Ленинград

1924

    В январе 1924 года, после смерти В.И. Ленина город был переименован в Ленинград. Новое имя связало город с вдохновителем большевистского переворота и определило длительный этап его истории. Во все последующие годы Ленинград испытывал на себе противоречивое отношение кремлевских властей. С одной стороны, город - "колыбель революции", а с другой - большая, чем в других городах, организованность рабочего класса пугала, а обилие старой интеллигенции вызывало недоверие и раздражение со стороны властей. Поводов для настороженности было предостаточно - это и покушения 1918 года и кронштадтские события марта 1921 года... В дальнейшем на отношение к Ленинграду и лининградцам повлияло то, что в течение почти 10-ти лет городом руководил Г. Зиновьев, находившийся в конфронтации со Сталиным и впоследствии им уничтоженный, а затем С. Киров, в котором Сталин видел своего соперника. Как во время расправы с Зиновьевым, так и после убийства Кирова пострадали десятки, а может быть, и сотни тысяч ленинградцев.

Ленинград "Волнам синим править городом черед"

    Что же касается города, то в 1924 году природа окрестила его в невской купели. Одно из самых страшных наводнений произошло в нем 23 сентября 1924 года. В своем дневнике Чуковский лаконично пишет: "Вчера наводнение. Миллионные убытки. Разрушения. Это было похоже на революцию. А сегодня солнце"¹²¹.     Эти же события подробно описаны в дневнике Н. Пунина:     "...С крепости стали стрелять через каждые три минуты. На Казанской площади ветер метался и рвал; оттого, что дождь хлестал, и оттого, что скользко и неудобно было идти, ветер сносил меня с панели. В районе площади канал был еще в берегах, но из люков, что у ротонды собора, била густым фонтаном вода. Движение по Невскому приметно расстраивалось, трамваи останавливались, пешеходов было больше обычного, они шли быстро, некоторые бежали, обгоняя толпу. Я подбегал к углу Инженерного замка и Садовой, когда навстречу мне сперва стали попадаться верхами на выпряженных лошадях ломовые, затем мечущиеся пешеходы с недоуменными и вместе оживленными лицами - и, наконец, пошла вода, она качалась по булыжникам краев дороги, набухала торцами посредине мостовой, а вдали по всему Марсову полю разливалась широким серо-желтым озером, здесь ветер тоже далеко разносил водяную пыль и рвал деревья... С Симеоновского моста я увидел, что ворота Шереметевского дома закрыты и вода была в уровень с перилами набережной... на тротуарах Литейного проспекта толпится народ. Вдали по Сергиевской плыла лодка... На мосту свистел дикий порывистый ветер, этого свиста я не забуду, свист пронзительный и хищный, рвавшийся под тучами над самой головой, минутами он затихал, улетая куда-то дальше, и тогда гудело по всему горизонту, как от каких-то гигантских проводов... в квартире электричество не горело, вода в водопроводе не шла. Было видно, что наводнение огромно".     На следующий день он продолжает: "Страшное опустошение в Летнем саду, здесь, видимо, прошел полосой особенно сильный порыв урагана, потому что образовался род просеки, все деревья в этом месте сломаны..."¹²²     Летний сад под водой появится в поздних стихах Ахматовой:

Где статуи помнят меня молодой, А я их под невскою помню водой.

    А в записи 1962 года она вспоминает Летний сад на разных этапах его истории, прошедшей у нее на глазах: "...первый Летний сад, благоуханный, замерший в июльской неподвижности, и Летний под водой (1924 год), и Летний, изрезанный зловонными (окопами) щелями (1941 год)..."     Фонды Пушкинского Дома, перевезенные осенью 1922 года из здания Академии наук на Тифлисскую ул., дом 3 (рядом со зданием, где размещается Пушкинский Дом ныне), были залиты водой, уровень которой не падал в течение четырех часов. Пришлось только что "приведенное в идеальный порядок... вновь спешно вынимать из ящиков, заново сортировать, сушить, чистить, чинить, развешивать, как белье, на веревках"¹²³.     За эти четыре часа вода не только залила всю Стрелку (Биржевую площадь), но и значительную часть Дворцового моста, по которому шли выше колен в воде. "Без воды была только середина, горб моста. В воде на мосту цепью стояли студенты, держась за руки, а пешеходы держались за них, как за перила. Сплошная поверхность воды была от Биржи до Зимнего дворца", - так пишет одна из сотрудниц Пушкинского Дома¹²⁴.     Под водой оказалось более половины территории города. Если же вспомнить, что цокольные и полуподвальные этажи были жилыми, можно себе представить, каков был ущерб от разбушевавшейся стихии. Газеты сообщили, что погибло всего 12 человек¹²⁵. Несомненно, эта цифра изрядно занижена. Другой информации, к сожалению, нет. В "Красной газете" было написано, что наводнение надо рассматривать как пережиток царизма...     Ахматова называет это наводнение одним из петербургских ужасов и неоднократно упоминает в своих стихах.

Здравствуй, Питер! Плохо, старый, И не радует апрель. Поработали пожары, Почудили коммунары, Что ни дом - в болото щель. Под дырявой крышей стынем, А в подвале шепот вод: "Склеп покинем, всех подымем, Видно, нашим волнам синим Править городом черед".

    Как ни удивительно, это стихотворение написано еще в 1922 году и звучит как зловещее предчувствие. Оно передает ту меру неблагополучия, которая граничила со стихийным бедствием и предвосхищала его.     И значительно позже:

Опять подошли "незабвенные даты", И нет среди них ни одной не проклятой. Но самой проклятой восходит заря… Я знаю: колотится сердце не зря - От звонкой минуты пред бурей морскою Оно наливается мутной тоскою. На прошлом я черный поставила крест, Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест, Что ломятся в комнату липы и клены, Гудит и бесчинствует табор зеленый И к брюху мостов подкатила вода? - И все как тогда, и все как тогда.

    Это стихотворение она пишет уже через 20 лет после наводнения и имеет в виду и Фонтанку, дом 2, где ее застало наводнение, и разлуку с близкими ей О. Судейкиной и А. Лурье, и многое другое.     Со временем отъезд за границу делается все более затруднительным. Хлопочет об этом Ф. Сологуб. Но уехать ему было не суждено. Трагически овдовевший Сологуб умер в 1927 году.     Когда в начале 10-х годов Ахматова входила в петербургский литературный мир, непререкаемыми авторитетами были Блок и Сологуб. Их не стало. довоенная среда, так хорошо знакомая Ахматовой, распалась. Вот то прошлое, на котором Ахматова "поставила черный крест".