7. Пути помощи

Уже более полувека не прекращаются попытки найти эффективное лекарственное лечение. И хотя специальные лекарства "от неконтактности" не найдены, это не значит, что неконтактные дети лишены помощи.

У лекарств есть свои немалые возможности, но есть и пределы, ограничения. С их помощью можно уменьшить мешающие общению страх и тревогу, возбуждение и беспокойство, помочь ребенку быть более сосредоточенным и полнее использовать те психические ресурсы, которые у него есть. Лекарства помогают преодолевать некоторые формы задержек развития, улучшать переработку поступающей извне информации, воздействовать на обеспечивающие психику стороны обмена веществ и т. д. Все это расширяет круг возможностей неконтактного ребенка, создает важные предпосылки для улучшения общения. Но предпосылки и общение — не одно и то же. Чтобы предпосылки становились реальностью, воплощались в поведении, они должны получать подкрепление и поддержку. Это похоже, например, на развитие речи. Примерно к 10-месячному возрасту младенец, в принципе, может начать говорить. Но если окружающие не разговаривают с ним, если он не слышит их речь и не получает подкрепления своим попыткам говорить—развитие речи окажется задержанным. Общение рождается в общении.

Поэтому в последние 20—30 лет все большее внимание привлекают поиски способов целительного и поддерживающего воспитания. Этот тип помощи восходит к опыту Жана Итара, напоминая о том, что многое новое — хорошо забытое старое. Арсенал таких методов постоянно обогащается и совершенствуется. Практически любые занятия могут приносить целительную помощь ребенку, если используются с пониманием и душевной самоотдачей ради помощи ребенку — такому, какой он есть. Принять ребенка как он есть, позволить ему быть самим собой и получать возможную радость от жизни — значит сделать первый шаг помощи. "Бороться" с болезнью, навязывая ребенку непосильные пока для него формы поведения и отношения — значит обеспечивать постоянное чувство неприятности, отверженности, подавленности, мешающих развитию.

Роль врача определяется самой врачебной специальностью: его дело — диагноз, изучение причин нарушений, выбор тактики и стратегии использования лекарств и контроль лечения. Врач может рассказать, что нужно ребенку, дать необходимые разъяснения по поводу использования лекарств, режима и т. д. Но в каждодневной кропотливой работе с ребенком решающую роль играет содружество родителей, психологов, воспитателей. Что-то, конечно, можно просто придумать, "вычислить", исходя из знания особенностей неконтактности — например, специальные развивающие игры. Но как привлечь к ним внимание ребенка? Как удержать его интерес хотя бы на время такой игры? Как не "давить" на него, а поощрять его чувство защищенности, свободы и творчества? Как, в конце концов, пробудить к жизни его собственные возможности и заинтересованность? Это — сфера поисков творческих и любящих ребенка людей. Многие американские родители описывали свой опыт общения с неконтактными детьми, делясь открытиями и находками и поддерживая у читателей веру в себя как воспитателей. И только в живом опыте, рождаются многие изящные и эффективные методы помощи. Чтобы пояснить это, сошлюсь на один только пример.

В 1990 году я впервые наблюдал работу американского музыкотерапевта Алана Витенберга с аутичными детьми. В их числе был один из моих "трудных" пациентов—5-летний мальчик. В течение почти 40 минут музыкального диалога с Аланом с лица мальчика не сходило оживленно-радостное выражение — он был просто счастлив и "работал" так хорошо, что я. просто не узнавал его. На следующий день я видел того же мальчика на музыкальном занятии в дневном стационаре. Минут 10 он вместе со всеми остальными детьми под наблюдением воспитателя ждал руководительницу. Она пришла, села за фортепиано, полистала ноты и начала играть бодрую песенку, под которую дети должны были танцевать по кругу, выполняя в общем-то непростые фигуры. Через 5 минут мой пациент сбился с такта, отстал от цепочки и растерянно оглядывался, не понимая — что же ему делать? Воспитательница отвела его на скамью, где он и просидел до конца занятия. И это тоже называлось музыкотерапией!

Огромное значение имеет то, как относятся окружающие к неконтактному ребенку с его странным и необычным поведением. Каким бы причудливым оно ни выглядело, как бы ни были непонятны его мотивы — ребенок остро, может быть, много острее здоровых сверстников нуждается в любви, поддержке и чувстве безопасности. В роли "белой вороны" он лишь еще больше замыкается в себе, избегая душевных травм и неприятных переживаний. Его неконтактность обретает для него условно-позитивное значение как психологическая защита, но затрудняет приспособление к жизни среди людей. Перед родителями поэтому всегда возникает еще одна непростая задача: найти эффективный баланс ограждения ребенка от возможных душевных травм и введения его в сферу самостоятельного общения.

Помощь неконтактному ребенку требует не только любви и доброты, но и терпения и изобретательности, регулярности и систематичности. Она растягивается на много лет, в течение которых эффекты дней, недель и месяцев могут казаться удручающе малыми или вовсе отсутствующими. Но каждый—пусть даже самый малый—шаг прогресса драгоценен: из этих, неуклюжих поначалу, шажков и шагов складывается общий путь улучшения и приспособления к жизни. Да, далеко не у каждого ребенка этот путь окажется так велик, как того хотелось бы. Но обретенное на этом пути ребенком останется с ним и будет помогать ему жить более самостоятельно и уверенно. Мы не можем дать ребенку все, но должны дать все, что можем дать.