был блокирован союзными войсками в сентябре-ноябре 1813 г. До этого, 14 августа, Главная союзная армия блокировала Дрезден и предприняла штурм, отбитый французами во главе с Наполеоном. После разгрома под Дрезденом австрийская армия отступила от города. В этом сражении отличилась часть 4-го Башкирского полка, находившаяся в конвое генерала от кавалерии графа П.X. Витгенштейна. 13 сентября под Дрезденом был оставлен 10-тысячный корпус российских войск для его блокады, 30 сентября к нему присоединился корпус генерал-лейтенанта П. А.Толстого, который возглавил блокаду. В это время в Дрездене было 35 тыс. человек (1-й корпус генерала Ж. Мутона, 14-й корпус маршала Г. Сен-Сира, гарнизон), командовал ими Сен-Сир. 14 октября к Дрездену прибыл австрийский корпус во главе с генералом от кавалерии графом И.Кленау (25 тыс. чел.), который возглавил войска союзников. 25 октября французы, у которых заканчивались запасы продовольствия, предприняли попытку прорваться из Дрездена в Торгау, отбитую войсками Толстого. В городе начались голод и эпидемия тифа, после переговоров гарнизон 15 ноября сдался союзникам. В боевых действиях под Дрезденом в сентябре-ноябре принимали участие 14-й и 15-й башкирские полки.

Башкиры участвовали и в блокаде крепости Данциг (совр. Гданьск, Польша), расположенной на побережье Балтийского моря в устье р. Висла. Гарнизон крепости, состоявший из остатков Великой армии, уцелевших в походе на Россию (10-й корпус, 35 тыс. чел.), возглавлял дивизионный генерал граф Ж.Рапп. В январе 1813 г. началась блокада крепости отрядами русской армии Витгенштейна. Блокадой Данцига руководил генерал- лейтенант Ф.Ф.Левиз, в апреле начальство перешло к генералу от кавалерии герцогу Александру Вюртембергскому. С моря крепость была блокирована флотом. В блокадный корпус вошел 5-й Башкирский полк, находившийся в авангарде отряда генерал-майора М.М.Свечина [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3842. Л. 5]. Полк участвовал в боевых действиях, затем был отправлен «для препровождения пленных в Витебск», где был оставлен и числился прикомандированным к земской полиции с октября 1813 г. по апрель 1814 г. Полк был распределен по поветам Минской губернии вместе с частями Владимирского ополчения и сопровождал пленных и рекрутов. На 1 февраля 1815 г. в полку состояли обер-офицер, командир полка, его помощник, 4 есаула, 6 сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, мулла, 10 пятидесятников, писарь, солдат «для письменных дел», 405 башкир.

Необходимо отметить, что часть полка с ноября

1812. Г. Была командирована в армию (ею командовал войсковой старшина и.Бикчурин), в конвой

М.Б.Барклая де Толли, в составе которого участвовала в сражении под Лейпцигом, а в марте 1814 г. вступила в Париж. За отличие при Лейпциге Бикчу- рин был награжден орденом Св. Анны 3-й степени [Усманов, 1964. С. 128]. Сотник Суюшев 27 ноября 1813 г. за «особенное усердие» был представлен к следующему чину [РГВИА. Ф. 103. Оп. 1/208а. Св. 0. Д. 35. Ч. 2. Л. 119].

В число русских войск, блокировавших Данциг, 18 мая вошли 2-й Тептярский полк и 7-й Башкирский полк, который приступил к блокадным действиям 30 мая [Штейнгель, 1815. С. 65]. В бою 21 августа против вышедшего из крепости противника подвиг совершил 7-го Башкирского полка полковой старшина Алтынбай Худайпгукуров, который «личною храбростию ободрял башкир и сам с оными кидался на неприятельских стрелков с успехом, так же и 28-го минувшаго мая храбро отличил себя в атаке на неприятеля и в поражении онаго» [РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а. Д. 33. Л. 33 об.]. Он был представлен к чину капитана.

В сентябре 1813г. после подвоза осадной артиллерии войска приступили к подготовке штурма, однако гарнизон успешно препятствовал проведению осадных работ, и без того затрудненных погодными условиями и болотистой местностью. Положение блокированной крепости изменилось после разгрома Наполеона под Лейпцигом. Генерал Рапп хотел сдать город на условии ухода гарнизона во Францию, однако эту капитуляцию Александр I не утвердил, потребовав подписать полную капитуляцию и сдачу в плен. В декабре гарнизон сложил оружие. В Данциг вошли союзные войска, в числе которых были и башкиры. 7-й Башкирский полк после сдачи крепости 2 марта 1814 г. выступил в поход на Рейн к Силезской армии под начальством генерала от инфантерии А.С.Феныиа и дошел до Кельна. В полку на 1 апреля 1814 г. состояли штаб-офицер, командир полка, его помощник,

4. Есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, 10 пятидесятников, 445 башкир, писарь, мулла, 478 строевых и 34 вьючных лошадей.

Башкиры участвовали в блокаде крепости Магдебург на р. Эльба. В октябре 1813 г. к прусским войскам, блокировавшим крепость, присоединились русские, которым командовал генерал от инфантерии Д.С.Дохтуров. В ноябре к блокаде присоединился отряд генерал-майора К.А.Крей- ца, в котором был 14-й Башкирский полк (башкирский командир походный старшина Абдулла Сурагулов) [Гамже. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3915. Л. МО- 142 об.]. Гарнизон совершал активные вылазки, отбиваемые союзными войсками. Крепость капитулировала лишь в мае 1814 г. До блокады Магдебурга 14-й Башкирский полк участвовал в боях

25. Сентября при д. Гисгибень, 27 сентября, при

м. Дона, 29 сентября и 1 октября, при д. Плауден, при Дрездене.

Полк принял участие в «Битве народов» под Лейпцигом 6—7 октября. Вероятно, именно о башкирах этого полка писал в своих мемуарах французский генерал М.Марбо: «Двигаясь без всякого порядка, используя любые переправы, они непрерывно гарцевали вокруг нас, были похожи на осиный рой, отовсюду ускользали, и нам становилось очень трудно их догонять. русские поддерживали их атаки с помощью гусарских отрядов, чтобы использовать беспорядок, который могли создать башкиры в нескольких пунктах нашей линии» [Марбо, 2005. С. 660-661].

20. октября полк выбыл из состава Польской армии в гарнизон Лейпцига, поступив под начальство генерал-майора князя Н. Г.Репнина-Волконского, генерал-губернатора Саксонии. В ноябре

1812. г. полк присоединился к корпусу генерала от инфантерии Д.С.Дохтурова Польской армии и был включен в отряд генерал-майора К.А.Крейца, блокировавший Магдебург. За отличия под Дрезденом орденом Св. Анны 3-й степени были награждены есаулы-башкиры Назирбай Тляпов, Галикей Ташбулатов, Насыр Абдуллин, в следующие чины представлены походный старшина Абдулла Сура- гулов, сотники Насыр Наурузов, Кильдияр Бай- булдин [Усманов, 1964. С. 125].

В Лейпцигском сражении, кроме 14-го Башкирского полка в составе Польской армии приняли участие 11-й и 15-й, Силезской армии 1-й и 2-й, и в Северной армии 9-й башкирские полки, а также отдельные команды 4-го и 5-го полков.

Следует отметить, что в Лейпциге в 2003 г. и Дрездене в 2006 г. открыты памятники башкирским воинам, созданные по проекту Н.А.Юруш- баева и И.Ф.Баишева, башкирами, проживающими в Германии.

В боевых действиях под Гамбургом участвовали

11. й и 15-й башкирские полки [РГВИА. Ф. 489. Oп. 1. Д. 5726. Л. 110—111]. 11-й Башкирский конный полк прибыл в мае 1813 г. в герцогство Варшавское, где был включен в состав Польской армии генерала от кавалерии барона Л.Л.Беннигсена.

21. сентября 1813 г. полк перевели в казачий корпус генерала от кавалерии графа М. И. Платова в Богемскую армию. В октябре—ноябре полк участвовал в боевых действиях в составе корпуса Платова. В ноябре 1813 г. полк был командирован в корпус генерал-лейтенанта Е. И. Маркова. В декабре 1813 г. полк находился в Главной армии для препровождения пленных вместе со 2-м Башкирским полком. С 1 января 1814 г. 11-й Башкирский полк участвовал в блокаде и штурме Гамбурга. Часть его чиновников и башкир находились в разных командах при армии. На декабрь 1814 г. по возвращении в Башкортостан в полку состояли штаб-офицер —

полковой командир, его помощник, 3 есаула, 5 сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, писарь, солдат «для письменных дел», мулла, 7 пятидесятников, 421 башкир, 3 денщика, 576 лошадей.

15-й полк с 1 по 30 октября 1813 г. находился в отряде генерал-майора М.Л.Булатова в составе авангарда Польской армии, которым командовал генерал-лейтенант Е. И. Марков. Вместе с другими башкирскими полками он участвовал в блокаде Дрездена, где находился крупный французский гарнизон. С 24 января 1814 г. полк участвовал в блокаде и штурме Гамбурга, оставаясь там до конца боевых действий. В январе 1813 г. полк насчитывал: 2 штаб-офицера, 16 обер-офицеров, 12 урядников, 500 казаков, 512 строевых лошадей, 256 вьючных лошадей. Башкиры активно использовались командованием в боевых действиях. Они содержали посты блокадного корпуса, атаковали французские посты, в том числе в спешенном виде, отражали вылазки противника, участвовали в ночных атаках [Там же. Ф.846. Оп.16. Д.3418. Л.13]. Новизной боевого применения башкир, что показывало возросшее воинское мастерство, были атаки в спешенном виде и участие в ночных боях. Часть полка находилась в конвоях: при генерале от инфантерии Д.С.Дохтурове, при графе П.А.Толстом, при начальнике Симбирского ополчения действительном статском советнике князе Н.И.Тенишеве. В 1812—1814 гг. военные начальники высокого ранга с большой охотой включали в свой конвой башкир за эффектность их внешнего вида и вооружения (М.Б.Барклай де Толли, П.X. Витгенштейн и т. д.). В некоторых случаях право включения в конвой, или, как тогда называли, в «ординарцы», предоставлялось башкирам, отличившимся в бою и имевшим награду. Тон «восточных конвоев» задавал сам Наполеон, у которого в охране были мамлюки.

1. февраля 1814 г. полк находился под Гамбургом в д. Гросс-Борель. К этому времени полк потерял умершим своего полкового командира — башкирского чиновника, в госпиталях в Дрездене, Бранденбурге, Кремнице, Спремберге оставались 18 больных башкир и чиновников. В мае полк был оправлен из Гамбурга через Варшаву на родину, куда прибыл в декабре. На 1 декабря, при возвращении на сборное место, в полку состояли обер- офицер, помощник командира полка, 5 есаулов,

4. сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, 10 пятидесятников, мулла, писарь, унтер-офицер «для письменных дел», 459 башкир, 411 строевых и 213 вьючных лошадей.

Четыре башкирских полка входили в состав Резервной армии генерала от инфантерии князя Д. И.Лобанова-Ростовского и были расквартированы в Польше (17—20-й). 17-й полк конвоировал транспорты в армию, пленных, осуществлял связь

«на летучих почтах», а также между 3-ми 4-м корпусами Резервной армии. На 2 октября

1813. г. в полку состоя- ли штаб-офицер, его помощник, 4 есаула,

4. сотников, 5 хорун- жих, квартирмейстер, 10 пятидесятников, пи- сарь, унтер-офицер «для письменных дел», 493 башкира, денщик, 484 строевых и 165 вьюч- ных лошадей. В ходе кампании полк потерял умершими полкового муллу и 7 рядовых.

17. й Башкирский полк с августа 1813 г. подчинялся командиру 4-го пехотного корпуса генерал-лейтенанту

П.К.Эссену. Штаб-квартира полка была в Крако- ве. Две трети личного состава полка находилось в командировках: состояли в конвое князя Лоба- нова-Ростовского, сопровождали в армию транс- порты с продовольствием, пленных, осуществля- ли «летучие почты» в Ковно, Брест-Литовск, Люб- лин, связь между 3-ми 4-м корпусами Резервной армии [РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 129. Л. 542- 543]. На 1 января 1814 г. в полку числились коман- дующий полком, полковой командир, его помощ- ник, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, квартир- мейстер, 10 пятидесятников, писарь, унтер-офи- цер «для письменных дел», 473 башкира, 2 денщи- ка; 484 строевые и 172 вьючные лошади. В походе полк потерял муллу и 47 рядовых-башкир.

17. й Башкирский полк (полковой командир — башкир походный старшина Абдулнасыр Абдулгафаров) был включен в состав корпуса генерал-май- ора князя Горчакова 4-го в Резервной армии.

25. июля 1813 г. полк был направлен в м. Сельцы [Там же. Ф. 9194. Оп. 4/1906. Св. 109. Д. 3. Л. 33 об. — 34]. 16 октября он командирован в Торн для сопровождения транспортов в действующую армию. На 2 октября 1813 г. в полку состояли штаб-офицер, его помощник, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, 10 пятидесятников, писарь, унтер-офицер «для письменных дел», мулла, 494 башкира, 477 строевых и 207 вьючных лошадей.

17. й Башкирский полк (полковой командир — башкир есаул Райман Кагарманов) был включен в состав корпуса генерал-майора князя Горчакова

4. го в Резервной армии. 27 июля 1813 г. полк был направлен в Плотск, 5 августа командирован в Вар

шаву «для учреждения посредством летучих почт сообщений 1—3-го корпусов Резервной армии с Главной квартирой» [Там же. Ф. 109. Оп. 1/186в. Д. 6. Л. 1 с об.]. Часть полка конвоировала пленных, часть поддерживала внутреннюю связь дивизий в м. Венгров. Главная квартира полка была м. Рава. На 2 октября 1813 г. в полку состояли штаб-офицер, его помощник, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, квартирмейстер, 10 пятидесятников, писарь, унтер-офицер «для письменных дел», мулла, 500 башкир, 512 строевых и 256 вьючных лошадей.

В Белоруссии в 1813—1814 гг. находились 3, 5,

6. й башкирские полки, которые также несли службу на кордонах по р. Неману, содержали караулы, конвоировали пленных, сопровождали рекрутские партии. Таким образом, в Заграничном походе 1813-1814 гг. участвовали 18 башкирских полков: 1, 2, 4-й, команда 5-го, 7—20-й. Непосредственно в боевых действиях в 1813—1814 гг. приняли участие 13 башкирских полков: 1, 2, 4-й, команда 5-го,

7. 9-й, 11—16-й. Из них в 1814 г. в Париж в составе союзных войск вступили 1,2, 5, 8, 9, 12—15-й башкирские полки и отдельная команда 4-го полка [ЦИА РБ. Ф. И-2. Oп. 1. Д. 2075. Л. 5; Д. 4019. Л. 2, 3; Д. 4020. Л. 4-37; Д. 4021. Л. 33-102; Д. 4022. Л. 2-110].

В ходе боевых действий башкиры совершали подвиги, за что получали награды. В качестве награды мог быть очередной чин или орден. В основном это был орден Св. Анны 3-й степени, который представлял собой красный эмалевый крестик, вставленный в эфес или клинок сабли. На саблю также полагался в этом случае красный «Анненский» темляк. Некоторые башкиры-воины имели почетную солдатскую награду - Знак отличия Военного ордена (Георгиевский крест). Несколько башкир-офицеров были награждены орденом Св. Владимира 4-й степени, который был знаком особого рода, поскольку давал преимущества в получении потомственного дворянства. Многие башкиры получили коллективные награды — серебряные медали. Участники Отечественной войны 1812 г. были награждены серебряной медалью на «Андреевской» (голубого цвета) ленте «В память Отечественной войны 1812 года». Другая коллективная награда, серебряная медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 года» (дата 19 марта — день вступления союзных войск в столицу Франции, которая была взята 18 марта), была учреждена в 1814 г., но Александр I, жалея самолюбие французов, медаль не вручил. Через 12 лет, после его смерти, новый император Николай I «накануне годовщины вступления русских войск в Париж, 18 марта 1826 года, повелел освятить эту медаль на гробнице своего брата» [Кузнецов, Чепурнов, 1992. С. 239]. Выдача этой медали началась в 1826 г. и завершилась, в 1832 г. Поскольку башкирские

92

полки были распущены в 1814—1815 гг., а полковые списки остались в военном архиве, многие полки в ходе войны были разделены на команды, конвои и т. д., было трудно выявить, кто из башкир непосредственно участвовал во взятии Парижа, а кто нет, имея в виду, что большая часть башкирских полков приняла участие в Заграничном походе. Многие участники похода к этому времени умерли. Поэтому высланное из Петербурга определенное количество медалей раздавалось бессистемно, их получили как участники взятия Парижа, так и те, кто находился в походе во Франции.

В истории участия Башкиро-мещерякского войска в войне с Наполеоном есть один эпизод, который ярко демонстрирует подлинность патриотического порыва народов края в трудное для страны время. Кроме формирования и отправления в армию 20 башкирских конных полков, несения службы на Оренбургской пограничной линии, башкиры и мишари добровольно подарили правительству 4 139 лошадей, предназначенных для нужд армии.

В целом, этот факт известен в исторической литературе [Усманов, 1964. С. 56—57, 59—60; История... 1996. С. 393; Рахимов, 2010. С. 207—213]. Известно, что впервые о желании башкир и мишарей подарить лошадей правительству сообщил Оренбургский военный губернатор Волконский в своем донесении от 14 июля 1813 г. Речь шла о пожертвовании 3 600 лошадей для полков уланских и полевой артиллерии. Затем в процессе сбора добавились еще 539 лошадей. Несмотря на то, что башкиры издавна занимались разведением лошадей и не испытывали в них недостатка, необходимо учитывать, что строевые лошади в то время имели достаточно высокую цену и не все могли иметь их в большом количестве. С 22 полками башкир имишарейв 1811—1812 гг. на войну ушло, по нашим подсчетам, 18 768 лошадей. На Оренбургскую линию было командировано 12 тыс. башкир, что соответствует примерно 20 тыс. лошадей. В лошадях нуждались казаки, башкиры и мишари, направляемые на Оренбургскую линию и в армию. Что же явилось причиной для пожертвования, кстати, оно было добровольным со стороны дарителей, о чем специально упоминает в своем донесении Волконский? На наш взгляд, в данном случае в какой-то мере сыграла свою роль историческая память о покупке драгунских лошадей для армии Петром I и сборах после башкирских восстаний XVIII в. так называемых «штрафных лошадей», т. е. представление о ценности лошади для государства. Для башкир, сохранявших во многом полукочевой уклад и живших в традиции степной культуры, лошадь оставалась самым ценным, что можно было иметь человеку.

Вероятно, побудительным мотивом стала массовая закупка лошадей для артиллерии у башкир и мишарей, которую проводили в начале 1813 г. в Оренбурге командир Оренбургского по артиллерии округа генерал-майор Быковский и командир 52-й легкой артиллерийской роты, квартировавшей в городе, подполковник Борисен. За это время они купили 1 тыс. лошадей [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3450. Л. 20 об.], которые были нужны для 52-й легкой артиллерийской роты и 44-й батарейной роты в Казани. В ходе войны Александр I приказал управляющему Военным министерством учредить в Нижнем Новгороде артиллерийское депо, в которое надо было перевести людей и лошадей из 44-й батарейной роты, а из 52-й легкой артиллерийской роты — лошадей [Сборник... 1876. С. 57—58]. В Казани надлежало вновь сформировать батарейную роту № 44 взамен поступающей в депо, доукомплектовав ее людьми из рекрутов и лошадьми. В Оренбурге в 52-ю легкую роту на место лошадей, передаваемых в Нижегородское депо, было нужно купить новых, чем и занимались Быковский и Борисен.

Так как подаренные лошади не годились по своему росту в кавалерию, по повелению Александра I они были определены для артиллерии. Лошади были башкирской породы, отличающейся не только неприхотливостью, выносливостью, возможностью пастись зимой на поле (тебеноваться, т. е. разгребать снег копытами в поисках травы), но и невысоким ростом. Большая часть лошадей имела рост не более 1 аршина 14 вершков (132,6 см), а в артиллерию требовались лошади ростом не менее 1 аршина 14,5 вершков (134,8 см), в кавалерию — еще выше. В сентябре 1813 г. Артиллерийский департамент Военного министерства решил перевести подаренных лошадей в Вильно, «где они в разсуждении малого своего роста могут быть достаточным запасом для перволинейных артиллерийских парков» [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3450. Л. 19]. Окончательными пунктами прибытия лошадей были назначены Вильно и Бобруйск.

93

Сопровождать лошадей должны были офицеры, казаки Оренбургского казачьего войска и башкиры, причем они должны иметь «вооружение по их обыкновению, которых после можно обратить на укомплектование в армии казачьих и башкирских полков» [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3450. Л. 14 об.]. Все лошади были разбиты на двадцать партий по 200 лошадей. Первые десять партий были направлены в Бобруйск. Их сопровождали Оренбургского казачьего войска 3 офицера,

10. урядников, 182 казака, 30 башкирских чиновников, 511 рядовых башкир.

Партии в Вильну сопровождали 3 офицера-ка- зака, 10 урядников, 176 казаков, 30 башкирских чиновников, 521 рядовой башкир. Всего было

18. урядников, 358 казаков, 6 офицеров, 30 башкирских чиновников, 1 032 рядовых башкир | Там же. Л. 36—37 об.]. На укомплектование полков, находящихся в армии, казаки предназначались в Атаманский, 1—3-й оренбургские казачьи полки [Юдин, 1912. С. 14-17; РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3450. Л. 39-39 об.].

Отправление транспортов началось 30 ноября и закончилось 27 декабря 1813 г. Насколько строго соблюдались дисциплина и порядок, показывают потери лошадей во время следования их на запад. В Бобруйск прибыло 2 054 лошади, в Вильно 2025. Всего в пути умерло 60 лошадей, это ничтожно малая часть, всего 1,5 %. Вероятно, именно эти партии башкир видел военнопленный Великой армии французский подполковник К. Шенк, находившийся в Саратове и оставивший в своих записках несколько фантастическое описание прохода их через губернию: «Я также имел удовольствие увидеть проходящими [через город] несколько башкирских полков» [Шенк, 2004. С. 95].

Еще один, анонимный, военнопленный, немец, также находившийся в Саратове и общавшийся с другими своими коллегами по несчастью, оставил редкое описание того, как проходила переправа через Волгу лошадиных табунов: «Прекрасные

кони, которые представляют собой украшение русской армии, поставляются по большей части с противоположного берега Волги. Один из моих друзей рассказал мне, как целые табуны коней переправляются через широкую реку. Обычно они сотнями пригоняются небольшим числом калмыков или башкир в расположенный напротив Саратова казачий городок (Kosakenstadt); оттуда весь табун загоняется в реку, которая становится все глубже и глубже. Один из табунщиков скачет верхом впереди, и весь табун следует за ним. Когда становится так глубоко, что продвигаться дальше кони могут только вплавь, табунщики крепко хватаются за длинные гривы коней и прыгают в реку; первый конь обучен плыть точно в то место, где табуны обычно выходят на противоположный берег; за ним следуют все остальные, и лишь изредка такая переправа для кого-то из коней заканчивается неудачей. Как раз при переправе транспорта, за которым наблюдал мой друг, уже недалеко от берега один из коней запутался в корягах, которые здесь и там попадаются в реке, и утонул. Плывшие следом табунщики, прежде чем он полностью ушел под воду, успели набросить ему веревку на шею и, достигнув берега, вытащили его из реки, разожгли костер и во время отдыха после переправы с огромным аппетитом пожирали мясо утонувшего коня» [Merkwiirdige, 1817].

Иногда в литературе встречается утверждение, что из 1 062 человек, сопровождавших лошадей, башкиры составляли на самом деле два безномер- ных полка [Усманов, 1964. С. 57]. Можно предположить, что это были два башкирских полка, предназначенных для армии, но не получивших номеров, однако утверждать однозначно об их полковой организации не стоит. В переписке по вопросу о пожертвовании лошадей вообще не упоминается

о том, что это были какие-либо башкирские полки, номерные или безномерные, а лишь высказывается предположение, что они могут служить к укомплектованию уже существующих башкирских и казачьих полков. Если же судить по количеству человек, то они составляли как раз два полка.

Прибывшие в Вильно и Бобруйск казаки действительно были частично направлены на пополнение полков Оренбургского войска. Башкиры были расквартированы в Вильно, окрестностях Бобруйской крепости и города Борисова. Здесь они несли караульную службу, сопровождали транспорты с пленными, участвовали в строительстве Бобруйской крепости. Башкиры и казаки находились на довольствии Военного министерства, являясь частью иррегулярных войск, размещенных в западных губерниях и в Польше.

Таким образом, можно считать, что башкиры, сопровождавшие подаренных лошадей, являлись участниками Заграничного похода 1813-1814 гг.,

94

неся караульную службу в глубине стратегических коммуникаций российской армии. Одновременно с ними в Минской губернии находились части Владимирского ополчения, казачьи и башкирские полки (5-й и 6-й), которые содержали караулы, несли конвойную службу, помогали земской полиции наблюдать за порядком. Эти войска служили резервом как для армии, воевавшей во Франции, так и для местной администрации, для поддержания спокойствия в крае.

После окончания войны башкирские полки, вышедшие на войну, были возвращены в пределы Оренбургской губернии. Вначале о башкирах, сопровождавших подаренных лошадей, командование как будто забыло. Виленский губернатор 12 августа 1814 г. сообщал о том, что «нижние чины в конвойных командах, приведших из Оренбурга в Вильно пожертвованных лошадей для артиллерии, обносились амуницией и терпят в ней нужду, а потому испрашивается разрешение: должны ли те команды остаться в Вильне или отправлены быть к своим местам?» [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3450. Л. 97, 100]. Такое же донесение отправил и Минский военный губернатор 31 июля 1814 г. На оба донесения было дано разрешение отправить башкир на родину. Документы показывают, что из числа башкир, сопровождавших лошадей, имелись заболевшие и умершие.

Какова же была судьба подаренных лошадей? Из общего числа 4 139 до места назначения дошли 4 079 лошадей. Из них в 1814 г. поступили на укомплектование армии: в артиллерийские роты - 628, в подъемные парки — 754, для Польской армии - 257 лошадей. В Волонтерный полк по назначению Литовского военного губернатора Римского-Корсакова были определены 125 лошадей. В Бобруйской крепости при строительных работах пало 379 лошадей. Передано для раздачи бедным жителям в Бобруйский нижний земский суд 34 лошади. Продано с аукциона в два этапа, в начале и в августе - сентябре 1814 г., 1 902 лошади: в Бобруйске - 166 и 705, в Вильне — 461 и 570, на общую сумму 74 891 руб. 12 коп. [Там же. Л. 110—110 об.]. Деньги, вырученные от продажи, поступили в артиллерийскую сумму при Виленской и Бобруйской артиллерийских командах. Разрешение на продажу лошадей давал лично император. Итак, поступило на службу 1 764, продано

1. 902, роздано бедным 34, пало и пристрелено 439 лошадей. Можно считать, что подаренные башкирами и мишарями лошади были использованы военным командованием по назначению.

Данное пожертвование впоследствии не осталось незамеченным. Вообще, факт дарения такого большого количества лошадей, основной тягловой силы в то время, не имел прецедента, он был необычен. 15 мая 1816 г. Александром I было объявле

но «Высочайшее благоволение башкирскому и мещерякскому народам за подаренных в 1813 г.

4. 139 лошадей». Высочайшее благоволение, объявленное всему народу, — награда высокая. Необходимо отметить, что в наполеоновские войны доблестно и отважно воевали донские, украинские, черноморские, уральские, оренбургские казаки, башкиры, мишари, калмыки ставропольские и астраханские, крымские татары и тептяри. За проявленную самоотверженность и героизм отдельные полки казаков получили наградные знамена. Но только два иррегулярных войска получили коллективную награду за наполеоновскую эпопею. Это Башкиро-мещерякское войско, получившее 15 мая

1812. г. «Высочайшее благоволение», и Донское казачье войско, награжденное 19 ноября 1817 г. Георгиевским знаменем «В ознаменование подвигов, оказанных в последнюю Французскую войну, в 1812, 1813 и 1814 годах» [Казин, 1912. С. 57]. Правительство помнило об этом патриотическом поступке башкир и в последующее время. Так, в формулярных списках чиновников, списках рядовых башкир по кантонам факт пожертвования лошади в 1813 г. обязательно фиксировался, как и «Высочайшее благоволение» 1816г. [ЦИАРБ. Ф. И-2. Oп. 1. Д. 3798; Д. 3828].

Таким образом, в 1811—1812 гг. башкирский народ сформировал и отправил на войну с Наполео

95