Страх перед будущими утратами

Каждому из усыновленных детей пришлось пережить расставание по крайней мере с одной семьей – своей биологической семьей. Во многих случаях они также не раз перемещались из одной замещающей семьи в другую. Иногда размещение было для них неожиданным, как это часто бывает в случаях выявления серьезных проблем (насилие, неудовлетворение потребностей) или международного усыновления. Внезапное перемещение детей в другую семью и исчезновение из их жизни воспитателей, которым они привыкли доверять, причиняет им серьезную психологическую травму. Они начинают опасаться очередного переезда и бояться стать уязвимыми, поверив, что очередная семья действительно станет для них «семьей навсегда». Иногда дети, в которых поселился страх перед утратой близких людей, не могут ходить в школу, не испытывая при этом серьезной фобии, и боятся даже на несколько дней покинуть дом, чтобы съездить в летний лагерь или погостить у дедушки с бабушкой или у школьных друзей. Они впадают в панику, если мама или папа хоть на несколько минут задерживаются и не успевают забрать их с тренировки. Разговор о возможном переезде семьи на новое местожительства может стать невыносимым для ребенка, который думает, что его «не возьмут с собой».

Корейская девочка Ким (14 лет) была удочерена в возрасте два с половиной года. Она прекрасно приспособилась к жизни в новой семье, но все время старалась держаться поближе к своей усыновительнице. Когда Ким начала готовиться к поступлению в гимназию, ее семья решила купить новый дом в районе, где были расположены «лучшие» школы. Девочка пришла в состояние крайнего возбуждения, со слезами на глазах заявила, что никуда не поедет, и на несколько дней заперлась в своей спальне. Ситуация почти вышла из-под контроля, когда Ким предприняла попытку самоубийства с целью избежать переезда и показать остальным членам семьи, что ее обуяла настоящая паника. Во время последовавших за этим сеансов семейной терапии выяснилось, что в раннем детстве Ким с трудом пережила расставание со своей биологической матерью и замещающей матерью и переезд в страну, культура которой столь разительно отличалась от ее собственной. На протяжении всего детства она испытывала сильнейшую тревогу, опасаясь, что такая же участь постигнет ее и в новой семье. Когда усыновители начали говорить о переезде в новый дом, Ким была убеждена, что они не возьмут ее с собой – в ее мозгу страх быть вновь брошенной начал, наконец, приобретать реальные очертания.

С похожими переживаниями сталкиваются и дети, которые считают, что они были «похищены» усыновителями, замещающими родителями, социальными работниками или сотрудниками правоохранительных органов. При этом они считают, что убитые горем биологические родители тщетно ищут их, чтобы вернуть домой. Эти фантазии иногда подкрепляются детскими сказками, такими как «Гензель и Гретель», и персонажами диснеевских мультфильмов, такими как Мышонок Файвель из «Великой американской истории» (тот самый, который поет песенку «Где-то там» в надежде, что родители когда-нибудь его найдут).

В любом случае – идет ли речь о страхе потерять вновь приобретенную семью или о чувстве гнева из-за «похищения» – результат один и тот же. Дети, которые не верят в то, что навсегда останутся в усыновительной семье, не формируют привязанностей. Они не хотят вновь пережить боль расставания с людьми, которые, став им близкими, исчезнут… навсегда.