§ 2. Сущность языка

Определение сущности языка зависит от характера научной парадигмы, в частности, от господствующего лингвистического мировоззрения. В сравнительно-историческом языкознании ХIХ в. наиболее существенным свойством языка признавалась его историческая изменчивость. На смену компаративистики пришел структурализм с утверждением знаковой сущности языка. В силу очевидности этого утверждения оно зачастую принимается автоматически. Между тем тезис о знаковости языка следует серьезно уточнить, потому что в таком виде он ничего не сообщает об уникальности человеческого языка. К сущности языка мы вернемся ниже. Пока же определимся с понятием знаковости.

Проблема языковой знаковости выходит за рамки лингвистики. Ведь кроме естественного человеческого языка существуют искусственные языки, языки жестов, животных, языки программирования. В ХХ в. сформировалась специальная наука о знаках – семиотика. В ней знак определяется как сигнал, несущий какую-то информацию. Знаки бывают естественными (дым – костер, молния – знак грозы) и конвенциональными: для студента тетрадь на парте – знак «занято», для женщины букет роз – «любовь», кирпич для водителя – «проезд закрыт». Общее свойство всех коммуникативных систем – конвенция (лат. сonventio ‘соглашение’). Между пользователями семиотической системы должна быть договоренность о содержании знаков. В противоположном случае возможны разного рода казусы, особенно в случаях межкультурной коммуникации.

Советские туристы в Югославии бывали сконфужены броским плакатом «Иосиф Тито jе наш понос». На сербо-хорватском языке слово пóнос означает ‘гордость’. Русский, привыкший, что кивок головой означает ‘да’, в Болгарии может попасть в неприятное положение. Болгарский кивок имеет прямо противоположное значение – ‘нет’. Указательный палец у виска обозначает во Франции глупость, а в Голландии – ум. Можно представить, как прореагирует горячий француз, когда голландец паралингвистическим средством похвалит его умственные способности. 6 мая 2012 г. в матче чемпионата России между «Спартаком» и «Зенитом» нигерийский форвард москвичей Эммануэль Эменике был удален. Нигериец забил в конце встречи важный гол и похлопал себя ладонью по предплечью, за что был немедленно удален с поля. По словам африканца, в Нигерии этот жест означает «благодарность предкам за данную мне кровь».

Знак – носитель информации. У него есть форма и содержание. В лингвистике они называются означающее и означаемое.

Ф. де Соссюр выделил два свойства знака:

1. Произвольность: между означаемым и означающим нет внутренней связи.

2. Линейный характер означающих: означающие представляют собой развернутую во времени (на письме – в пространстве) последовательность языковых единиц, следующих строго одна за другой.

Выше было сказано, что универсальное свойство знаковых систем – конвенциональность. Языковая конвенция принципиально отличается от простой опознаваемости знаков других семиотических систем. Особенностью функционирования знаков человеческого языка является их принципиально неограниченная многозначность и вследствие этого контекстуальная обусловленность. Нем. Ich spreche mit ihm может означать ‘Я говорю с ним’ и ‘Я поговорю с ним’. Греч. λογος обычно переводят как ‘слово’ (филология «любовь к слову») или ‘наука’ (биология «наука о жизни»). На самом деле λογος имеет 34 группы значений, внутри которых выделяются несколько значений: 1) слово, речь; 2) сказанное, упомянутое; 3) лог. положение, суждение, формулировка; 4) филос. определение; 5) выражение, изречение, поговорка и т.д.¹

Содержание языковых знаков ситуативно варьируется. Разные знаки служат для обозначения одной реалии или ситуации (российский флаг, триколор). Одна ситуация может быть описана разными средствами (Наши проиграли – Испанцы выиграли). Знаки с противоположными словарными значениями в некоторых ситуациях (контекстах) становятся взаимозаменимыми. Например, человеку на балконе находящийся в комнате может сказать «заходи» и «выходи».

Способностью получать и передавать информацию обладает абсолютно всё живое. Простейшее одноклеточное, бактерия инфузория, имеет чувствительность к механическим воздействиям и к действию тока, магнитную, гравитационную, температурную, «вкусовую», химическую, фоточувствительность¹. Любая коммуникация, будь то искусственные сигнальные системы или семиотика животных и растений, носит знаковый характер. Например, при нападении гусениц на рощу тутового шелкопряда сильно пострадают только несколько деревьев. Они немедленно сообщат об угрозе другим тутовым деревьям, выделив в воздух феромоны особого химического состава. Этот сигнал тревоги понимают деревья разных видов – тополь, клен, бук, дуб. Они синтезируют серию токсичных веществ, причем состав их из года в год варьируется, чтобы у насекомых не успевало вырабатываться привыкание к яду. «Язык» деревьев знаком и осам, для которых феромоны содержат омонимичное сообщение – «пища». Осы прилетают и жалят гусениц, запасая корм для своих личинок².

Многие признаки языка, априорно приписываемые только человеческой коммуникации, как выяснилось, в той или иной мере свойственны и зоосемиотике. «Язык» животных исторически изменчив, распадается на диалекты, его взрослый вариант отличается от детского и т.д.³. Сущность человеческого языка надо искать в его специфике. Остановимся на одном признаке человеческого языка, отсутствующим в животном царстве. У языка открытый характер системы. Человеческий язык продуктивен, т.е. способен к порождению бесконечного количества коммуникативных единиц, способных фиксировать постоянно усложняющиеся представления о действительности. Условие продуктивности уже с полным правом может быть названо сущностью языка.

Чем же обеспечивается продуктивность языка? Поразительно проницательный В. Гумбольдт намного опередил свое время. Он указал, что «сущность языка заключена в членораздельности, без которой язык просто был бы невозможен, а идея членения пронизывает его целиком»⁴. В ХХ в. членораздельность обычно называется принципом двойного обозначения (кодирования). Первое кодирование – незнаковые языковые элементы (фонемы) конституируют знаковые (морфемы). Второе – меньшие знаковые элементы складываются в бóльшие: морфемы составляют слова, слова – словосочетания, словосочетания – предложения. Двойное обозначение дает возможность свободного комбинирования звуков для выражения нового значения. Посредством 13 фонем гавайского языка (одного из самых простых в фонологическом отношении) можно закодировать практически бесконечное количество информации.

Знак зоокоммуникативных систем прост. Он не членится на меньшие единицы и не конструирует бόльшие. Формальное членение совпадает в нём с содержательным. За одной звуковой формой закреплено одно значение. В коммуникации животных нет строительных блоков для создания новых сообщений. Их «язык» не больше, чем инвентарь морфологически не оформленных, синтаксически не связанных, биологически закрепленных сигналов. Человек способен к высказываниям, которых он раньше никогда не слышал и не порождал. Ситуация не детерминирует ни социальное, ни речевое его поведение. Животные действуют по инстинктивной программе и не могут из нее выйти, потому что их коммуникативная система закрыта. Например, в «языке» пчел отсутствует «слово» верх, и нет возможности его создать. Когда корм ставят на телевышку, пчела, вернувшись в улей, не может сообщить о его местонахождении¹.

Умения комбинировать незначимые элементы для создания знаков еще недостаточно для осуществления языковой деятельности. Ограниченные ресурсы человеческой памяти просто не позволяют хранить необходимое для нее количество осмысленных звуковых комплексов. Реализация принципа членораздельности связана с необходимостью требует человеческого типа мышления.