1. Понятие иска и права

на обращение к суду

Американские юристы, исследующие гражданское судо­производство, не выделяют относящиеся к проблеме иска вопросы в самостоятельную и обособленную тему. Учеб­ные курсы и другие работы, имеющие целью полно и си­стематизирование изложить порядок рассмотрения судами гражданских дел, не содержат специальных глав, кото­рые носят или могли бы носить заголовок «Иск». Но отсю­да вовсе не следует, будто это понятие оставлено без вни­мания правоведами США. Иск — одна из центральных категорий процесса в любом государстве. Исторически си­стема исков (судебных приказов) лежала в основе развития англосаксонского права и не утратила своего значения до настоящего времени.

Юриспруденция США не тратит сколько-нибудь зна­чительных усилий на то, чтобы сформулировать определе­ние иска или дать развернутый комментарий этого поня­тия. В федеральных нормативных актах такое определение отсутствует, ст. 2 ФПГП лишь кратко упоминает о том, что существует единая форма иска, именуемого «граждан­ский иск».

Законодательство отдельных штатов идет несколько дальше. ГПК Калифорнии, следуя концепциям старого англосаксонского права, прежде всего, формулирует общее для гражданского и уголовного процессов понятие иска: иск есть нормальное производство в обычных судах, по­средством которого одна сторона преследует другую в су­дебном порядке в целях установления, принудительного осуществления или защиты права, возмещения убытков или предупреждения правонарушения либо с целью уго­ловного наказания за совершение преступления (§ 22). Отчетливо видно, насколько механически объединены здесь две разные категории. Впрочем, и в ГПК Калифорнии они тут же обособляются друг от друга: гражданские иски охватывают случаи, указанные в первой части опре­деления, уголовные — во второй.

Авторы различных научных сочинений о гражданском процессе в США редко предлагают читателям собствен­ные, точно сформулированные определения иска. Чаще их можно найти в юридических энциклопедиях, словарях и справочниках.

Наконец, иногда о понятии иска говорят судьи в ре­шениях по конкретным делам. Они, правда, большей ча­стью воспроизводят тексты соответствующих статей нор­мативных актов, но случается и корректируют их. С фор­мально-логических позиций более обоснованно выглядит то направление судебной практики, сторонники которого разграничивают, а не отождествляют категории «иск» и «производство», как это имеет место в законах штатов.

Разработанные американскими юристами концепции иска можно подвергнуть критике за явно устаревшее к настоящему времени распространение исковой формы на уголовные дела, неправомерное отождествление иска и процесса, отсутствие четких критериев определяемого яв­ления и т.д. Но не это главное. Обращает на себя внима­ние традиционное уклонение от выяснения места и удель­ного веса категории иска в гражданском судопроизводст­ве, т. е. от оценки проблемы с более широких позиций.

Непосредственной причиной, создавшей такое положе­ние, выступает доминирующий в буржуазной юридической теории догматический метод изучения правовой надстрой­ки в его особенно рутинном англосаксонском варианте. Данный метод, независимо от субъективной научной доб­росовестности тех, кто его использует, не раскрывает сущ­ности институтов эксплуататорского государства, их клас­совой направленности, истинного предназначения. Приме­нительно к понятию иска указанный метод маскирует тот исключительно важный факт, что иск — это ключ для приведения в движение машины правосудия и, следова­тельно, один из главных инструментов, с помощью кото­рых выполняются коренные задачи буржуазной юстиции. Значение категории иска выходит далеко за рамки еди­ничных случаев, иском защищаются интересы не только обособленного индивидуума, но гораздо более весомые ценности.

«Каждый член общества,— пишет Г. Ласк,— имеет право осуществить в принудительном порядке через суд любую претензию к другим членам общества. Если у ко­го-нибудь есть претензия и он добросовестно по надлежа­щим основаниям полагает, что она действительна, то он вправе предъявить иск в целях осуществления претен­зии...»¹ Этот тезис нередко используют зарубежные юри­сты, когда нужно ответить на вопрос о доступности аме­риканских судов для заинтересованных лиц или, говоря иначе, о содержании права на предъявление иска.

Американское правоведение, равно как и английское, не разработало специальных концепций права на обра­щение к органам юстиции. Если исходить из имеющихся в литературе США высказываний по данному вопросу, следует, очевидно, прийти к заключению, что их авторы развивают взгляды, характерные для созданной буржуаз­ными юристами континентальной Европы так называемой теории абстрактного права на иск. Ее суть заключается в следующем: любое правоспособное лицо может обра­титься к суду за защитой своего материального права².

Идея широчайшей доступности правосудия имеет чет­кую идеологическую направленность. Она демократично выглядит, соответствует рекламируемым концепциям раз­деления властей и заботы о правах рядового человека, легко проникает в сознание широкой публики. Но право па иск всегда существует только при определенных усло­виях. Это наблюдается и в США, хотя в силу ряда при­чин американские судьи компетентны рассматривать бо­лее широкий круг вопросов, чем их французские, запад­ногерманские и даже английские коллеги. Наконец, для получения истинной картины фактической возможности реализации права на судебную защиту надлежит учиты­вать воздействие социально-экономических факторов, главным из которых в основанном на эксплуатации строе неизменно выступает имущественное неравенство людей.

Труды американских авторов о гражданском процессе содержат информацию о формальных предпосылках права на предъявление иска. Однако знакомство с юридической литературой позволяет констатировать, что разработка и систематизация этих предпосылок находится в хаотиче­ском состоянии. Такого рода вопросы рассматриваются в связи с разнообразными проблемами судопроизводства. Теоретики не склонны давать исчерпывающих или хотя бы достаточно полных перечней обстоятельств, свидетель­ствующих об отсутствии права на иск, и классифициро­вать их с учетом возникающих в каждом случае послед­ствий.

В нормативных актах, как федеральных, так и шта­тов, правила о ликвидации производства из-за отсутствия права на иск не систематизированы, разбросаны по мно­гим разделам и главам, их применение в немалой степе­ни зависит от искусства адвоката истца, избранной ответ­чиком позиции и судейского усмотрения (см., например, ст. 8, 12, 37, 41 ФПГП). Эти дефекты, па первый взгляд имеющие технический характер, перерастают в значи­тельные недостатки практического плана. Если закон не устанавливает точных, исчерпывающих и удобных для обозрения перечней мотивов, по которым допустим отказ в возбуждении дела, его прекращение или оставление заявления без движения, то неизбежно создается неоп­ределенность, дающая преимущество более сильной стороне.

Исследование американского законодательства пока­зывает, что наиболее развернутое изложение мотивов, по которым ответчик может заявить ходатайство об аннули­ровании производства, содержит § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. Он состоит из десяти пунктов, где указаны обстоятельст­ва, свидетельствующие об отсутствии у истца правомочия на обращение за судебной защитой или о несоблюдении установленного для реализации данного правомочия по­рядка. Сходные положения, правда с разнообразными особенностями применения, закреплены нормативными актами или прецедентами, регулирующими деятельность судов других штатов и федерации. Эти положения сле­дующие.

А. Согласно п. 1 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. к прекра­щению производства может привести возражение, осно­ванное на письменных доказательствах. Например, иску об исполнении контракта противопоставляется согласо­ванное контрагентами изменение его условий или сделан­ное кредитором в другом процессе формальное призна­ние об отсутствии у него договорных отношений с ответчиком. Эта норма недавно закреплена законом и редко используется на практике из-за ограниченности содер­жания.

Б. Гораздо более частое применение находит п. 2 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й., исключающий разрешение судом юридического вопроса, выходящего за рамки его полно­мочий. Компетенция учреждений юстиции установлена нормативными актами, ее нельзя расширять по желанию участников процесса, суд должен по своей инициативе, не ожидая ходатайства заинтересованного лица, отказать­ся от рассмотрения неподведомственного или неподсудно­го ему дела. Федеральные апелляционные суды указы­вали, что если суд первой инстанции считает себя неком­петентным, он не может выносить решения³, однако до прекращения дела должен уведомить стороны о своем намерении, чтобы дать истцу шанс представить письмен­ные возражения или изменить заявленное требование⁴.

На современном этапе развития американского обще­ства с его антагонистическими противоречиями и слож­ным переплетением взаимоотношений официально господ­ствующая доктрина разделения властей неспособна дать исчерпывающие и недвусмысленные ответы на вопросы относительно распределения сфер влияния между юсти­цией и административным аппаратом. Эти вопросы рег­ламентирует текущее законодательство и прецеденты.

В США сосуществуют противоположные тенденции. Одна направлена на расширение судебной компетенции в некоторых областях. Верховный суд США традицион­но поддерживает извлеченную из федеральной конститу­ции идею о том, что суды разрешают вопросы «права и справедливости» и не должны затрагивать «политических» проблем. Но трактовка этих понятий не однозначна.

По мнению теоретиков, за два истекших десятилетия суды демонстрировали растущее желание рассматривать проблемы, ранее считавшиеся политическими. Обычной иллюстрацией служит дело, где Верховный суд США, коренным образом изменив свою прежнюю точку зрения, распространил судебную компетенцию на конфликты по поводу формирования избирательных округов⁵. Здесь был провозглашен тезис: иск о защите политических прав еще не означает отнесения спорного дела к числу политических. В результате неопределенность традицион­ной концепции возросла. Немыслимо без насилия над ло­гикой исключить из числа политических, например, по­ставленный перед судом одним из кандидатов в прези­денты вопрос о неправомерном лишении его голосов представителей штата Калифорния на съезде демократи­ческой партии⁶.

Параллельно в США действует и другая тенденция, направленная на сужение компетенции органов юстиции. Ее исходным пунктом и неизменным оправданием, с точ­ки зрения многих американских юристов, является чрез­мерная перегрузка судов делами, в совокупности с дру­гими причинами порождающая волокиту. Некоторые авто­ры вообще считают нерациональным использование сложного, медленного и дорогостоящего механизма судо­производства для рассмотрения отдельных разновидностей конфликтов, например исков о компенсации вреда, при­чиненного средствами транспорта.

Впрочем, слишком прямолинейное изъятие из судов целых категорий дел с передачей их административным комиссиям может прийти в явное противоречие с консти­туционными нормами, косвенно определяющими судеб­ную компетенцию, а также закрепляющими положения о разбирательстве споров с участием жюри, равной для всех защите, необходимости соблюдения законной про­цедуры. Поэтому штаты чаще прибегают к иным методам достижения тех же целей. Создаются новые или расши­ряется активность уже имеющихся специализированных судов, которые действуют по упрощенным схемам, факти­чески превращаясь в административные учреждения; от­дельные виды дел, главным образом с небольшой суммой спора, перемещаются из основных судов первой инстанции на более низкую орбиту, т.е. в суды ограниченной юрис­дикции; устанавливается, как, например, в штате Пен­сильвания, для споров на сравнительно небольшие суммы принудительный досудебный арбитраж с сохранением за сторонами возможности затем обратиться в суд при условии оплаты издержек. Даже зарубежные юристы считают подобного рода блокирование путей к нормаль­ному правосудию нарушением права на предъявление исков и на рассмотрение дела с присяжными.

В. Согласно п. 3 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. процесс невозможен, если обратившиеся к суду лица не управомочены этого делать. К их числу отнесены несовершен­нолетние и граждане, находящиеся под опекой, а также заключенные, которые осуждены за совершение тяжкого уголовного преступления (фелонию). Несмотря на внеш­нюю простоту, рамки применения нормы неясны, так как практика и доктрина не сводят ее действия только к случаям отсутствия процессуальной правоспособности и дееспособности. Возражения ответчика со ссылкой на п. 3 допустимы, к примеру, когда истец возбуждает спор, не имеющий к нему лично никакого отношения, выступает без надлежащих полномочий и т. д.

Г. В п. 4 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. мотивом прекраще­ния производства названо нахождение сходного дела на рассмотрении другого суда, но с оговоркой, что суд мо­жет поступить и иначе, руководствуясь критерием спра­ведливости. Здесь на практике возникают разные вариан­ты: удовлетворение ходатайства о прекращении при ус­ловии отказа ответчика возражать против разбирательства дела другим судом по мотивам неподсудности; отклонение ходатайства при согласии истца либо прекратить другой процесс, либо не оспаривать в нем преюдициальной силы решения при изменении состава тяжущихся; приостанов­ление производства до завершения уже ведущегося дела; объединение двух дел для совместного разрешения и т. д.

Д. Пункт 5 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й устанавливает, что процесс может быть ликвидирован, если исковое тре­бование нельзя было заявлять, поскольку оно уже раз­решено арбитражем или судом, добровольно исполнено, погашено давностью или не опирается на письменные доказательства согласно статутам об обманных действиях, ответчик объявлен банкротом, освобожден от ответствен­ности по каким-нибудь законным основаниям, является малолетним или признан недееспособным. Здесь перечис­лен ряд моментов, свидетельствующих об отсутствии права на иск. Хотя смысл каждого из них довольно ясен, при ис­пользовании соответствующих возражений сторонам нуж­но учитывать немало различных тонкостей, касающихся времени заявления ходатайств, последствий их удовлетво­рения или отклонения и др.

Е. Не подлежит рассмотрению согласно п. 6 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. встречный иск, который не имеет связи с первоначальным. Конечно, такому иску можно проти­вопоставить и ряд других возражений, но п. 6 особо выделяет мотив, применимый только к встречному иску. Например, если управляющий наследственным имущест­вом начинает процесс с целью защиты имущества, встреч­ный иск может быть предъявлен к нему только как к управляющему, а не в связи с его личными действиями и обязательствами. Аналогично положение доверитель­ных собственников, опекунов и т.п.

Ж. К числу наиболее часто встречающихся на прак­тике аргументов, нацеленных на опровержение наличия у истца правомочия обращаться к суду, нужно отнести ссылки ответчиков на то, что заявленное требование не­обоснованно и шансы на его удовлетворение равны нулю. Данная норма закреплена п. 7, § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. Англосаксонскому праву было давно известно возраже­ние, сводившееся к отрицанию правомерности утвержде­ний истца (demurrer). Ответчик признавал все упомянутые истцом обстоятельства, тут же указывая на их юридиче­скую иррелевантность или недостаточность для вынесе­ния против него решения. Законодательство федеральное, штата Нью-Йорк и ряда других штатов формально отме­нило эту конструкцию, хотя есть немало штатов, где она сохранена, правда иногда больше в форме старинной терминологии.

Однако говорить об отмене ее по существу вряд ли возможно. Просто указанная ситуация стала одним из вариантов, предусмотренных п. 7 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. Вот некоторые примеры. Прекращено производством дело по иску к судье о взыскании убытков, возникших из-за отказа этого судьи рассматривать без участия адво­ката вопрос об установлении опеки над малолетним, так как судьи не несут ответственности за свои процессуаль­ные действия⁷. В другом случае суд удовлетворил хода­тайство ответчика о прекращении рассмотрения требо­вания профессора к университету о признании увольне­ния неправильным, указав, что из изложенных заявителем фактов не вытекает его право на защиту⁸. Таким образом, ответчик, не возражая против основания при­тязания, оспаривает юридические выводы истца.

Иной вариант налицо, когда основание иска соответ­ствует необходимым критериям и, не будучи опровергну­тым, может привести к удовлетворению притязания. Здесь ответчик к ходатайству о прекращении производ­ства прилагает доказательства в целях разрушения ка­ких-либо утверждений противника, т. е. не только не признает их, но и прямо оспаривает. Близко к этому и другой путь, для иллюстрации которого можно привести дело по иску США к Винну о возврате ссуды. Апелля­ционный суд 5-го округа отменил постановление ниже­стоящей инстанции о прекращении производства и вер­нул дело на новое рассмотрение, указав, что поскольку изложенные истцом факты не исключают удовлетворения требования, то прекращение допустимо, если ответчик убедил суд в неспособности истца доказать все элементы основания претензии⁹.

Такие процедуры напоминают если не нормальное су­дебное разбирательство, то по крайней мере упрощенное производство. Налицо проявление стабильно действую­щей в американском правосудии тенденции, направленной на максимальное сокращение с помощью разнообразных методов числа дел, рассматриваемых па заседаниях с соблюдением обычных форм. Считается более удобным разрешать споры простыми методами, когда процессуаль­ные гарантии ослаблены или ими легко пренебречь.

Строго говоря, текст п. 7 § 3211 (а) ЗПГП Н.^Й. не предусматривает возможности представления доказа­тельств для оспаривания основания иска, но практика, явно исходя из упомянутой тенденции, толкует эту статью расширительно. В результате статья утратила конкретность, к ней прибегают при обнаружении различ­ных видов нарушений законодательства (противоправ­ность действий и сделок, составляющих основание иска, недееспособность истца и т. п.), расценивая их как фак­торы, исключающие право на обращение за судебной защитой.

Неопределенность возрастает еще из-за двух момен­тов. Во-первых, если заявленное истцом требование не вытекает из указанных им фактов, но факты допускают иную юридическую квалификацию и способны привести к защите другого содержания, истцу надлежит ходатай­ствовать об изменении первоначального требования. При удовлетворении ходатайства разбирательство дела будет продолжено. Во-вторых, нельзя забывать о специфике процедентного метода нормотворчества. Есть немало ре­шений, где сказано, что отсутствие норм, свидетельствую­щих о правовом характере заявленного требования, не означает бесперспективности его рассмотрения. Спорные вопросы можно разрешать на основе общих принципов права, т.е. не исключено создание новых прецедентов. Значит, соотношение сил тяжущихся, умение их адвока­тов подобрать аргументы играют немалую роль, если возникает проблема наличия права на иск по требованию, которое на первый взгляд не имеет юридической силы. Это особенно важно по делам, где нужно учитывать не­давно изданные законы, когда еще только складывается практика их применения. Но успех возможен и в иных случаях, чему способствует ослабление стабильности прецедентного права в США.

3. Пункт 8 § 3211 ЗПГП Н.-Й. называет в числе мо­тивов прекращения производства отсутствие у суда пол­номочия рассматривать дело в отношении данного ответ­чика. Но в отличие от п. 2, имеющего в виду некомпе­тентность вообще, предусмотренная п. 8 невозможность ведения процесса трактуется прежде всего как следствие нарушения порядка привлечения ответчика к участию в деле: неизвещение его о предъявлении иска, вручение повестки, неверно составленной, не предусмотренным за­конодательством способом, в ненадлежащее время или в ненадлежащем месте. Сюда относят также случаи, когда к этому ответчику вообще нельзя предъявлять требова­ние в судах штата Нью-Йорк, т. е. частично совпадают разные пункты анализируемой статьи. Логичнее сконст­руирована ст. 12 ФПГП, которая проводит границу между некомпетентностью суда в плане персональной юрисдикции и оплошностями при вручении процессуальных извеще­ний и бумаг.

И. Близок к п. 8 по характеру п. 9 § 3211 (а) ЗПГП П.-Й. с той разницей, что он предусматривает возможность опровержения права па обращение к суду по вещ­ным искам.

К. Заключительный п. 10 § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. допускает ликвидацию дела, по которому не выступает совершенно необходимое для разрешения конфликта лицо. Норма редко применяется, так как не- желающие вступать в процесс граждане и юридические лица при­влекаются в качестве ответчиков по ходатайству других тяжущихся или по инициативе суда. Только если это абсолютно исключено, предмет обязательства неделим, вопрос о правах и обязанностях упорствующего субъекта невозможно обособить и нельзя найти какой-либо иной разумной альтернативы, производство прекращается.

Таков перечень оснований, исключающих нормальное разбирательство гражданских дел. Анализ показывает, что с ними связано множество материально-правовых и процессуальных норм, без учета которых стороне нельзя рассчитывать на успех. Процессуальные возражения можно противопоставлять любому притязанию: основно­му иску, встречному, требованию одного ответчика к дру­гому, регрессному требованию ответчика к третьему лицу. Как уже было отмечено, пункты § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. частично перекрывают друг друга, иногда возмож­на различная юридическая квалификация одной и той же совокупности обстоятельств. Более того, ответчики управомочены использовать все перечисленные мотивы для обоснования ходатайства о вынесении решения в упро­щенном порядке, а некоторые из них (см. п. 5) как эле­менты защиты по существу при движении процесса по обычному руслу.

Нормы § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. содержат больше ука­заний на мотивы признания отсутствия права на иск, чем аналогичного назначения статьи законодательных ак­тов федерации и других штатов, и все же перечень их неполон. Согласно § 3012 ЗПГП Н.-Й., ответчик упра-вомочен требовать прекращения производства, если вслед за повесткой ему не было вручено исковое заявление. Тот же результат может наступить при отказе истца раскрыть содержание имеющихся у него доказательств.

Далее. Хотя § 430. 10 ГПК Калифорнии содержит меньше оснований для ликвидации процесса, одно из них выходит за рамки формулировок § 3211 (а) ЗПГП Н.-Й. Речь идет о случае, когда исковое заявление изложено неопределенно, т. е. двусмысленно или невразумительно. Ана­логично § 10-642 Свода законов штата Южная Каролина указывает в качестве мотива прекращения производства неправильное соединение истцом нескольких требований для совместного рассмотрения. Но и это еще не все. Есть ряд условий общего и частного плана, корректирую­щих возможность обращения за судебной защитой.

Из ст. III Конституции США, возлагающей на судеб­ную власть разрешение «дел и споров», американская доктрина выводит заключение о том, что органы юстиции должны заниматься только реально существующими, «созревшими» конфликтами, а не вопросами абстрактно­го или гипотетического характера. Равным образом суды не дают каких-либо юридических советов, рекомендаций, толкования законов вне рамок конкретного дела. При всей кажущейся логичности данного тезиса он полтора столетия мешал предъявлению исков о признании или по крайней мере вносил неопределенность в судебную дея­тельность. Лишь с утверждением федерального Закона о деклараторных решениях 1934 г. и с объявлением его Верховным судом США конституционным в 1937 г. по­ложение стабилизировалось, хотя есть еще ряд штатов, где превалирует старая практика. Однако и после 1937 г. Верховный суд США заявлял, что простые советы и деклараторные решения разделяет тонкая грань, и было бы затруднительно, если не невозможно, сформулировать точные критерии для идентификации этих категорий¹⁰. Значит, при наличии сомнений только от усмотрения суда будет зависеть, даровать истцу право на ведение дела или нет.

Судебная практика и процессуальная теория США не­редко прибегают для определения допустимости обраще­ния за защитой к понятию «standing», хотя нормативные акты его не употребляют. Адекватного термина в рус­ском юридическом лексиконе нет, перевод возможен лишь путем раскрытия содержания. Но и это трудно, так как американские теоретики не уточняют смысла и объема данной категории. Из предлагаемых интерпретаций мож­но заключить, что она представляет собой сплав разно­родных элементов: правосубъектности истца, правиль­ности изложения им заявленного требования, наличия непосредственной личной заинтересованности в разреше­нии конфликта, компетентности судебной инстанции, куда подано заявление.

Пожалуй, наиболее часто существование «standing» связывают с ответом на вопрос о том, есть ли у истца личный интерес, охраняемый законом. Отсутствием тако­го интереса федеральный апелляционный суд 3-го округа мотивировал прекращение рассмотрения иска руководи­теля кафедры колледжа о нарушении конституционных прав студентов агентами ФБР, вскрывавших письма, от­метив, что согласно общему принципу каждый должен заботиться об интересах собственных, а не других лиц¹¹. Аналогичная судьба постигла иск негра из Бостона, от своего имени и от имени всех цветных граждан города, предъявившего к губернатору штата Массачусетс и ру­ководителям 16 учреждений требование покончить с ра­совой дискриминацией при приеме на работу. Апелля­ционный суд 1-го округа указал на отсутствие у истца заинтересованности в исходе дела, поскольку он заявле­ний о зачислении на работу в эти учреждения не по­давал¹².

Различного рода условия существования права на обращение за судебной защитой установлены для отдель­ных категорий споров. Согласно § 2401, 2672, 2675 разд. 28 Свода законов США требования к США о воз­мещении ущерба имуществу или личности, нанесенного находящимися на государственной службе работниками, нужно сначала заявить надлежащему федеральному уч­реждению. Лишь после отклонения претензии или остав­ления се без разрешения в течение шести месяцев воз­можен иск в суд. Сумма иска не должна превышать суммы, зафиксированной претензией (кроме некоторых исключительных ситуаций). При несоблюдении этого порядка суд прекращает разбирательство дела¹³.

Идея внесудебного урегулирования разногласий широ­ко реализована применительно к конфликтам, возникаю­щим из договоров, которые заключают государственные ве­домства США с частными фирмами. Каждый контракт содержит пункт о запрещении его участникам обращаться в суды, пока не исчерпаны возможности разрешения спора образованными для этого ведомственными инстан­циями и главами учреждений, причем их выводы отно­сительно фактических взаимоотношений контрагентов являются по существу окончательными, суд будет исхо­дить из презумпции правильности изложенных фактов. Более реальны шансы на успех у того, кто поставит пе­ред судом спорные правовые вопросы¹⁴.

К числу привилегий государства нужно отнести и то, что к ному иски из договоров при сумме спора более 10 тыс. долл. должны предъявляться в Претензионном суде, образованном для такого рода дол и заседающем в Вашингтоне. Формально это сужает возможности реали­зации права на иск, но существенной роли не играет и американскими юристами не критикуется, очевидно, по той причине, что истцами здесь обычно выступают моно­полии, а для них место рассмотрения дела большого зна­чения не имеет.

Гораздо серьезнее ограничения доступности судебной защиты, ущемляющие интересы трудящихся. Так, феде­ральный апелляционный суд 6-го округа отклонил жалобу на постановление районного суда о прекращении рассмот­рения требования гражданина констатировать незакон­ность увольнения с работы. Суды указали на несоблю­дение порядка, предписывающего работнику, уволенному по дискриминационным мотивам, не менее чем за два месяца направить заявление министерству труда с тем, чтобы оно приняло административные меры для урегули­рования конфликта. Таково предварительное условие предъявления иска¹⁵. Поскольку же указания министер­ства для предпринимателей необязательны, создается волокита с вытекающими отсюда неблагоприятными по­следствиями для людей наемного труда.

Как уже было отмечено, в США получили распрост­ранение групповые иски, с помощью которых частные лица от своего имени могут отстаивать интересы общест­ва либо определенного коллектива субъектов. В первом случае чаще всего требования направлены против неза­конного использования власти государственными органами. Аннулирование судом их актов автоматически дает выгоду обществу в целом или какой-либо его широкой прослойке, решение же об отказе в иске, формально не запрещая другим субъектам вновь начинать аналогичные дела, создает прецедент в пользу ответчика. Во втором случае речь идет о защите индивидуальных правомочий некоторой группы лиц и вынесенное судом решение при­обретает преюдициальное значение. Но всегда суд про­веряет, есть ли у заявителя право на предъявление дан­ного группового иска, т. е. помимо обычных условий дополнительно необходимо наличие соответствующей заин­тересованности, различным образом толкуемой органами юстиции.

Немало сложных проблем возникает в связи с опре­делением существования права на обращение в регуляр­ные суды с заявлениями о проверке и пересмотре реше­ний административных учреждений. Изучение практики судебного надзора за деятельностью этих учреждений показывает, что на федеральном уровне и в каждом из штатов она имеет свои особенности, нетождественные w ряду существенных вопросов. Кроме того, на нее ока­зывают влияние разнородные факторы, в том числе со­стояние общественного мнения на конкретных отрезках исторического развития США¹⁶.

Общее право создало и традиционно поддерживало идею о недопустимости предъявления к государству как суверену исковых требований без его на то согласия. К настоящему времени от этой безжалостной по отноше­нию к субъектам, вступающим в контакты с государст­вом, идеи в значительной мере пришлось отказаться. Гражданам и юридическим лицам дано право привлекать Соединенные Штаты в качестве ответчика по искам, основанным на нарушении законодательства о налогах, сборах, штрафах, на неисполнении договорных обяза­тельств, причинении вреда действиями или упущениями правительственных служащих.

Но полностью старая конструкция не исчезла. Есть виды претензий к Соединенным Штатам, которые суды не разрешают по существу. Например, федеральные суды некомпетентны рассматривать иски о возмещении ущерба, образовавшегося вследствие деятельности государствен­ных учреждений и работников по исполнению норматив­ных актов, упущений почтового ведомства по доставке корреспонденции и посылок, осуществления карантинных мероприятий, финансовых операций казны и некоторых федеральных банков, регулирования денежного обраще­ния, действий вооруженных сил в военное время и по ряду других причин (§ 2680 разд. 28 Свода законов США).

Таким образом, возможность реализации прав челове­ка на судебную защиту зависит не только от формальных моментов, но в значительной мере и от явлений социаль­ного порядка, порождаемых такими стабильно действую­щими факторами, как классовая структура общества и главные тенденции его развития. Конкретизируя этот общий тезис, следует заключить, что доступность судеб­ной защиты в США резко уменьшается вследствие факти­ческого неравенства субъектов гражданских правоотноше­ний, проявляющегося на разных уровнях, а нередко и вследствие элементарной бедности. Боязнь быть вовлечен­ным в длительную тяжбу с неясным исходом и понести непомерные расходы заставляет более слабую сторону отказываться от использования имеющегося у нее права на иск. Например, перспектива вести в Претензионном суде США процесс по патентному делу в течение трех лет с затратой на издержки четверти миллиона долларов ставит в тупик мелкие и даже средние предприятия¹⁷. Разу­меется, материальные ресурсы трудящихся неизмеримо скромнее ресурсов корпораций.

Положение лиц с небольшими доходами осложняют действующие в ряде штатов законы, обязывающие истцов по некоторым категориям дел под угрозой ликвидации производства вносить залог для оплаты в случае проиг­рыша расходов ответчика, включая адвокатские гонора­ры. К примеру, в штате Нью-Йорк без внесения залога так называемые производные иски могут предъявлять лишь те держатели акций, которые располагают не ме­нее 5% общего числа акций данной корпорации стои­мостью свыше 50 тыс. долл. Мелкие держатели должны по требованию ответчика представлять надлежащее обе­спечение, и Верховный суд США по делу Cohen v. Bene­ficial Industrial Loan Corp. не признал подобное условие противоречащим конституционным нормам о надлежа­щей процедуре и гарантиях равной защиты¹⁸.

Правда, рассматривая дело Boddie v. Connecticut, Вер­ховный суд США объявил неконституционным установ­ленное законодательством штата Коннектикут положение о предварительной уплате издержек в бракоразводном процессе, если истец неплатежеспособен, однако мотивом такого вывода была невозможность расторжения брака иначе как через суд¹⁹. Занявший особую позицию судья Блэк заявил, что нельзя преграждать доступ в суды ли­цам, слишком бедным для того, чтобы внести требуемые пошлины и залоги или нанять адвоката для приведения в движения машины правосудия. По мнению Блэка, нет справедливости в правовой системе, которая освобождает от расходов неимущих, добивающихся развода, и не по­могает им по другим делам, часто имеющим гораздо боль­шее значение.

Итак, налицо прямая зависимость реальности права на иск от экономических факторов. В области правосу­дия, как и в других областях жизни капиталистического общества, бедность и дискриминация неразлучны. На та­ком фоне демагогически выглядят провозглашаемые раз­личного ранга защитниками эксплуататорского строя — например, судьями при вынесении решений — лозунги о том, что доступ в суды гарантирован Конституцией США и это право не может быть нарушено²⁰. Когда дело ка­сается трудящихся, обеспеченность права на обращение к суду, которое входит в число основных гражданских прав человека, становится эфемерной. Оно разделяет судьбу всех остальных «свобод» буржуазной демократии.