20. Политическая эпистемология и традиция философской герменевтики (Гадамер, Рикер).

ЭПИСТЕМОЛОГИЯ (греч. episteme — знание, logos — учение) — философско-методологическая дисциплина, в которой исследуется знание как таковое, его строение, структура, функционирование и развитие. Традиционно отождествляется с теорией познания. Однако в неклассической философии может быть зафиксирована тенденция к различению Э. и гносеологии, которое основано на исходных категориальных оппозициях. Если гносеология разворачивает свои представления вокруг оппозиции "субъект — объект", то для Э. базовой является оппозиция "объект — знание". Эпистемологи исходят не из "гносеологического субъекта", осуществляющего познание, а скорее из объективных структур самого знания. Основные эпистемологические проблемы: Как устроено знание? Каковы механизмы его объективации и реализации в научно-теоретической и практической деятельности? Какие бывают типы знаний? Каковы общие законы "жизни", изменения и развития знаний? При этом, механизм сознания, участвующий в процессе познания, учитывается опосредованно, через наличие в знании интенциональных связей (номинации, референции, значения и др). Объект при этом может рассматриваться как элемент в структуре самого знания (идеальный объект) или как материальная действительность отнесения знаний (реальность).

Вместо эпиграфа: Самосознание философии удовлетворяется только пониманием (Гадамер).

Гадамер.

Для Гадамера, герменевтика – не просто понимание и истолкование текстов, но путь к постижению истины. Во введении к своей работе: «Истина и метод»1960 Гадамер пишет: «При понимании того, что передано нам исторической традицией, не просто понимаются те или иные тексты, но вырабатываются определенные представления и постигаются определенные истины». Там же философ проводит различение между философской, юридической и теологической герменевтикой. Истина, по мнению Гадамера, не подлежит верификации методологическими средствами науки. Например, истина постигается при понимании трудов таких великих философов как Платон, Аристотель, Кант и Гегель, и истина эта непостижима никаким иным путем. Опыт искусства (эстетическое сознание) и постижение исторической традиции также являются своеобразным опытом истины.

Сумма восприятия человеком других людей, природной данности своего существования и реалий окружающего мира образует действительный герменевтический универсум. Иными словами, герменевтический универсум – универсум понимания, постигая который мы постигаем истину. Изначально Хайдеггер, а затем и Гадамер, определяют понимание как «изначальную бытийную характеристику самой человеческой жизни».

Интересно, что по Г., привести к истине может даже предрассудок, если он оправдан (исходит от авторитета и верен).

Рикер.

Как и Гадамер, Рикер полагал, что истина заключена в самом тексте, а не принадлежит его автору. Интерпретируя текст, понимая его, истолкователь переходит от внешнего выражения (символов) к истинному смыслу. Понимание – это искусство постижения значения знаков. Жесты, позы и речь – те способы, с помощью кот знаки передаются от одного субъекта другому. Цель понимания: через внешнее выражение знака перейти к его истинной непосредственной интенции. Однако множественность и даже конфликт интерпретаций ставят под вопрос саму идею объективной, абсолютной истины. Для Рикера структура все же выступает на первый план, так как поиск смыслов невозможен без эффекта «вживания» в текст и приближения: временного, культурного, пространственного сближения с автором и его идеями.

Герменевтическое учение во многом напоминает концепцию Вебера. Каждый человек сам выбирает, чем ему заниматься: интерпретировать уже имеющиеся тексты или следовать объективному знанию. У Арендт («Истина и политика») также присутствует «герменевтический» тезис о том, что фактическая истина (собственно, политическая) – не что иное как результат интерпретаций. Любая истина предполагает наличие лжи. В поиске истины человек обретает себя в пространстве политического. Вопрос, которым задается Арендт: а стоит ли вообще отстаивать позиции истины? Ее притягивает кантианское понимание истины