Билет № 20.

Стереотипом, утвердившимся в общественном сознании, было ницшеанство Мережковского. Термин <ницшеанец> вошел в культурную жизнь России в 90-х годах XIX в. Он использовался как синоним понятия <символист> и носил оценочный, негативный характер. В идеях Ницше русское общество увидело силу, способную разрушить традиционную систему ценностей. Концепция немецкого философа о Сверхчеловеке, одиноком <суверенном индивиде>, обладающем огромной волей, была направлена против общества обывателей, переживавшего упадок, испорченного рабской моралью и религией. <Суверенный индивид> Фридриха Ницше выходил за пределы <добра из зла>, т. е. порывал с моралью и религией - с тем, что подчиняло человека обществу, сковывало его жизненные инстинкты. Преодоление <добра и зла> происходило при помощи любви и вражды, ненависти к врагам. Обретя свободу от общества, человек сам становился мерилом ценности всех явлений. В нем пробуждалась сила, увеличивались воинственные инстинкты, порождающие зло. Он наконец понимал, что необходимо иметь врагов и что любовь - чувство множественное, а <любовь к одному есть варварство: ибо она осуществляется в ущерб всем остальным>. Сверхчеловек обладал правом не нести ответственности за свои поступки. Все его силы направлялись на борьбу с идеалами общества обывателей. Переоценка ценностей, производимая <суверенным индивидом>, была для Ницше началом новой жизни, смысл которой заключался в ее <воле и власти>. Антидемократизм, аристократизм и стремление изменить мораль, господствовавшую в обществе, - эти элементы ницшеанской философии проявились у Мережковского уже в лекциях <О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы>, переработанных и изданных в 1893 г. отдельной книгой. Явно под влиянием идей немецкого философа он определяет оригинального писателя как человека, стоящего над толпой, как <власть имеющего> и уходит от традиционного понимания добродетели к пороку. Неприятие обществом символизма способствовало дальнейшей переоценке ценностей. Мережковский все дальше уходил от привычного понимания добра и зла, красоты и искусства. Он ощущал необходимость создания иной, бесцельной красоты и ради нее был готов идти до конца. В одном из стихотворений, ставшем программным для многих символистов, он заявлял:  Мы для новой красоты  Нарушаем все законы,  Преступаем все черты.  Вдохновленный идеей <суверенного индивида>, Мережковский вывел человека за пределы общества и стал рассматривать его как самостоятельную величину, но в отличие от Ницше, переоценка ценностей у Мережковского не имела антирелигиозной направленности. Бог всегда занимал важное место в картине мира русского поэта.И искусство в целом Мережковский воспринимал лишь как <безнадежный плач человеческой души о Боге>. Поэт утверждал, что человек свободен как Бог. Природа человека двойственна: в ней соединяются добро и зло, дух и плоть. Усилием воли человек пытается приблизиться то к добру, то ко злу, но по слабости своей не может окончательно выбрать по какому пути идти. Над ним довлеет Рок. Богом предопределен конец каждой человеческой жизни. Он един для всех, вне зависимости избранного пути.Страх перед смертью, перед неизвестностью, страх перед тем, что находится за пределами земного мира, определяет жизнь человека. Он ищет спасения и успокоения в религии или в науке. Страх перед смертью бесконечно усиливается от осознания человеком своего одиночества. В любви, в общении с людьми оно преследует человека, не дает забыть о себе. Но, если Ницше рассматривал одиночество как привилегию для избранных, людей, переступивших грань добра и зла, то Мережковский воспринимал его как удел всех людей. Для Мережковского одиночество было в равной мере результатом стремления человека к свободе и следствием кризиса современного ему общества, когда, как он считал, человеческий язык утратил коммуникативную функцию и общение между людьми нарушилось; слова перестали отражать правду, утратили смысл, и потому самые сокровенные чувства человека оставались невысказанными. Языку слов Мережковский противопоставил более правдивый язык человеческих телодвижений, считая его более подходящим для выражения чувств. Он верил, что <один взгляд, одна морщина, один трепет мускула в лице, одно движение тела могут выразить то, чего нельзя сказать никакими словами>. В современном обществе, полагал Дмитрий Мережковский, переживающем языковой кризис, человеку невозможно выразить чувство любви. Когда люди пытаются это сделать, они фальшивят. Мережковский выделял три типа любви. Первый тип - любовь, испытываемая человеком к человеку. Второй тип любви по классификации Мережковского - любовь к себе, третий - любовь к Богу. Именно они формируют личность. Бог, Абсолютная свобода является структурирующим элементом этих двух типов любви. Любить себя до конца, утверждал Мережковский, до последнего предела - это означает любить <себя не для себя, а для Бога>. Любовь к себе и любовь к Богу соединяют в человеке дух и плоть. Они превращают человека в цельную натуру, наделенную возможностью творить - в Сверхчеловека, Героя, который может реализоваться либо в действии, либо в созерцании.Человек же Мережковского находится в пределах добра и зла. Его жизнь определяет возможность творчества. Идею Ницше о Сверхчеловеке Мережковский воспринял как идею о преображенном человеке, идущем при помощи любви от одиночества к Богу. По мнению Мережковского, Ницше наглядно показал - в своих произведениях и лично - два пути, открывающихся перед человеком в современном мире: или умереть в одиночестве, или, уверовав в Бога, остаться жить вечной жизнью. <Сверхчеловек, - утверждал Мережковский, - это последняя точка, самая острая вершина горного кряжа европейской философии, с ее вековыми корнями возмутившейся, уединенной и обособленной личности. Дальше некуда идти: исторический путь пройден; дальше обрыв или бездна, падение или полет - путь сверхисторический - религия>.

Рассказ «Темные аллеи» дал название всему одноименному сборнику И. А. Бунина. Написан он был в 1938 году. Все новеллы цикла связывает одна тема – любовь. Трагичность и даже катастрофичность природы любви открывает автор. Любовь – дар. Она неподвластна человеку. Казалось бы банальная история о встрече пожилых людей в молодую пору горячо любивших друг друга. Простой сюжет рассказа – богатый молодой красавец-помещик обольщает, а затем бросает горничную. Но именно Бунину удается поведать с помощью этого незамысловатого художественного хода о простых вещах волнующе и впечатляюще. Короткое произведение - мгновенная вспышка памяти об ушедшей молодости и любви. Всего лишь три композиционные части рассказа: стоянка на постоялом дворе убеленного сединами военного, внезапная встреча с бывшей возлюбленной, размышления военного в пути спустя несколько минут после встречи. Картины унылой повседневности и обыденности предстают в начале рассказа. Но вот в хозяйке постоялого двора Николай Алексеевич узнает красавицу горничную Надежду, которую тридцать лет назад он предал: «он быстро выпрямился, раскрыл глаза и покраснел». С тех пор прошла целая жизнь, и у каждого своя. И оказывается, что оба главных героя одиноки. Николай Алексеевич имеет социальный вес и устроенность, но несчастен: жена «изменила, бросила меня еще оскорбительней, чем я тебя», а сын вырос негодяем «без сердца, без чести, без совести». Надежда из бывшей крепостной превратилась во владелицу «частной горницы» при почтовой станции «ума палата. И все, говорят, богатеет, крута…», но так и не вышла замуж. И все же, если герой устал от жизни, то по-прежнему красива и легка, полна жизненных сил его бывшая возлюбленная. Он отказался когда-то от любви и всю оставшуюся жизнь провел без нее, а значит и без счастья. Надежда же весь свой век любит его одного, кому отдала «свою красоту, свою горячку», кого когда-то «Николенькой звала». По-прежнему любовь живет в ее сердце, но она не прощает Николай Алексеевича. Хотя и не опускается до обвинений и слез.