Магическое мышление

Каждый маленький ребенок считает, что он является центром вселенной и, следовательно, несет ответственность за все, что происходит в его мире. Маленькие дети думают, что между двумя событиями, произошедшими друг за другом, существует причинно-следственная связь. Детские психологи называют мышление детей, которые делают неправомерные допущения о существовании причинно-следственных связей и приписывают себе «авторство» практически всех разворачивающихся вокруг них событий, «магическим». Детей, попавших в замещающие и усыновительные семьи, часто обуревают чувства вины и стыда, поскольку они считают, что именно они «виноваты» во всем произошедшем. Даже дети, которые никогда не жили со своими биологическими родителями, иногда думают, что они были недостаточно привлекательными или «не того» пола, или что они слишком много плакали, и поэтому их родители не смогли их любить и были вынуждены от них отказаться.

Дорета была размещена в семью своей тети по материнской линии вскоре после рождения, когда ее биологические родители только что завершили тяжелейший бракоразводный процесс. Девочка была убеждена, что биологический отец остался бы в семье (что, в свою очередь, устранило бы необходимость в ее удочерении), если бы она родилась мальчиком. При этом никто не говорил ей, что отец или мать хотели мальчика. Тем не менее, еще в раннем детстве она исследовала свою семью, пытаясь объяснить уход отца, и пришла к выводу, что причиной развода родителей мог стать только ее «неправильный» пол. Даже став старше, она продолжала упорствовать в своем заблуждении, полагая, что именно она, а не ее биологические родители, была «виновата» в развале семьи и ее последующем усыновлении. Вследствие этого всю свою жизнь она страдала от депрессии и заниженной самооценки.

Внутренние конфликты

Если в усыновительной семье не принято открыто говорить об усыновлении, а ребенок продолжает испытывать сильные чувства по отношению к биологическим родителям, у него может возникнуть серьезный внутренний конфликт. Когда у ребенка появляются чувства к усыновителям, он иногда начинает думать, что ему «нельзя» одновременно любить несколько семей. Практика закрытого (конфиденциального) усыновления, которая была широко распространена в последние 30-40 лет, как раз и предполагает, что ребенок может любить только одну мать и только одного отца. Соответственно, ребенок не должен даже думать о биологических родителях, и их следует «стереть» из его памяти и из его жизни. Люди, выросшие в усыновительных семьях, утверждают, что подобная практика не дает желаемых результатов. Вместо этого ребенок, оторванный от своих корней, тратит неизмеримо больше времени и сил на разрешение обуревающих его противоречивых чувств, пытаясь решить для себя, «чей» он, и кого он «должен» любить. Один подросток, чьи усыновители никогда не обсуждали вопросы, связанные с усыновлением, однажды заявил им: «Что мне с вами делать? Я до сих пор люблю маму и папу. Что мне делать со своими чувствами к вам?» В этом случае надо было рассказать ребенку о его усыновлении и заверить его, что он может одновременно любить и биологических родителей, и усыновителей. Ребенок, не получивший таких заверений, может считать себя не вправе привязываться к усыновительной семье. Разрешение любить биологических родителей на самом деле освобождает ребенка и дает ему возможность любить усыновителей. И дети, и усыновители должны понимать, что необязательно переставать любить одного человека, чтобы полюбить другого. Родителям «разрешено» любить несколько детей – более того, это считается само собой разумеющимся. Детям тоже должно быть «разрешено» (ими самими и окружающими) любить несколько родителей.

Джон, который был отдан на усыновление из-за того, что его мать, страдавшая от депрессии, не могла обеспечить удовлетворение его основных потребностей, даже восемь лет спустя никак не мог заставить себя испытать чувство привязанности к своей усыновительнице. Еще в раннем детстве мальчик ухаживал за биологической матерью в периоды обострения ее заболевания. Джон был твердо уверен в том, что бросил ее на произвол судьбы, и что любые положительные чувства к усыновительнице были равносильны предательству. Отношения с усыновителем у него сложились, но с усыновительницей он держал эмоциональную дистанцию, полагая, что так будет «правильно». Каждый День матери становился для Джона тяжелым испытанием, потому что он не мог себя заставить подарить усыновительнице хотя бы открытку. За несколько месяцев до Дня матери поведение Джона начинало ухудшаться, что свидетельствовало о том, что он был в смятении и переживал серьезный внутренний конфликт. После интенсивного курса семейной терапии Джон, наконец, понял, что не обязан переставать любить свою биологическую мать, чтобы почувствовать любовь и привязанность к усыновительнице. К моменту достижения старшего подросткового возраста он стал полноправным членом усыновительной семьи.