не пресекает искажение бюрократией воли Верховной власти, встаёт на сторону бюрократии и присоединяется к бунту против Верховной власти. При взбунтовавшейся прокуратуре перестают исполняться законы, бюрократия впадает в состояние независимости.

Надзор за соблюдением и исполнением законов – это, прежде всего, проверка деяний человека или групп людей на их соответствие установленным законами правилам поведения. Сам такой надзор подчиняется юридическим процедурам, к которым относится, в частности, уголовное расследование. Уголовное расследование есть вид проверки соблюдения и исполнения законов.

Уголовное расследование позволяет проверить, соблюдались ли предписания законов или они были нарушены, и какова степень нарушения. Уголовное расследование позволяет произвести доказывание преступления, изобличить преступника и предать его суду. Таким образом, надзор за соблюдением законов, изобличение правопреступников и предание их суду для вынесения им справедливого возмездия, казалось бы, должны быть объединены единым публичным интересом и одной волей. Для осуществления надзора за соблюдением законов у прокурора должен быть инструментарий насилия, который позволил бы ему выполнить возложенную на него публичную функцию. Этот инструментарий есть право на самостоятельное возбуждение и расследование уголовного дела, как абсолютной формы проверки соблюдения исполнения законов. Прокурор, лишённый права на уголовно-процессуальные процедуры, лишается самой возможности осуществлять непрерывный и всеобщий надзор за соблюдением законов.

Если право на возбуждение уголовного дела, как одной из форм проверки соблюдения законов, передано исключительно на усмотрение какого-то иного лица (органа), не подчинённого непосредственно прокурору, то прокурорский надзор приобретает черты фиктивности, декларативности.

Так, прокурор, обнаружив нарушения закона и посчитав необходимым установление виновных в нарушении закона и закрепление следов преступления, решил возбудить уголовное дело. Для этого прокурор вынужден обратиться к лицу, уполномоченному возбуждать уголовное дело и проводить по нему предварительное расследование, по сути, с “ходатайством” о возбуждении уголовного дела. При этом прокурор обязан доказать в своём “ходатайстве” уполномоченному возбуждать уголовное дело лицу наличие поводов и оснований для возбуждения уголовного дела, а также то, что только посредством уголовных процедур можно проверить и подтвердить факт нарушения закона, изобличить преступника с тем, чтобы впоследствии предать его суду. Потом уполномоченное на возбуждение уголовного дела лицо проверит и оценит обоснованность и законность прокурорского “ходатайства” и откажет в возбуждении уголовного дела. Если прокурор с такой оценкой не согласится, то он может “пожаловаться” начальнику (руководителю) этого уполномоченного на возбуждение уголовного дела лица. Далее, если начальник не согласится с прокурором, то прокурор может “пожаловаться” на начальника следующему в иерархии руководителю. Подобное право на многоступенчатое принесение “жалоб” выхолащивает сущность прокурорского надзора за законностью. Прокурор превращается в ходатая по делам на государственной службе. Прокурор-ходатай – это извращенная форма так называемого “государственного адвоката”.

Действительно, чем в таком случае прокурор-ходатай будет отличаться от адвоката, если прокурор лишён властных полномочий? Каждый может проверять исполнение законов, каждый может требовать соблюдать законы, каждый может обращаться в суд, каждый может сообщать о совершённом или готовящемся преступлении.

Передача права на возбуждение уголовного дела, как предельной юридической формы проверки соблюдения законов, органу, в чьи задачи не входит надзор за законностью, порочна. Ибо возбуждение уголовных дел и уголовное преследование для этого органа будут иметь любые иные цели и задачи, не связанные со всесторонним и тотальным надзором за соблюдением законов. Например, у следственного комитета нет цели надзора за законностью. Возбуждение и расследование уголовных дел оторвано от нарушения закона. У них уголовные дела самоцель. Причиной возбуждения становится не нарушение закона, не факт правонарушения, а человек, то, насколько он нехорош на взгляд следователя.

Воля Верховной власти к соблюдению единства и всеобщности законности в таком органе недостижима никогда и ни при каких условиях.

Если возбуждение и расследование уголовных дел как формы надзора за законностью изъять у государственного института, органической сущностью которого является тотальный надзор за соблюдением законов, то сам этот институт превращается в абсурд. Поскольку абсурд действителен, то он имеет своё скрытое назначение. Сокрытие происходит под тенью логических форм. Разумностью охватывается уголовное преследование как форма борьбы за право. Но если разумность исчезает, то есть борьба за право прекращается, заменяется имитацией, то уголовное преследование, вырванное из борьбы за право, превращается в абсурд, то есть открыто и предумышленно используется в иных, не связанных с борьбой за право целях.

Государственный институт по надзору за законностью превращается в фикцию “государственной” адвокатуры. Такое превращение есть прикрытие произвола в уголовном преследовании. Причём для подобной фиктивной “правозащиты” оказывается недостижимой действенная практика самоконтроля и самоочищения. Это тупик, то есть абсурд, выход из которого может быть только болезненным.

Примечание. По логике права уголовный суд – вершина юридических знаний, профессионального мастерства, жизненной мудрости и личного мужества. Если и в нём нет логики, значит, метастаз абсурда достиг своей крайней стадии.